— Российская империя размером в пять галактик?! — ошарашенно выдохнул Таймыров.
— Да, — подтвердил Михаил. — Но там иной тип государства, обычная наследственная монархия. Страна держится на ордене эмпатов, которые преобразовывают в нужном ключе эгрегоры включаемых в империю планет. Там множество разумных видов считают себя русскими и не знают другого языка, кроме русского. Например…
Он усмехнулся и взмахнул рукой. Прямо в центре стола возникло изображение гигантского богомола с устрашающими челюстями.
— И кто это по-вашему?
— Понятия не имею, — не стал делать предположений Томилин.
— Это командующий флотом той России, адмирал Иван Красин. Считается одним из самых выдающихся флотоводцев за несколько последних столетий. Время там опережает наше примерно на десять тысяч лет.
— Да уж… — покачал головой директор КВИБ-1. — Чего только ни бывает…
— Это точно. Меня ознакомили с историей еще нескольких вариантов Земли. И не только. В нескольких вселенных существует такое странное понятие, как Русский Сонм. Представьте себе — разные планеты в разных частях галактики — причем не одной, а многих — и на всех них существует Россия, в которой обязательно имеются города Москва и Санкт-Петербург. Язык во всех, естественно, русский. Причем страны-соседи бывают совершенно разные.
— Как такое возможно?! — подался вперед Шпагин.
— Это загадка для всех и там, — развел руками Михаил. — Предположений тысячи, но точного ответа за много столетий никто так и не дал. И, кстати, есть силы, кому существование Русского Сонма и вообще России в любом виде стоит поперек горла.
— Причина? — взгляд академика стал тяжелым.
— Русская цивилизация способна стать солидарной значительно быстрее других. Как известно, только такая может совершить переход в энергетическое состояние.
— Кому известно? — приподнял бровь Шпагин. — Мне вот неизвестно.
— Извините, я привык, что это знают все, — смутился Михаил. — Дело в том, что я провел в Хранилище больше двух лет по личному времени — время там было ускорено в двести раз. И многое успел узнать.
— Знания — это хорошо, — академик о чем-то задумался. — А что теперь с Хранилищем?
— Это решать нам, — заверил Михаил. — Дать кому-либо туда доступ можем лишь мы с Гши и члены наших экипажей. Да, среди моего экипажа есть один американец, но не беспокойтесь, он терпеть не может власть денежных мешков — мы хорошо успели узнать Майкла. А уж после того, что он узнал…
— А что? — поинтересовался один из идеологов.
— Все до единой конкурентные цивилизации обречены. Они развиваются до определенного предела, превышающего наш нынешний уровень довольно намного, но не кардинально. А затем следует деградация и гибель тем или иным образом. За многие миллиарды лет не было ни единого исключения из этого правила. Статистика проведена по истории примерно шести миллионов разных народов.
— Интересно… — заметил продолжающий напряженно размышлять Шпагин.
— Более чем, — кивнул Михаил. — Нам дали возможность развиваться самостоятельно только потому, что наша Империя почти солидарна, и достигли мы этого самостоятельно. Иначе открыли бы эту мини-вселенную, и нас бы захапали ближайшие соседи, причем после воздействия их эмпатов на наш эгрегор мы бы сами этому обрадовались. Вот так в большом мире происходит аннексия новых территорий вместе с населением, и называется она зонированием.
— А сейчас не захапают? — нахмурился Романцев.
— Все возможно. Но это теперь зависит и от нас. Сумеем сделать из страны разумно выстроенный конклав со всеми необходимыми общественными и эгрегориальными связями, то вряд ли кто-то полезет. Для этого нам необходима помощь недавно образовавшейся эмпатической структуры.
— Но, исходя из вашего рассказа, эта новообразовавшаяся структура нам неподконтрольна… — нахмурился академик.
— Неподконтрольна, — подтвердил Михаил. — Они слишком много узнали, слишком сильно изменились, и теперь не совсем люди, как, впрочем, и любой достаточно развиты эмпат. Они пока никому особо не доверяют, и я их понимаю. Надеюсь, нам удастся завоевать их доверие. Тем более что они действуют правильно — первые воздействия на эгрегор западного мира уже произведены, и вскоре он начнет преобразовываться в нужную сторону. Если у них все получится, то лет через сорок запад сам свалится нам в руки. Но ждать столько нельзя, нам нужно успеть лет за двадцать.
— Почему? — насторожился Таймыров.
— Вселенная начала открываться, — объяснил курсант. — Причем это естественный процесс. Скоро придется столкнуться со всеми вызовами внешнего мира, а мы к этому еще не готовы.
— Мда-а-а… — протянул Шпагин. — Задали вы нам задачку, молодой человек…
— Хорошо, что мы узнали обо всем этом заранее, — бросил на него тяжелый взгляд Михаил. — Было бы куда хуже, если все свалилось на наши головы неожиданно.
— Это да, — покивал академик. — Но работы предстоит…
— Куда больше, чем мы может себе сейчас представить.
Немного помолчав, Михаил неуверенно произнес:
— Его величеству не помешало бы пройти обучение в Хранилище — меня эмпаты зачем-то прогнали по этой программе. Гши — понятно, он сын вождя и сам стал вождем. Но я?.. Так и не понял, зачем они меня этому учили.
— А чему именно учили? — заинтересованно посмотрел на него академик.
— Как управлять крупным конклавом, с какими службами, организациями и прочим иметь дело в большой вселенной.
Шпагин переглянулся с Томилиным, и оба не сдержали ехидных ухмылок, которых Михаил, впрочем, просто не заметил — был озабочен другим.
— Надеюсь, вселенная все же откроется не в ближайшие годы — не хотелось бы, чтобы запад мог найти помощь на стороне — в большом мире хватает апологетов конкурентного пути развития, стремящихся доказать, что этот путь отнюдь не гибелен.
— Что известно об этом самом большом мире? — поинтересовался Таймыров.
— Очень многое, — ответил Михаил. — В Хранилище информации хватает. В том числе и по этому вопросу. Конклавов вообще огромное количество самых разных размеров и уровней развития. Вселенные обычные, отраженные, стоящие под углом, с разным течением времени и так далее.
— Да уж… — покрутил головой Шпагин.
— И первым делом после открытия надо будет связываться с транспортниками и устанавливать на наших планетах транспортные системы, позволяющие мгновенно перемещаться даже между галактиками. Особого рода стационарные порталы. Врата на орбите для больших кораблей мы сможем выстроить и самостоятельно. Но не подключить, конечно.
— Давайте не будем спешить, — поднял ладонь Томилин. — Все это надо рассматривать комплексно и подробно. А главное — по порядку.
— Да, конечно, — кивнул Михаил. — Список первоочередного был составлен еще в Хранилище. Также у меня с собой послание его величеству от эмпатов. Надо передать.
— Его величество сегодня скончался, — со вздохом сообщил Томилин.
— Светлая память… — растерянно выдавил Михаил, затем его губы на мгновение сжались. — Твари, если бы не тот теракт…
— Да, он бы мог еще жить и жить. Но Империя не может без императора. Поэтому Малым Имперским Советом избран новый.
— И кто он?
— Вы, ваше величество! — поклонился, скрывая улыбку Томилин.
Глаза Михаила полезли из орбит, он несколько раз икнул, слепо пошарил рукой за спиной, нащупал подставленный Таймыровым стул и буквально рухнул на него. Некоторое время сидел, опустив голову и тупо глядя в пол, наверное, привыкал к дикой мысли, что с этого момента вашим величеством станут называть не кого-то другого, а именно его.
Минут через пять молодой император поднял голову, и старые волки, внимательно наблюдавшие за ним, удовлетворенно кивнули — в глазах его величества горела решимость. Значит, выбор был правильным.
Российская империя вступала в новую эру.
Эпилог
В небольшом баре на Невском собралась теплая команда музыкантов. Не было только солиста группы, и неудивительно — все видели его в трансляции с корабля древних и понимали, что Мишке сейчас не до того. Хотелось бы только узнать, как он ухитрился во все это влипнуть. Но он сам расскажет, когда сможет вырваться. Впрочем, предположений ребята высказали множество. Особенной буйной фантазией отличался бас-гитарист Виктор Нарогин, его байки поражали своей цветистостью и необычными поворотами сюжета. Вот и сейчас он плел что-то, предполагая, что их вокалист встретился в космосе с инопланетной принцессой и стал братом инопланетного принца. В последнем он, в общем-то был прав, но никто об этом не знал, поэтому ребята слушали его рассказ со смешками, отхлебывая кто легкое пиво, а кто квас.
Лившаяся с потолка едва слышная мелодия вдруг стихла. На стене напротив загорелся голоэкран.
