безнадежным, а Берни взял и собрал в Америке почти 300 млн за снятый на арамейском языке фильм, да еще такой спорный с точки зрения религиозной идеологии. Так же он выпустил „Лабиринт Фавна“, который тоже не предполагал успеха. В общем, Боб сделал то, чего другие не смогли. И Берни, кстати, сразу поддержал идею снимать на древнемонгольском языке.
Нам было ясно, что нужно искать партнеров, потому что самим нереально было собрать всю сумму бюджета, которая начиналась с 8 млн, но было ясно, что будет расти, и она действительно выросла до 17 млн. Нашли российскую компанию „Андреевский флаг“, тогда начинающую, но с большими планами, 25 % дала кинокомпания „Евразия Фильм“, создатели которой Булат Галимгереев и – особенно активно – Гульнара Сарсенова, стали сопродюсерами с казахской стороны. Германию представляли немецкая компания „X-Filme Creative Pool“, достаточно крупная, и компания Бодрова „Kinofabrika GmbH“, тоже немецкая. Деньги нашли сравнительно легко, проект всех цеплял, не в один день, конечно, но мы сформировали этот пул, потом нам поступали еще предложения от англичан, американцев, но нам уже нечего было им предложить.
Конечно, большое значение имела поддержка Боба Берни. Боб был полон оптимизма, прогнозы делал отличные, до 50 млн долларов, но, забегая вперед, скажу, что прямо перед выходом фильма случилось не очень приятное событие: „Warner“ поглотило „New Line Cinema“ и закрыло компанию „Picturehouse“. Им было неинтересно заниматься таким неформатным кино. Так что фильм выходил, а компания – в стадии ликвидации, рекламные бюджеты резко срезаны. Оставалось в работе у них, собственно, два последних фильма, один – не помню какой, но малобюджетный, а вторым был наш „Монгол“. Выходу фильма в прокате это сильно помешало, дело даже не в рекламе, но компания уже последние дни дорабатывала, тому же Бобу Берни, при всей его любви к фильму, было не до него, он должен был искать себе новую точку приложения. В общем – не повезло.
В прокате США „Монгол“ все же прошел, но заработал существенно меньше прогнозов, хотя был очень известен, в профессиональных кругах – бесспорно. Более всего их поражало, как мы смогли снять за такие маленькие деньги фильм, который, по их оценкам, стоил 80 млн долларов».
Забегая вперед, можно сказать, что для арт-фильма «Монгол» имел неплохую прокатную судьбу, всего фильм собрал в зарубежном прокате 24 млн долларов и чуть больше шести миллионов – в России. В США первоначально он вышел на 34 копиях, но потом, рассказывал Берни, число экранов увеличилось до 253, учитывая явный интерес к фильму, однако общая сумма сборов оказалась такой же, как и в России, – шесть миллионов.
«Монгола» с успехом показали на рынке в Торонто, потом он принял участие в только что созданном Римском кинофестивале. Конечно, это смотры не первого ряда, когда-то Боб Берни надеялся на Каннский кинофестиваль, прочил судьбу «Дерсу Узала» Акиры Куросавы, этого не случилось, но все же фильм был заметен, его сочли удачей, можно сказать, что репутация у «Монгола» была лучше, чем прокатная судьба. Он номинировался на «Оскар» в категории «лучший зарубежный фильм», и, вспоминает Сельянов, это было «важным обстоятельством для казахской стороны. Он не победил, „Оскара“ за лучший иностранный фильм дали тогда австрийским „Фальшивомонетчикам“, но был близок к победе, на втором месте. Мы подавали от Казахстана, было не просто. Требовалось убедить американцев, что Казахстан имеет право на выдвижение, собрать казахский „Оскаровский“ комитет. Возник у американских академиков вопрос: почему представленные публикации в казахских газетах – рецензии, репортажи о премьере – на русском языке, например. И приходилось объяснять, почему. Нам было понятно, что от России его не выдвинуть – в этот год шел фильм Михалкова „12“, так что мы и не совались».
Кстати, тогда, в 2008 году, перед церемонией «Оскара» русские газеты писали о небывалом успехе российского кино – в пятерке номинантов было два фильма режиссеров из России, Бодрова и Михалкова.
В 2009 году Сельянов за «Монгола» получает премию «Блокбастер» в номинации «Самый кассовый фильм российских продюсеров в зарубежном прокате». Хотя, конечно, говорить о грандиозном коммерческом успехе не приходится. «По российским меркам „Монгол“ шел очень успешно в некоторых странах, в других – просто нормально. Для нас с Бодровым он окупился. Мы, как инициаторы проекта и главные продюсеры, в Европе это называется словом „делегированные“, сразу предупреждали, что у нас будут преференции, это нормально, схема понятная. И все согласились, так как было много желающих, так что мы с Бодровым еще в процессе производства продали все акции – и на нас висел очень небольшой объем затрат. Так что нам надо было компенсировать относительно небольшие деньги, и у нас это произошло. А у других продюсеров – нет. Но, и в этом ценность большого проекта, – поучаствовать в нем для многих компаний лестно, имеет значение для усиления имиджа или накачивания мускул, да и просто интересно».
Для Сельянова это тоже было интересно и познавательно. Опыт работы с большой американской студией для него тогда был нов: «Договор мы года два подписывали. С большими корпорациями все не просто, они не слышат тебя, и все. Я потом уже понял, как надо разговаривать: если ты вообще кому-то интересен, то надо просто писать „нет“ на каждый пункт договора, который не устраивает. Пытаться доказывать что-то, аналитически рассуждать, прикидывать варианты – бессмысленно. Они не услышат.
Наконец мы договор подписали и согласовали. Но к договору было еще приложение, где перечислены исходные материалы, которые мы обязаны были предоставить для проката: негатив, звуковую фонограмму, много-много всего. И в этом списке была позиция: оригинал магнитной перезаписи на магнитной 35-мм пленке. А к этому моменту мы у себя уже лет десять, как этой пленки не видели, все же цифровая эпоха и к нам пришла. То есть это как бы нам сказали, пишите на бересте. Я не принял этот пункт всерьез, подумал, что недоразумение, что-то случайно выскочило из старой базы. И написал, что этот пункт надо поменять, как вы сами понимаете, он нереальный, пришлите уточненный список. Ни ответа ни привета, через некоторое время приходит то же самое. С той же магнитной фонограммой. Я даже из вредности нашел место, где это можно сделать, – в Германии, за 100 тыс. евро, что, конечно, неслыханно. И главное, они никак не объясняли это требование, они же не аргументируют, просто через некоторое время снова его предъявляют. И я написал в этом пункте – „нет“. Твердое „нет“ они не сразу, не бегом, но все же принимают. Если ты нужен, конечно. Если не нужен или не сильно нужен, то просто переписка на этом заканчивается. Даже с помощью Боба,
