не остается. Засим вынужден откланяться и вновь предаться изоляции, которую я, в своем безумии, сам на себя навлек.
В той версии истории, которую Либби, если придется, поведает, у нее подогнулись ноги. Так она была потрясена. Потрясена! Разумеется, не найдется свидетелей тому, как она сотворила себе стакан воды (глупости же) или переместила мебель к читальному залу. Никто не подтвердит, как в душу ей закрались страхи того, что сойтись придется с Каллумом, а то и вовсе с Парисой. Или даже с самим Атласом (это стало бы поэтичным возмездием).
Никто не услышит, как она скажет, обращаясь к дому: «Я хочу пройти ритуал, – и как потом, не дождавшись ответа, добавит: – Вы дали мне письмо. – И: – Не отрицайте, я заслужила это. Не отрицайте, у меня есть право на попытку».
И никто не увидит, как потом, спустя еще пять мгновений в тишине, Либби Роудс обратится к пышному особняку Александрийского общества: «Просто впусти меня, сука ебучая».
Огни погасли. В читальном зале освещение и так всегда было глуше, чем в остальных частях дома, ради сохранности архивов, но разница между светом приглушенным и светом погашенным есть. Тьма проглотила Либби.
Она с трудом встала на ноги и прислушалась: не донесется ли широкая поступь, цокот шпилек? Постепенно глаза привыкли к мраку, и Либби различила смутные очертания дивана, каминной полки, кресла, – а потом вспомнила, что она вообще-то не дура, и включила свет.
Оппонента она не услышала. Она его ощутила, как чувствуешь пульсацию синяка.
Это была раскрашенная комната в ночи. Даже не оборачиваясь, Либби знала, кто стоит в дверях и усмехается.
– Смотри не поранься, Роудс.
Используя магию, она вихрем обернулась и вслепую – правда, не наугад, – метнула в сторону Нико заряд энергии. Он отразил выстрел играючи, ненавязчиво отбив его ладонью. Что такого из нее сейчас вытащил Ритуал? Типа Нико всегда был лучше, быстрее, талантливей?
Или это она до сих пор считала его таковым?
– Я заслужила место здесь, – напомнила ему Либби и снова ударила. Нико со смехом парировал, будто просто спарринговался с Рэйной. В реальной жизни в это время Нико дрых либо же снова отлучился куда-то за компанию с Максом. Либби никогда не слушала его отмазок. А вот и слушала. Сейчас он объяснил, где находится, в мельчайших подробностях и с заметной долей тепла, словно она когда-то заблудилась во времени и пространстве, и теперь он не хотел тревожить ее, заставлять чувствовать одиночество, без нужды заверял, будто всегда будет рядом.
– Пятерых членов уже посвятили, Роудс.
Глаза у него были другие. Привычный блеск юношеской проказливости пугал, или же это архивы дразнили ее, добавив в образ Нико черты, которые она сама ему напридумывала. Так что такое ритуал? Игра? Сон? Пытка? Либби стремительно приблизилась к Нико со смутным намерением залепить ему пощечину, но едва подняла руку, как он ее перехватил. Или же Либби намеренно подошла слишком близко и поддалась?
– Пятеро, – повторил Нико, – уже прошли посвящение. А значит, ты, – добавил он, сладострастно подмигивая, – остаток, в самом скучном и бестолковом смысле этого слова.
Либби рывком высвободила руку.
– Ты сам в это не веришь. – О, так ведь это ее голова, не его. Это она подпитывает симуляцию, а не он. Разве не о том говорил Атлас? – Я в это не верю, – поправилась Либби. – Я заслужила право на посвящение. – Она зло закружилась, обращаясь к стенам дома, к апсиде у окна раскрашенной комнаты, золе в камине. – Мы ведь Каллума решили убить, а намерения что-то да значат. – Смертоносные стрелы, удача и антиудача. – Мы принесли жертву в тот самый момент, когда выбрали его.
Для магии это имеет значение. В голове раздался голос Атласа, затем Эзры. «Ты – его оружие». «Кто есть стрела, а кто лучник?» «Думаешь, я уже была убийцей, когда вошла в его кабинет?»
«Что еще сломаете, мисс Роудс?..»
Что-то зрело в голове, давило, нежно и одновременно мучительно, взрываясь, словно разбухшие внутренности. С болью в сердце и побледнев от гнева, Либби зарычала, обращаясь к безликим стенам:
– Только не говорите мне, что я не пролила кровь ради вас!
– Увы и ах, несовпадение философий, – перебил ее фантом Нико, и Либби снова обернулась к нему. – Ты для Архивов ничего такого не сделала.
Ощутив горький привкус во рту, Либби с трудом сглотнула.
– Еще как сделала…
Нико закатил глаза и велел ей молчать, вскинув палец.
– Роудс, архивам не нужно было твое возвращение. Зачем оно им, если у них есть я? Ты вернулась лишь затем, чтобы что-то доказать себе. И то не смогла.
Либби прямо чувствовала, как из нее тянут секреты, и это было больно. Физически больно, как если бы ее ударили в живот. Тогда она захотела ударить в лицо Нико, однако он рассеял заряд движением брови.
– Нет, ты серьезно? – рассмеялся он. – Поздравляю! Выходит, ты наконец готова спалить этот мир, лишь бы доказать, будто что-то да значишь…
– Я не спалю его, – процедила Либби сквозь зубы и снова вспомнила, что все это – лишь уловки разума. «Есть два варианта гибели мира, – шептал в пустоту Эзра. – В огне или во льду…» – Ясно же, ведь именно этого я делать не собираюсь…
– Даже сделай ты это, все равно бы не верила, и это печально, – сказал Нико, любуясь ногтями, вокруг которых вились с шипением струйки дыма – единственный след огненной атаки Либби.
– Верила во что? – огрызнулась она, внезапно, к собственному неудовольствию, заметив, как он хорош. Тут ей словно соль на рану насыпали. Либби могла сколько угодно отрицать это, но Нико никогда не перестанет радовать ее глаз. Никакая косметика и чары иллюзии не сравнятся с его естественным обаянием.
На миг ей показалось, что Нико похож на Каллума.
Сверкнула ослепительная вспышка. Либби даже отвернулась, а Нико вдруг превратился… в Каллума.
– О Роудс, ты так и гонишься за финишной чертой, которую не видишь. – Самодовольный и прекрасный, Каллум словно пришел из ее снов. Его будто бы поднатаскала в снисходительности сама Париса – пока Либби не было, пока она в одиночку пыталась вырваться из ловушки. – Думала, что, когда тебя завербуют, ты ощутишь себя ценной? Вернешься могущественной? Думала, после посвящения почувствуешь, наконец, себя достойной? Теперь уверена, будто распахнешь дверь в другой, мать его так, мир, и сразу…
– Не стану я этого делать, – зашипела Либби. В воображении возникло перекошенное лицо Белен: «Ты все равно это сделаешь, да?» – С какой стати мне провоцировать катастрофу?
Каллум, к ее ужасу, улыбнулся.
«Я это вижу,
