Сеньор Марьяно приступит к нему только через пару месяцев. К сожалению, он очень занят в капелле Маджоре, — Кармина трогательно вздохнула. — Вы видели его Мадонн, сеньор де Грассо? Правда же, он великолепно передаёт красоту, изящество и грацию женского тела?
Смущённый похвалой, Марьяно опустил глаза и зарделся, как девица.
— О, сеньора, вы снова жестоки. Я буду ревновать вас к моему юному конкуренту по цеху, — подал голос Рафаэлло Санти.
— Что вы, маэстро, я не хотела вас обидеть, — спохватилась молодая красавица, — вы потрясающий мастер колорита, перспективы и анатомии, но ваши женщины в последнее время все как одна похожи на милую Фарнари́ну. Даже в моём портрете я нахожу её черты.
— Каюсь, грешен, — Рафаэлло молитвенно сложил руки на груди, — с тех пор, как я встретил эту булочницу, все прочие женщины потеряли для меня свою привлекательность.
— Неужели же я вам совсем не нравлюсь? — Кармина ревниво коснулась плеча художника веером.
— Мой юный друг уже всё сказал за меня, — сеньор Рафаэлло тепло улыбнулся Джулиано, — художник не может не любить натуру, которую он пишет. Иначе работа выйдет сухой, академичной и лишённой души, — мужчина глубоко вздохнул. — Но всё же сердце моё без остатка принадлежит Фарнарине! Лишь с ней я познал настоящее счастье и восторг вдохновения. Жаль, законный брак между нами невозможен.
— Я так завидую вашему чувству, маэстро! — сеньора Кармина прижала нежную ладонь к низкому декольте. — Ах, боюсь, что никогда мне не суждено испытать подобного преклонения.
— А как же ваш супруг? — удивился Джулиано. — На его месте я носил бы вас на руках!
— Винченцо больше печётся о своих капиталах, чем о молодой жене. Увы-увы, я лишь ещё одна породистая лошадь в его конюшне, ещё один драгоценный алмаз в его коллекции, ещё одно бесценное произведение искусства в его галерее.
— Это так печально, сеньора, — с искренним сожалением произнёс де Марьяно.
— Неужели ваше сердце свободно? — тихо спросил Джулиано, внутренне обмирая от собственной дерзости.
— Такие вопросы неприлично задавать замужним женщинам, — лукаво погрозив пальчиком, ответила Кармина Лацио.
Между тем на площади закончилось виноградное побоище. Довольные контийцы руками утирали с лиц потёки алого сока. Перепачканная ягодами публика хлынула к объедкам знати, сгруженным на импровизированные столы. Другая часть разгорячённой толпы сразу бросилась к винным фонтанам, где образовалась давка, сопровождаемая отчаянными криками. Освободившееся пространство заняли акробаты, жонглёры и пожиратели огня. Группа карликов, переодетая то ли в чертей, то ли в сатиров, выбежала на площадь и принялась тыкать острыми чёрными вилами в зады самых наглых пьяниц, не подпускавших прочий люд к вожделенным фонтанам.
Рафаэлло Санти послал слугу за вином и провизией. Вскоре Джулиано, не завтракавший в тот день, уже с жадностью поглощал истекающих соками жирных каплунов в меду, плотный солёный сыр с глянцево-чёрными маслинами и три вида ветчины: с мраморными прожилками, чесноком и красным перцем. Укладывая красивые ломтики на хрустящую лепёшку, маэстро Санти задумчиво жевал, запивая трапезу белым вином из серебряного кубка. Сандро лениво грыз птичье крылышко. Сеньора Лацио скромно похрустывала сахарным марципаном.
— Хм, как странно танцует тот мужчина, — молодой художник деликатно ткнул косточкой каплуна куда-то в шумящую толпу.
В дальнем конце площади, под увитой гирляндами виноградных лоз аркадой акведука неестественно дёргался и выгибался пожилой человек в драной рубахе и жёлтом колпаке. Его судорожные движения лишь отдалённо напоминали странный танец с кружениями и подскоками на месте.
— Может, у него припадок? — заметила Кармина, запивая разбавленным розовым вином сладкую пастилку из орешков пинии.
— Не похоже, — засомневался Рафаэлло Санти, прищурив миндалевидные глаза.
— Смотрите, женщина рядом с ним решила его поддержать и тоже начала отплясывать, — сообщил глазастый Джулиано.
— А вот ещё одна. И ещё, — подхватил встревоженный Сандро.
Дикие танцы стали постепенно охватывать всё большее количество народа на площади. Некоторые из танцующих громко хохотали, выкидывая дёрганные коленца, иные рыдали навзрыд, умоляя спасти и помиловать их, третьи срывали с себя одежду и, грязно ругаясь, принимались гоняться за представителями противоположного пола.
— Наверное, вино в фонтанах испорченное, — поморщившись, предположила красотка.
— Очень странно, — маэстро Санти приподнялся на скамье, всматриваясь в извивающиеся силуэты танцующих.
— Фи, кажется, та парочка совокупляется прямо в центре площади, — заметила Кармина, стыдливо пряча глаза за тонким шёлком и кружевами веера.
Джулиано сощурился, пытаясь различить в толпе знакомые фигуры учеников де Либерти. Наконец он разглядел лохматую мачту головы Суслика и яростно замахал ему руками, призывая подняться на трибуну. Барбьери радостно кивнул в ответ де Грассо и пустился в безудержный пляс, подхваченный накатившей волной сумасшедшего танца.
— Мне это уже не нравится, — пожаловалась сеньора Лацио, мягко беря маэстро Рафаэлло за рукав камзола.
— Давайте уйдём отсюда, — пропищал Сандро де Марьяно, судорожно вцепляясь в Джулиано.
Сидящие рядом с де Грассо люди тоже заметили, что на площади происходит что-то странное и, сминая друг друга, кинулись к выходу с трибун. В одном месте под тяжестью сгрудившихся тел слабый деревянный настил не выдержал, заскрипел и с грохотом обрушился вниз. Вопли боли и отчаянья подхлестнули людей. Обезумевшие от страха контийцы заметались по рядам скамеек. Мужчины, перескакивая через головы женщин и детей, бросились спасаться бегством. Бегущие в панике слуги и знать с верхних рядов отрезали маэстро Рафаэлло Санти от Кармины, Джулиано и Сандро. Чтобы не потерять возлюбленную в давке, де Грассо бесцеремонно обхватил красавицу за талию и повлёк вверх, против бурления народных масс, досадуя на де Марьяно, пиявкой вцепившегося в его правый локоть. Прильнувшая к Джулиано всем телом, молодая женщина совершенно не возражала против таких вольностей с его стороны. А он в эти мгновения мнил себя героем древней Эллады, отважно вырывающим прекрасную деву из лап стоглавой гидры. Пылкое сердце юноши ликовало и пело.
Достигнув верхнего ряда скамеек, Джулиано в несколько пинков выломал хлипкий задник трибуны и, склонившись к милому лицу, горячо зашептал Кармине прямо в испуганные глаза:
— Послушайте, сеньора, я сейчас прыгну вниз, а затем вы последуете за мной. Ничего не бойтесь, я вас поймаю.
Кармина Лацио отважно кивнула своему спасителю.
— А как же я? — с нотками истерики возопил Сандро.
— Прыгай сразу за нами, — Джулиано равнодушно пожал крепкими плечами.
— Я боюсь высоты, — придушенно заявил художник.
— Тут чуть больше десяти локтей, — буркнул Джулиано, исчезая в проломе.
Бледная от пережитого волнения красавица присела на край трибуны и, зажмурившись, решительно бросилась в объятья де Грассо. Юноша легко поймал ее трепещущее тело и прижал к груди со всем жаром первой любви. Их взгляды на мгновение встретились, и Кармина быстро отвела потемневшие глаза.
— Эй, эй! А ты можешь меня тоже поймать? — прокричал
