34. Тихий шёпот в бархатных кулуарах
Боже, как болит голова! Кажется, виски сейчас лопнут и мозг потечёт из ушей. Не стоило столько пить… проклятое молодое вино, дурацкие традиции…
О-о-о.
Кто все эти люди под пышным бархатом камзолов и тонкого кружева? Зачем они пришли сюда? Что им от меня надо? И когда они все уже провалятся в Тартар!
— Весьма рад нашему знакомству, сеньор Арсино, — подобострастно пролепетал обильно потеющий толстяк, — я столько наслышан о ваших достоинствах.
Кондотьер натянуто улыбнулся.
— Мы счастливы видеть вас, почтенный сеньор Донато, — рыжеволосая женщина склонила маленькую головку в приветливом поклоне. — Я и сеньор де Вико искренне надеемся на ваше посильное участие в нашем нелёгком деле.
— Конечно-конечно, ваше, э-э-м… — сеньор Донато покраснел, и его маленькие чёрные глазки воровато забегали по лицам собравшихся.
— Ах, оставьте ваши страхи, здесь только друзья, и вы можете смело назвать всех собравшихся по именам, — заверила женщина, ласково кладя миниатюрную ладошку на мясистую кисть негоцианта.
— Х-хорошо, — толстяк натужно сглотнул и закашлялся, давясь красным вином, которое ему поднесла Гизем.
Этак он мне все стены захаркает — мерзкий, ничтожный человечишка. Ни на рамес не верю его свиной роже. Ненавижу жирных толстосумов, готовых продать родную мать за пару сотен оронов гарантированной прибыли. Такие всегда первыми бегут с тонущего корабля, чуть только почуют запах палёной шерсти у себя на загривке.
— Располагайтесь, любезнейший, — де Вико торжественно кивнул и, подхваченный под руку миниатюрной женщиной, перешёл к другому гостю.
— О, сеньор Санти, мы искренне рады вас видеть, — спутница кондотьера обворожительно улыбнулась художнику.
— Это взаимно! — заверил сеньор Санти, горячо пожимая руку де Вико. — Признаться, я давно мечтал о встрече с вами, ибо подвиги ваши достойны того, чтобы их увековечить на фресках собора Святого Петра. Ах, если бы вы были столь любезны, что согласились позировать мне в образе архангела?
Какой слащавый красавчик. Наверняка любимчик женщин, сердцеед. Весь во власти страстей, эмоций, переживаний. Всегда на грани, на изломе — истинный творец. Интересно, что его больше занимает: мысли об империи или моё лицо?
— Я польщён, но, к сожалению…
— Это прекрасная мысль! — женщина бесцеремонно перебила де Вико. — Конечно, сеньор Арсино согласен.
— Изабелла, вы же знаете, я не люблю этого! — Арсино больно сжал руку женщины.
— Не будьте таким капризным, Марк, — герцогиня настойчиво высвободила ладонь из железных пальцев кондотьера. — Это принесёт пользу нашему общему делу.
— Какую?
— Ещё больше славы и уважения наследнику великого прошлого Истардии, — уверенно заявила Изабелла, дерзко задрав миниатюрный носик вверх, навстречу горящим глазам Арсино.
— Возможно, сеньор Рафаэлло удовольствуется для начала несколькими набросками сепией? Воистину, это займёт совсем немного времени, — подал голос высокий священник в дорогой дымчато-синей рясе, с тонкой замшевой перчаткой на правой руке, стоявший рядом с художником.
— Да. Я был бы счастлив и наброскам, — несколько растерянно согласился сеньор Рафаэлло.
Святоша из ордена Валентинитов, монахи которого всюду причиняют любовь и несут свет божьей истины на острие клинка. Его-то каким ветром сюда надуло? Впрочем, у Папы полно врагов, и тиара наместника божьего — лакомый кусочек для многих.
— Лукка де Грассо, викарий его высокопреосвященства кардинала Франциска, — представился священник.
— Значит, церковь тоже с нами? — насмешливо поинтересовался Арсино.
— Всю церковь я вам не обещаю, — Лукка улыбнулся кондотьеру, — но на поддержку в моем лице вы можете всецело рассчитывать.
— Что же вы желаете получить от этой сделки? — с вызовом спросил де Вико.
Изабелла неодобрительно посмотрела на своего спутника:
— Разве можно задавать такие вопросы в лоб, Марк?
— По-моему, лучше сразу внести ясность, чтобы впоследствии избежать удара кадилом с разворота.
— Смею заверить, вам не стоит меня опасаться, — сообщил викарий, — я лишь скромный почитатель угасших традиций и любитель старины. Я всецело разделяю ваши идеалы, сеньор де Вико.
— А не вы ли тот человек, что во время недавнего землетрясения оказался в крипте под храмом Феба? — уточнил Арсино, искоса поглядывая на травмированную руку собеседника.
— Нет, сеньор, — викарий скромно улыбнулся, прикрывая больную руку широким рукавом рясы, — к сожалению, под землю провалился мой брат. В тот день я проводил кое-какие научные изыскания в области истории рядом со святилищем. Джулиано просто не повезло.
— Не повезло? — Арсино захохотал, но тут же сморщился, ощущая, как висок прошивает острая игла боли. — Поговаривают, счастливчик вынес из склепа целую гору сокровищ и древних рукописей.
— Чушь, — отмахнулся де Грассо, — людская молва легко превращает парочку бронзовых колец и серебряных подвесок в сундуки, полные золота. Что же касается свитков, к сожалению, мой братец додумался использовать бесценные рукописи в качестве факелов и сжёг большую их часть.
— Мне всё равно было бы любопытно на них взглянуть.
— Единственное, что могло бы вас заинтересовать — это обсидиановый нож, — продолжил Лукка, казалось, не обращая внимания на слова кондотьера. — Джулиано потерял под завалами фамильный клинок нашего отца и теперь везде таскает с собой эту безделицу.
НОЖ!
Нож! Не тот ли самый? Чёрный, как врата бездны. Уродливые твари пляшут на потемневшей от времени кости. Кривляются и смеются, дразнят раздвоенными языками. Подарок Незиды — нож, с которого всё началось.
Нет! Не может быть такого совпадения!
А впрочем, посмотрим.
— Пришлите вашего брата ко мне вместе с находкой в любое удобное для него время, — небрежно предложил кондотьер.
— Конечно, сеньор де Вико, ему это весьма польстит. Как и любой мальчишка в Конте — он ваш страстный поклонник.
— Простите, сеньор викарий, но нас уже заждались другие гости, — женщина улыбнулась одними уголками губ. Её серые глаза требовательно жгли лицо де Вико.
Крашеная чертовка! Куда она меня снова тащит?
— Марк, это сеньор Никкола Макьялли, посол из Фларии, — Изабелла протянула ручку для поцелуя мужчине с костистым лицом и гладко зачёсанными назад каштановыми волосами, — мой давний знакомый и друг семьи.
— За какие же грехи вас сослали в Конт? — насмешливо поинтересовался кондотьер и тут же получил лёгкий шлепок веером по предплечью от герцогини.
— Это лучшее, на что я мог рассчитывать, пока мой государь в изгнании, — Никкола Макьялли широко развёл руки в объёмистой чёрной мантии, подбитой горностаем. — Я считаю, Совет Девяти[106] поступил очень благородно, продолжив использовать мои таланты и знания на благо республики, вместо того, чтобы засадить меня под замок.
— Вам очень повезло, учитывая, что вы принадлежите к партии монархистов, — сказал Лукка де Грассо, бесцеремонно увязавшийся следом за кондотьером. — Разве вам не полагается использовать любые средства для восстановления в правах его высочества Альфонсо II?
— О, сеньор, вы превратно поняли моего «Государя»! — горячо возразил Макьялли. — Я вовсе не пытаюсь оправдать военный террор отдельных личностей. Забота
