Содружество на просьбу соседей откликнулось. «Шайтановым слугам» коллективно наваляли по первое число, а их добытчикам устроили жесткий прессинг Наверху. Были бы в большом количестве боеприпасы — так и вообще раскатали бы «шайтанов» тонким слоем по шпалам, и от них даже воспоминаний бы не осталось. Но раскатать не получилось — хотя обескровили противника знатно. А от лихой идеи пустить на «шайтанов» под уклон один из застрявших в туннеле поездов, начинив его взрывчаткой, — поразмыслив, отказались: мало ли как отразится взрыв на соседних станциях и вообще на всем туннеле! Да и рельеф участка между двумя станциями не особо располагал к пусканию брандеров. Чай, не морской простор!
На какое-то время все стихло. В южных туннелях Эмирата было решено наглухо перекрыть гермостворы. Однако до конца запечататься не вышло — в четном туннеле затвор перекосило, и, как ни маялись и сами эмиратовцы, и бригада механиков Содружества, створка осталась закрытой лишь на треть. До конца, таким образом, от вылазок охочих до пленников «шайтанов» отгородиться не получилось. Брешь укрепили баррикадой-заслоном по типу бибиревских, и теперь нукеры Эмирата, по договоренности его с Содружеством, бдительно сторожили южные рубежи скавенского Метро. А удалые джигиты — добытчики Петровско-Разумовской — со временем обросли также и функциями пограничников, больше неся охранно-дозорную службу Наверху, чем занимаясь своими прямыми обязанностями.
Естественно, что за эту службу Содружество охотно платило соседям. Потому что мало ему было проблем на северных рубежах, с Алтуфьевым, так не хватало еще их повторения и на южных!
Отношения между добытчиками Содружества и Эмирата, таким образом, были вполне мирными и деловыми, с обоюдными приглашениями на «шашлык-машлык» и прочими мероприятиями, но конечно же не без позерства с обеих сторон.
— Можно будет попробовать, — кивнул Питон на предложение Крыси воспользоваться в вылазке помощью соседей. — Ахмед-бек, правда, снова будет пыжиться и изображать из себя великого Харуна ар-Рашида, к которому пришли на поклон смиренные жители Багдада... Но я на него управу найду.
— Ахмед-бек? — переспросил Восток.
— Командир добытчиков Петровско-Разумовской, — тихо пояснила Крыся. — У нас там Эмират, отдельное государство. Глава называется эмиром, воины — нукерами, а добытчики...
— Все с вами ясно, — кивнул сталкер, мигом сообразив, что к чему.
— Я думаю, что Эмирату тоже будет выгоден союз с людьми! — произнес Питон, что-то прикинув. — Им это соседство с «погаными шакалами» — как кость в горле. И они будут рады любой помощи в кардинальном решении этого вопроса. А уж если навалиться на «шайтанов» с двух сторон, можно будет и совсем разделаться с ними.
— Остается только дождаться одобрения Совета, — вздохнула Крыся.
— Сделаю все возможное для этого, — отозвался Питон. И тут же посерьезнел: — В конце концов, с вами тоже надо как-то определяться. А то будете мыкаться между двух враждующих сторон... как те Ромео с Джульеттой! Ну куда это годится?
Он бросил взгляд на наручные часы и, проигнорировав очередное смущение Крыси, поднялся.
— Ладно, ребята, наполеоновские планы на будущее мы немного набросали. Теперь будем работать над их реализацией.
Глава 26
АСПЕКТЫ ВЫЖИВАНИЯ
Москва встретила Питона дождем. Он мелко моросил через бегучий сплошной заслон низких туч, убаюкивающе постукивал по остовам машин, наполняя воздух тихим шорохом и плеском. Питон осторожно прикрыл зев люка крышкой бурого ржавого чугуна, оставив небольшую щель. Если придется ретироваться, люк можно будет открыть быстро...
Со станции он вышел тайком, через коллектор связи, которым пользовалась, бывало, его воспитанница. Метро соединяют с поверхностью неисчислимое множество лазеек — просто не все о них знают. Если пройти по тоннелю четного направления метров сто-двести, то слева, в тюбинге, будет небольшая дверь, за которой — бывшая мастерская дистанции СЦБ[8]. Заставленная разным эсцэбэшным и каким-то иным непонятным и ненужным уже имуществом, мастерская была не примечательна ничем, кроме загороженного ящиками железного квадрата — гермозаслонки. Отвернешь тронутые ржавчиной ручки — и откроется невысокая, чуть выше колена взрослого человека, сбойка, за которой — жутковатое переплетение змеистых кабелей, капанье воды и сквозняк, пахнущий надземьем.
Питон с трудом просунулся в узкую сбойку — это миниатюрной и щуплой Крысе было легко здесь лазить. Как и в большинстве других ее «тайных лазов». Еще в самом начале, когда юная добытчица из Эмирата прибилась к Содружеству, Питон убедил ее раскрыть ему местонахождение и маршруты ее лазеек.
— Пойми, это вопрос безопасности наших станций! — сказал он тогда. — Мало ли кто сквозь эти лазы просочиться может!
Добросердечная и, несмотря на юный возраст, очень ответственная Крыся колебалась недолго. Видя хорошее отношение к себе со стороны добытчиков Содружества и их командира, она однажды взяла да и сама устроила ему и Простору экскурсию по своим тайникам. По некоторым даже поводила, каждый раз обращая внимание командиров на значки-ориентиры, которыми она в свое время пометила нужные ходы и лазы.
Ход через эсцэбэшную подсобку не был самым ближним и удобным, но другого пути тихо и незаметно выйти со станции и быстро попасть куда надо не было. Ну, да и ладно...
«Ох, ну и аппендикс!» — про себя чертыхался Зуев, протискиваясь сквозь все эти кабели и трубы.
Наверху его встретила темнота. Еле видимые, громоздились по правую руку, подпирая тучи, купола Преподобного Сергия Радонежского, что на Костромской. Слева покачивались в такт ветру облетевшие ветви деревьев, захвативших газоны. Питон медленно шел между ними по узкой асфальтовой дорожке, прислушиваясь к дождю и шорохам. Почему-то было не по себе. Вот дорожка кончилась, ручейком влившись в Костромскую, впереди зачернели дома, уставились на Питона тысячами слепых окон, оскалились раззявленными беззубыми ртами подъездов. Уже близко. Он повернул к югу, прошел еще около сотни шагов. Двадцатый дом по Костромской — длинная девятиэтажная «китайская стена», и третий подъезд у него должен быть, судя по всему, где-то посередине. Питон подошел под самые стены.
— Трам... Тра-та-там... — барабанил дождь по сохранившимся стеклам и откосам. Питон несколько раз глубоко вздохнул и резко крикнул голосом беспокоящейся сойки.
Сойка — птица дневная и лесная, нечего ей делать в ночном городе. Знающий человек это поймет и выводы сделает. А Кожан орнитологию когда-то любил... Ответ не замедлил себя ждать. Сверху прошуршал по стене небольшой камушек, и откликнулся филин. Через минуту в ближайшем подъезде послышались нарочито громкие шаги. Питон обернулся.
— Ну, здорово, староста... — Стас Кожин, он же Кожан, стоял, прислонившись к железному косяку.
— Здорово, Стас...
Взгляды блеснули отточенной сталью, скрестились и разошлись. Делить сейчас было нечего.
— Ну что, пошли, что ли, под крышу? Нечего под дождем-то торчать... — Кожан махнул рукой и первым развернулся к оппоненту спиной, исчезая в подъезде. Опустив ствол автомата в землю, Питон сделал шаг за ним.
Они поднялись на четвертый этаж, и Кожан все это время, не оборачиваясь, шел впереди, подсвечивая ступени тусклым фонарем. Он распахнул одну из дверей, тяжело ввалился в квартиру, протопал на кухню. Они сели за растрескавшийся, но крепкий еще стол, помолчали. Первым тишину нарушил Кожан.
— Как девочка-то?
— Ничего. Отошла маленько, оправилась. И станционные ее не обижают.
Кожан шумно выдохнул, откинувшись на спинку стула.
— А Совет ваш чего?
— А ничего. Объявили ее и человека разведчиками да затихарились. Но Крыську даже пальцем не тронули.
Снова выдох. Кожан зажмурил глаза под кудлатыми бровями, провел ладонью по лицу.
— Слава тебе, Господи...
Они помолчали еще немного.
— А ты, Стас, значит, поблизости сидел, когда ребята к нам вышли?
— Ага. И тебя, змея, на прицеле держал.
— Ну, уж в этом я даже не сомневаюсь. Где сидел-то? На торгашке или на пивной?
Кожан прищурился, посмотрел искоса.
— На магазине.
— То-то мне казалось, мельтешило что-то на крыше, когда ветер ударил... Ты-то как от этой тучи спасся?
— Как-как... Проторчал почти до света, а потом огородами, да подальше. Ушла она часа через два, как ветром сдуло. Хотя думал, что помру. Честно тебе говорю.
— Тебя, Стас, даже доцент Шурукаев не сгубил, и Алтухи твои не взяли — уж не то, что туча... — Питон усмехнулся, взъерошив коротко стриженные волосы пятерней. — И вся наша СБ со всех трех станций.
