Закончив работу и попрощавшись с девочками, она стремительно покинула стены школы и, взяв такси, отправилась в коттеджный посёлок, где жили Томашевские.
Ей долго пришлось объяснять охране на пункте пропуска о цели своего визита.
Мужчины несколько раз звонили хозяину дома, но тот, похоже, не торопился давать разрешение на проезд своей неожиданной гостье. Спустя полчаса ожидания, от него всё-таки последовал звонок и, записав её паспортные данные, секьюрити пропустили её на территорию посёлка.
Покинув такси, Стефания подошла к калитке, которую для неё распахнул охранник и, поприветствовав мужчину, стремительно направилась к дому.
Ева встретила её в холле.
Крепко обняв её за плечи, Стеша опустилась перед ней на колени и девочка, уткнувшись личиком в её плечо, снова расплакалась. Оболенская, прижав её к себе, погладила по волосам и попыталась успокоить.
– Малыш, ну не плачь. Пойдём… – Стеша поднялась на ноги и, обняв её за плечики рукой, медленно направилась к небольшому диванчику в центре холла. Усадив девочку, она присела с ней рядом и прижала её к себе, нежно поглаживая рукой по распущенным волосам. – Я поговорю с дядей и попытаюсь убедить его, что решение, которое он принял ошибочно. Я постараюсь изменить эту ситуацию и добиться, чтобы ты снова начала ходить ко мне на занятия. Ты подождёшь меня в своей комнате?
– Да, – Ева всхлипнула и, обняв Стефанию руками, прижалась к её груди. – Стефания Павловна, пожалуйста, упросите его, чтобы он разрешил мне снова ходить на ваши занятия. Потому что я не хочу заниматься больше ни с кем другим.
– Хорошо, малыш, я постараюсь. Он у себя в кабинете?
– Да, последняя дверь направо, на первом этаже.
– Хорошо. Ступай пока к себе. Я потом зайду к тебе перед уходом.
Девочка согласно кивнула и, поднявшись на ноги, направилась к лестнице, поднимаясь на второй этаж в свою комнату.
Стефания взяла сумочку с дивана и не спеша направилась к двери кабинета Томашевского. Подняв руку, чтобы постучать, нерешительно замерла на месте, расслышав тихие голоса внутри комнаты. Она понимала, что если её обнаружат у двери за подслушиванием, это вызовет ненужные расспросы и подозрения. Поэтому, больше не раздумывая, она решительно ударила костяшками пальцев в деревянное полотно и принялась ожидать ответа.
За дверью воцарилась тишина, и лишь спустя несколько минут, дверь приоткрылась, и Игорь Кравцов появился перед ней на пороге.
– Добрый день, Игорь. Я могу увидеть господина Томашевского?
– Стефания Павловна, добрый день. Эльдар Станиславович сейчас занят и вам придётся обождать.
– Как долго?
– В течение получаса. Прошу вас, пройдите в сад.
Оболенская взглянула на часы.
– Я не могу ждать так долго. Игорь, пожалуйста, мне очень нужно с ним поговорить. Это всего несколько минут, уверяю вас, – она коснулась рукой его пальцев.
Кравцов улыбнулся.
– Ну, хорошо, я попытаюсь. Подождите, пожалуйста, – молодой человек снова скрылся за дверью и появился перед ней снова через несколько минут.
– Проходите, пожалуйста. У вас десять минут, а я пока схожу на кухню и приготовлю кофе.
– Хорошо. Спасибо вам большое, – она распахнула дверь и не спеша вошла в кабинет.
Томашевский сидел за столом и был погружен в работу.
Стефания остановилась в центре комнаты и внимательно на него посмотрела.
– Эльдар, нам нужно поговорить, – она приблизилась к его столу.
– Мне показалось, что мы вчера обо всём поговорили у тебя дома и всё выяснили.
– Почему ты не позволяешь Еве посещать балетную школу?
Он поднял глаза и внимательно посмотрел на неё.
– Я не против посещения Евы балетной школы. Я против, чтобы она училась конкретно у тебя.
– Почему?
– А ты действительно хочешь знать причину моего решения? – Томашевский поднялся на ноги и обошёл стол, приближаясь к ней.
– Хочу! – Стефания смотрела прямо ему в глаза.
– Я хочу вырастить Еву, как свою родную дочь, настоящим человеком и порядочной женщиной. А как ты думаешь, кто вырастет из неё, если её преподаватель в балетной школе, дешёвая шлюха, танцующая по вечерам обнажённой перед мужиками, пускающими на неё слюни. Я полагаю… – он не договорил, потому что сильная звонкая пощёчина обожгла его лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Эльдар немного помедлил, словно растерявшись, но уже через мгновение, обхватил её ладонью за шею и толкнул в сторону стола. Он медленно приближался к ней.
– Ты что совсем сдурела? Я тебе, что твой балетный мальчик из академии, которому ты отвешиваешь оплеухи, когда захочешь? Совсем забылась… – он подошёл вплотную и, обхватив пальцами длинную прядь её волос, дёрнул так сильно, что она запрокинула голову. – Я тебя уничтожу! Скажи спасибо, что я всего-навсего перестал водить Еву в твой класс и не сообщил Буниной о твоих ночных танцах. И если не хочешь потерять работу, которую как ты меня уверяла, любишь, то ты сейчас же уберёшься из моего дома.
– Я не уйду, пока ты не разрешишь Еве снова посещать мои занятия.
– Что ты сказала? – глаза Эльдара полыхнули адским пламенем. – Да, я тебя в порошок сотру… – он поднял руку в угрожающем жесте, но резко остановился, заметив на себе её спокойный и абсолютно невозмутимый взгляд.
– Попробуй… И узнаешь, на что способна я в своём гневе.
– Ты? – Эльдар громко рассмеялся. – Девочка, ты видимо расслабилась, пока я ухаживал за тобой, и решила, что теперь тебе всё будет сходить с рук. Но ты одного не учла, то дерьмо, в которое ты меня вчера окунула вечером, перечеркнуло всё, что было хорошего между нами.
– Эльдар, ты ведь не захотел меня выслушать вчера. Если бы ты дал мне шанс всё тебе рассказать и поверил, то я бы…
– Поверил? А до вчерашнего вечера я, по-твоему, что делал? Верил тебе во всём, даже когда ты мне вешала очевидную лапшу на уши ежедневно о своих недомоганиях, а сама сбегала, едва я уходил от тебя в этот вертеп похоти и разврата.
– Но ведь ты вчера тоже зачем-то пришёл туда?
– Я тебя поставил в известность по телефону и сказал, что намерен провести вечер с давним приятелем.
– Но ты не сказал, что идёшь именно в ночной клуб. Значит, ты шёл туда с определённой целью, а не просто, чтобы выпить вина и посмотреть танцевальное шоу.
– Что ты хочешь этим сказать? Хочешь сказать, что я туда пришёл, чтобы найти себе женщину?
– А что я должна думать?
– Знаешь, давай только не перекладывать с больной головы на здоровую. Это я застал тебя танцующей обнажённой перед мужиками, а не ты меня занимающимся любовью с женщиной.
– Эльдар, мы ушли от темы. Мы говорили о Еве, а не о клубе.
– О Еве всё сказано. Она не будет ходить в твой класс. И если Бунина не найдёт ей место у другого преподавателя, то я переведу её в другую школу.
– Эльдар, пожалуйста, не делай этого. Для неё твой отказ сегодня уже стал большим стрессом, а что будет, если ты переведёшь её в другую школу?
– Ничего, пусть привыкает к взрослой жизни. За период взросления ей придётся отказываться от очень многого. И потеря школы и твоих занятий – это только начальный этап её взросления. Я знаю, как ты привязана к ней, вот это пусть и будет твоим самым большим наказанием.
– Откуда в тебе столько жестокости?
– Что ты сказала? Я жестокий человек? А ты добрая самаритянка. Чистая и светлая, только вечером меняющая своё оперение на порочное.
– Ты никогда меня не поймёшь, потому что всю жизнь жил в сытости. И откуда тебе знать, как иногда приходится переступать через себя, чтобы заработать на кусок хлеба или крышу над головой.
– Есть масса других способов заработать себе на жизнь. Танцевать полуголой и раздвигать ноги перед мужиками это в моём понимании крайняя недопустимая мера для приличной женщины.
– Ах, вот ты как думаешь… – она оттолкнула его и отошла в сторону. – Ты думаешь, что я сплю со всеми подряд в этом клубе?
– А что я, по-твоему, должен думать, обнаружив тебя вчера в этом месте?
– Конечно, снова меряешь по себе.
