как можно непринужденнее:
– Представляешь, меня отправляют на курсы. Тема «Работа с посетителями музея». Они позволят мне улучшить качество моей работы с посетителями и научат тактике привлечения их в наши стены. Во всяком случае, программа курса рассчитана именно на это, и я надеюсь, отступлений от темы не будет. Но обучение – это всегда полезно, правда? Помнишь, ты тоже ездил на семинар в Москву? Он оказался для тебя полезен?
– Не скажу, чтобы очень полезен, я мало нового узнал, но, конечно, ты права. Если ты хочешь развиваться в выбранном тобой направлении, то любое обучение тебе пойдет на пользу. Это как-то поощряется на работе?
– Я надеюсь. Экскурсовод, у которого есть дополнительные «корочки», ценится выше. Возможно, повысится моя категория, а вместе с ней и зарплата.
– Тогда я за тебя рад. И хоть я не очень понимаю, как это может быть интересно, но раз ты выбрала такой путь, я не смею тебе препятствовать.
Я посмотрела на маму. Мне не понравился ее настороженный взгляд. Только бы она не сболтнула что-нибудь лишнее! Пока все идет неплохо.
– Но самое потрясающее, Марк, – жизнерадостно сказала я, – что эти курсы будут в Санкт-Петербурге. Представляешь? Я поеду в Питер! На целых пять дней! Мы были там с мамой и папой…. Мама, помнишь? Там так здорово! Я очень надеюсь, что у меня будет время его снова посмотреть.
Марк стал пережевывать свою булочку медленнее. Его взгляд устремился в чашку с чаем, и в моем сердце тревога только усилилась. Все, это конец. Мама развернулась и вышла из кухни, приговаривая Полине, что у бабушки устали руки, и Полине надо немного полежать. Ой, мама, зачем ты меня бросила?
– Марк, ты за меня не рад? Я понимаю, что я обещала быть рядом, но пойми, это такой шанс. Эти курсы будут проходить в самих музеях, а питерские музеи – это не то же самое, что наши. Ох, Марк, как же тебе объяснить?
– Я понял, Лиза, не надо мне ничего объяснять. Конечно, это здорово. Ты хотела поехать в Питер, помнишь? Вот тебе и шанс представился.
Однако на лице Марка я не видела радости. Он выглядел и говорил так, словно каждое слово ему давалось с трудом и стоило больших усилий сохранять спокойствие.
– Да, Марк, мне удастся совместить приятное с полезным, и это действительно здорово.
Я протянула руку к Марку и сжала ему запястье.
– Я так переживала, что ты разозлишься на меня. Я ведь обещала посвятить время семье после праздника. Но это ведь всего на пять дней, и когда я вернусь, мы снова будем вместе. Марк, ты же не обижаешься, правда?
– Нет, Лиза. Это справедливо. Я учился, теперь твоя очередь. Было бы странно, если бы я тебе запретил. Конечно, я не очень доволен, что ты уедешь, но, наверное, мы справимся. И мама идет в отпуск. Правда, у нее дача…
– Спасибо, Марк, мне было важно получить твое одобрение.
– Когда ты улетаешь?
– В понедельник.
– В какой?
– Послезавтра.
– Уже?
– Ну да.
– А во сколько?
– Кажется, самолет в семь утра.
– Отлично, я успею отвезти тебя в аэропорт до работы.
О, нет, только не это.
– Марк, зачем? Надо выезжать часа в четыре или пять. Это рано. Поспи лучше. Я поеду на такси.
– Ерунда какая! Я сам тебя отвезу.
– Марк, я еду не одна, и мы договорились с коллегой, что поедем на одном такси.
– Давай заедем за твоей коллегой, я вас обеих отвезу.
Ох, что за настойчивость? То не смог встать, чтобы отвезти меня на работу, а тут вдруг благородство проснулось! Что же делать? Солгать, сказав, что моя коллега не имеет телефона и связаться с ней, чтобы изменить планы, невозможно, потому что завтра я ее не увижу? Или все же согласиться и написать Игорю, чтобы ехал самостоятельно и ни при каких обстоятельствах ко мне не приближался в аэропорту, пока Марк не скроется? А если Марк его увидит и узнает в нем друга хозяина клуба? Да и Харитонова посвящать в наши семейные распри неохота. Кто знает, что у него на уме? Возьмет, да и подставит. Нет, лучше сразу сказать правду.
– Марк, – улыбаясь и сохраняя видимое спокойствие, сказала я, – мой коллега не женщина, а мужчина. Завтра я его не увижу и не могу сообщить ему об изменении планов. И поэтому мы сами доберемся до аэропорта. Он заедет за мной на такси.
– Мужчина? – Брови Марка собрались у переносицы.
Я не смогла вынести его взгляда, и, прикрываясь желанием доесть свое печенье с чаем, отвернулась от Марка.
– Да.
– Я думал, у вас в отделе работают только женщины.
– У нас в отделе только женщины, но он не из нашего отдела.
– Кто он?
– Наш куратор. Я тебе рассказывала о нем.
– Игорь… как его там?
– Владимирович.
– Сколько ему лет?
– Я не знаю. Лет тридцать пять.
Я беззаботно взглянула на Марка и увидела, как он сжал губы.
– Женат?
– Марк, я не знаю. Я с ним работаю, мне ни к чему владеть такой информацией.
Мы долго и пристально смотрели друг на друга. Я еле выдерживала его взгляд, но боялась, что если отведу, он примет это как волнение.
– Марк, что не так?
– Ты едешь с мужчиной, и я об этом узнаю, как бы невзначай. Ты вообще собиралась мне об этом рассказать?
– Какое это имеет отношение к моей учебе?
– А какое Вася и его новорожденный сын имеют отношение ко мне?
– Какой Вася?
– С моей работы. Ты хотела все узнать о моих коллегах, и я тебе о нем рассказал. Почему я не мог узнать, что ты едешь на курсы со своим коллегой и что этот коллега мужчина?
– Марк, я не думала, что это так важно. Ты что, ревнуешь? Брось, я с тобой, помнишь?
Марк стал большим пальцем быстро щелкать по костяшкам остальных пальцев на левой руке, тяжело дышал, и я видела, что он находится в крайней степени раздражения. Его взгляд метался по всей кухне, но ни на чем не останавливался и ничего не замечал.
– Когда ты узнала об этих курсах? – вдруг обратил он на меня свои глаза.
– После праздника на первой планерке. Я, честное слово, ничего не знала о них до того дня.
– Когда это было?
– В этот вторник.
Марк сжал губы.
– Это когда мы гуляли с Полиной?
– Да.
Савельев поставил локти на стол, скрестил пальцы и уперся лбом в них. И вдруг засмеялся. Не по-доброму так.
– Дурак… ой, дурак… какой
