Две старшие дочери были, как и мать, особами
яркими, но не впадали так явно в испанство. Две
младшие дочери, Мадлена и Клодина, были более
крестьянского типа. Клодина к тому же прихра
мывала. И наконец, последняя дочь, если можно
так выразиться, несерийного производства, была
еще сосунком.
Барону не удалось воспитать сыновей по свое
му образу и подобию. Бодуэн, добрый грубоватый
парень, не разделял никаких политических при
страстий отца, за исключением, разумеется, неиз
бежного предвзятого отношения к евреям,
330
протестантам, республиканцам и иностранцам, в
данном случае царило всеобщее согласие. Храб
рый малый — в самом широком смысле слова, —
он, несомненно, блистал бы при Бувине * или в бо
лее недавние времена в 48-м пехотном полку, но,
ведя жизнь помещика, постепенно погрязал в
охоте, выпивках в кабачке, утехах с деревенски
ми девицами, правда, все без неприятных изли
шеств. Он славился вольностью речи. Это был
один из тех людей, наиболее характерной чертой
которых является рассказывание анекдотов, так
что попытка обрисовать Бодуэна превратилась бы
в своеобразный сборник его изречений.
Приведу только один пример, часто упоминав
шийся в семье. Граф де Н., правый депутат, из
свежеиспеченного и, вероятно, папского дворян
ства, но занимающий видное положение, член ад
министративных советов различных шахт и
текстильных компаний, владел неподалеку от Фе-
еса поместьем, которое, как писала местная газе
та, являлось жемчужиной края. Граф был бы не
прочь выдать дочь замуж в семью барона, небога
тую, но чье древнее происхождение отсветом па
дало бы и на него. Он пригласил Бодуэна. В
великолепном поместье среди прочей роскоши
значился аббат, служивший мессы в новехонькой
часовне и преподававший начатки знаний граф
скому сыну. Аббат был человеком тонким, и хозя
ева сочли полезным, чтобы он деликатно разузнал
о взглядах, планах и чувствах будущего зятя. Как-
то вечером они остались вдвоем перед бутылкой
старого коньяка, которого церковник не жалел
331
для приглашенного. После нескольких заходов аб
бат решил, что настал момент пропеть хвалу юной
девице, ее образованности, моральным качествам
и очарованию.
— О, что до меня, аббат, — сказал Бодуэн,
вновь опорожняя стакан, — было бы у нее только
брюхо...
Мишель видел в грубости шурина кокетство
помещика, который бранится, сквернословит, де
рет глотку отчасти из робости, отчасти из гор
дости, чтобы показать, что он скроен так и не
иначе. В поведении Бодуэна он усматривал, и не
без основания, философско-циничное отношение
к жизни, когда человек не требует больше того,
что у него есть, и живет изо дня в день, ни в
чем себя не стесняя. Кстати, в семье Бодуэну
было с кого брать пример. Эксцентричный дядя
Идесбальд, затерявшийся в туманах предыдуще
го поколения, в течение двадцати лет мирно со
жительствовал с крестьянкой. Его убедили
сделать из нее честную женщину. В одно пре
красное утро колокол зазвонил к свадьбе. Идес-
бальд явился одетый и обутый так, словно
собирался пройтись по грязным аллеям парка, с
цветком в бутоньерке старого сюртука, предла
гая руку избраннице своего сердца, красовав
шейся в новом платье, сшитом в Лилле. Вокруг
левого запястья у жениха был намотан тройной
поводок, на котором сидели три его любимые
собаки. На пороге церкви он поискал глазами
среди зевак, кому бы доверить Азора, Фламбо
332
и Герцогиню, нашел знакомого уличного маль
чишку и отдал ему поводок на время церемонии.
Вспомнив о прекрасных днях, проведенных
им в качестве гардемарина императорского фло
та, барон послал младшего сына в военно-мор
ское училище, отчасти для того, чтобы вырвать
его из атмосферы легкости и беззаботности. До
вольно плохое зрение молодого человека исклю
чало военную карьеру, поэтому ставка была
сделана на торговый флот. Но дух Венеры по
следовал за юношей из Фееса в Бордо, где по
мещалась его компания. Во время своего
первого плавания в качестве капитана Фернан,
отправлявшийся в Бразилию, принял на борт в
качестве корабельного слуги молодую особу, пе
реодетую в мужское платье. Из-за этого эпизо
да шекспировской комедии он потерял свой
пост и затем долго оставался в более низком
ранге. Снова войдя в милость, он командовал
кораблем, перевозившим войска во время Вели
кой войны: лавирование между островами и ри
фами Эгейского моря создавало у него
впечатление, что он «щекочет Смерти сиськи».
Но Смерть оказалась доброй девахой: в Пари
же, куда он приезжал долечивать малярию, я
довольно часто видела в 1916 году этого мрач
ного приземистого человека, внешне холодного,
а, точнее, замкнутого, ровным голосом расска
зывавшего об ужасах Галлиполи *. После переми
рия он вышел в отставку и уединился в
маленьком городке на Юго-Западе вместе с кра-
333
соткой, давно у ж е очаровывавшей его во время
увольнений.
Мишелю нравится в Феесе, куда в течение не
скольких лет он приезжает лишь тайком, где ни
кто не думает о том, что надо бы отремонтировать
фасад, и где только барон, который любит садов
ничать, заботливо ухаживает за жалкими и без
вкусными куртинами. Этот дом мало похож на
феодальные замки, тем не менее оснащен словно
крепость, где только и заняты тем, что отбивают
нападающих: на веранде установлена подзорная
труба. Едва в глубине аллеи засекают упряжку на
доедливого соседа или соседки, все бросаются
врассыпную до тех пор, пока чужаки не отправ
ляются восвояси, оставив визитные карточки. Хо
рошо еще, если злополучный посетитель не
слышит из-за двери нелестные замечания, а из
шкафа внезапно не раздается взрыв хохота. По
уграм занимаются выездкой лошадей, предназна
ченных для Генриха V, а по вечерам развлекаются
всякими невинными играми. Баронесса всегда вы
игрывает, когда надо найти спрятанный предмет.
Она направляется к нему уверенным шагом, ведо
мая, как она говорит, «кем-то». Она гадает на кар
тах и искусно плутует, если надо избежать
опасного сочетания карт.
В Лондоне Мишель с огромным интересом при
сутствовал на многочисленных гипнотических се
ансах. Однажды вечером, когда знаменитый
Питман выступал на сцене большого мюзик-холла,
гипнотизер, как и принято, обратился к добро
вольцам из зала. На Мишеле остановился власт-
334
ный взгляд, и он почти автоматически поднялся по
ступенькам просцениума, но дальше последовал
поединок. Молодой человек почувствовал, что го
тов подчиниться непонятной силе: он хотел усту
пить, но сопротивлялся помимо воли, отвечая на
пристальный взгляд гипнотизера таким же при
стальным взглядом. Он уверял, что до этого вече
ра никогда не понимал, какова магнетическая сила
глаз, не только преломляющих свет и отражаю
щих предметы, но и свидетельствующих о тайной
мощи души, которая только в них и выражается.
В течение десяти минут Питман пытался побороть
волю Мишеля, потом жестом отослал незнакомца:
— Не поддается. Следующий...
С тех пор Мишель заметил, что у него тоже,
правда, в меньшей степени, есть дар чародея. Во
время вечерних сеансов в Феесе он гипнотизиру
ет всех, кроме барона, который никогда на них не
присутствует. Мари Атенаис отказывается верить,
что она поддается гипнозу. Чтобы доказать ей это,
он снова усыпляет ее и заставляет снять ботинки
на пятнадцати пуговицах и фильдекосовые чулки.
Проснувшись и застыдившись своих голых ног,
баронесса с криком убегает.
Кажется, что унаследованные от цыганских
предков способности позволяют Мари Атенаис ви
деть призраков. По вечерам, гуляя в парке, она час
тенько встречает два привидения. Были ли это
призраки прошлого, как она полагала, или призра
ки будущего, что сегодня кажется мне более веро
ятным? Во всяком случае, одно привидение еще
могло бы испугать, но два привидения, прогуливаю-
335
щиеся под ручку по аллеям, вызывают улыбку, как
вызывали улыбку родословные барона, хотя и по
длинные. Воображение большинства людей не за
ходит так далеко.
Тем не менее именно в Монте-Карло, где Ми
шель и Берта в 1 8 8 9 году снимали маленькую
виллу, баронесса самым блестящим образом про
демонстрировала свой провидческий дар. Она
