в машину. – Неужто ни один из вас не способен держать язык за зубами?
– Я просто сказала Элиз, что это фестиваль, чёрт возьми! Она так волновалась. Решила, что ты тащишь её на церемонию посвящения или вроде того.
– Правда? – Уильям рассмеялся. – Ну, в некотором смысле так оно и есть. Ты никогда не забудешь свою первую Ленайю.
Мы мчались по автостраде I-5, которая казалась мне бесконечной дорогой в никуда, и вскоре вездесущий город начал исчезать. Я не представляла, куда мы направляемся, но догадывалась, что это может быть очень и очень долгая поездка.
Мы оставили городские огни позади, сгустилась темнота, и горы бесшумно растворились в ночи, так что трудно было понять, где заканчиваются их вершины и начинается небо.
Так прошло несколько часов. Мы проезжали один маленький городок за другим, а потом Уильям неожиданно свернул на какую-то тёмную грунтовку, которую я, наверное, и не заметила бы. Не было ни указателей, ни огней впереди – просто безымянная дорога, уводящая в бездну. Я не приметила ни одной автозаправки или пит-стопа, однако Уильям явно не собирался останавливаться или возвращаться на трассу. Он гнал машину вперёд, хотя места стали совсем дикими и фары высвечивали только какие-то дебри.
Лишь после нескольких крутых поворотов я заметила впереди свет задних огней нескольких автомобилей, мигающих как взлётно-посадочная полоса аэродрома. Я осмотрелась по сторонам, вглядываясь в окружающую нас пустоту.
– Куда мы едем? – спросила я.
– Увидишь, – быстро сказал Уильям, прежде чем остальные успели вставить хоть слово.
Я приподняла брови, отнюдь не удовлетворённая его ответом.
– Не волнуйся, – прибавил он. – Вон там, впереди, другие потомки. Мы не единственные, кто туда едет.
– Ну да, ну да. – Сэм хмыкнул.
– Я так понимаю, эта дорога не выведет нас в Лос-Анджелес?
– Едва ли, – ухмыльнулась Никс.
– Серьёзно, ребята, – настаивала я. – Здесь, у чёрта на куличках, есть какой-то секретный город? Или что? Слушайте, это даже не асфальтированная дорога!
Сэм рассмеялся.
– Ну не знаю, Уильям. Похоже, она не любит сюрпризы.
– Да нет, я люблю. Я просто… А вы уверены, что следом за нами сюда не приедут люди? – спросила я, резко сменив тему. Мне не хотелось говорить о себе.
Все промолчали.
– Мы не уверены, но, думаю, нет, – наконец ответил Сэм с заднего сиденья. – Раньше никто никогда за нами не следил.
– Можно подумать, ты бы заметил, – хмыкнула Никс.
– Заметил бы! – заявил Сэм, но его голос звучал неуверенно.
– Это как в тот раз, когда Джино Пилоске три дня следил за тобой для школьного проекта?
– Вовсе не так! – возмутился Сэм. – Во-первых, Джино потомок Артемиды. Выслеживать – его дар.
Он немного помолчал, явно довольный своим ответом.
– А во-вторых? – подзадорила его Никс.
– Нужно ещё «во-вторых»?
Я мысленно улыбнулась, борясь с желанием обернуться и посмотреть назад. Мне нравилось, как Сэм и Никс подкалывают друг друга.
– Ну, ты сказал «во-первых». Это подразумевает, что есть и «во-вторых».
– Отлично. Во-вторых, я знал, что Джино за мной следит. Просто не хотел, чтобы он провалил свой проект.
– Ну конечно! – воскликнула Никс.
– Заткнись.
– Да ладно. Я просто шучу.
Я отвлеклась от их препирательств, обдумывая так и оставшийся без ответа вопрос. Приятно было осознавать, что я не единственная, кто не знает всех подробностей жизни этого общества.
– Думаю, у них есть охрана, – сказал Уильям, отведя взгляд от дороги и посмотрев на меня с ободряющей улыбкой.
Он тоже до сих пор думал о моих последних словах.
– Ленайей занимается целая команда организаторов. Они проводят фестиваль каждый год и едва ли оставили бы его без защиты.
– И как давно проходит эта Ленайя? Сколько времени вы её празднуете?
– Ну, кажется, что она была всегда.
– Эй! – воинственно воскликнула Никс.
– О? – отозвался Уильям.
– Он выепендриется!
– Что? – переспросила я.
– Он выпендривается, – перевёл Уильям.
– Не надо, Сэм, – невнятно пробормотала Никс. – Я з-знаю, шо ты пытаешься сделать.
На сей раз я всё же обернулась.
– Сэм, – сказала я с лёгким упрёком. – Она пьяна?
– Она меня раздражала, – ответил он, пожав плечами.
– Ты думаешь, если я выпимши, я не смогу с тобой подраться?
Внезапно у меня потемнело в глазах, словно ночное небо разом поглотило весь мир. Всё исчезло, одновременно каким-то образом оставаясь на месте. Я вцепилась в своё сиденье, сообразив, что ощущения никуда не пропали.
– Эй! – крикнула я. – Что происходит?
Но мои слова заглушил гам, когда все заговорили одновременно. Я была не единственной, кто вслепую мчался сквозь чёрное пространство.
– Никс, прекрати! Мы ничего не видим! – услышала я крик Уильяма. Но было уже слишком поздно.
Она убрала щит как раз вовремя, чтобы мы успели увидеть, как машина влетает носом в кювет.
– Чёрт! – пробормотала Никс, когда мы оглядели друг друга.
– Все целы? – спросила я.
Казалось, никто не пострадал.
– Да, – ответил Сэм, потирая голову, которой ударился об окно.
– Чёрт возьми, ребята! – рявкнул Уильям.
Никто не произнёс ни слова. Молчание стало ещё более тягостным, когда Уильям дал задний ход, но машина лишь глубже увязла в жидкой липкой грязи.
– И что теперь? – осмелилась спросить я.
– Не знаю, – ответил Уильям. – Я не видел ни одной машины за нами.
– Говорил я вам, что надо выезжать раньше, – вставил Сэм.
– При чём тут это? – возмутилась Никс. – Если б ты не вёл себя как придурок…
– А, значит, я виноват?
– Да уж, не только я!
– Эй, – перебил их Уильям. – Вроде бы Пол и Рейчел собирались выезжать ещё позже нас.
– Да, – ответила Никс.
– Так позвони им! – рявкнул Сэм.
– А почему ты сам не позвонишь? – выпалила она в ответ.
– Я позвоню, – сказал Уильям. – А может, и не позвоню… У кого-нибудь тут ловит?
Не ловило ни у кого, и мы решили, что просто дождёмся следующую машину. Наверняка кто-нибудь да приедет.
Уильям выключил свет, чтобы сэкономить заряд аккумулятора, и мы все вышли, ожидая в темноте. Сэм и Никс постарались оказаться как можно дальше друг от друга – она дулась, стоя у капота машины, а он прислонился к слегка задранному заднему бамперу.
Мы с Уильямом расположились на земле, на равном расстоянии от них обоих, чтобы не принимать ничью сторону. Мы не видели ни единого проблеска света фар в темноте и почти не разговаривали. Я хотела бы попытаться разрядить обстановку, но не осмеливалась, а потому мне оставалось только вслушиваться в звуки ночи. Завораживающе стрекотали сверчки, а ветер ровно гудел, донося до нас шуршание сухой травы и шелест полыни.
Вдруг что-то нарушило это благолепие – посторонний звук, заглушивший всё остальное. Я сосредоточилась. Этот звук не был частью природного мира и казался диссонансом – слишком резким, слишком непохожим на все прочие.
Голоса… Обрывки
