через плечо, зашагала к лестнице. Кирилл что-то крикнул ей вслед, но та не оглянулась. Он проводил ее глазами, а потом вперил тяжелый взгляд в лицо непрошеной гостьи.
— Люся знает? — спросила Ромала.
— А почему я должен перед тобой отчитываться? — вспылил он.
— Не должен, но если ты разлюбил, то Люся…
— Вот с Люсей я уж как-нибудь разберусь сам.
— Это подло с твоей стороны, она же любит тебя…
— А что это ты святой-то прикидываешься? Недотрогу из себя строишь. Похудела, подурнела, чтоб тебя все жалели, так что ли?
— Кирилл, ты что, с ума сошел?
Ромале вдруг стало жарко. Она теребила ворот свитера, чтоб хоть как-то ослабить его давление на шею. А Кирилл, не замечая этого, злился и напирал на нее.
— Что, правда глаза колет? Сашка-то умер! Умер! Поняла? Убили его! Ромала, ты чего?
Но Ромала уже ничего не видела и не слышала. Пол как-то странно накренился и устремился навстречу. Чьи-то сильные руки подхватили ее. Пару секунд она с натолканной ватой в ушах, казалось, летела, ее даже немного укачало во время этого полета. И тут сквозь вату пробился властный голос Милославской.
— Козел! Урод! Кто угодно, но только не ты! Да как ты вообще мог?! Как? Ведь ты же всё видел! Всё знал! Подонок! Это не ты, это я тебя бросаю! Иди к своей жопастой! Ненавижу! — орала она, загнав Кирилла в угол.
Тот как-то жалобно посматривал то на нее, то в сторону Ромалы, которую придерживал Измаил. Девушка, наконец, приняла вертикальное положение, всё еще ощущая содержимое желудка где-то в пищеводе. Возле нее хлопотала какая-то девушка в спортивной форме, сунула что-то под нос. Едкий запах нашатыря вернул завтрак на место, а сознание вдруг прояснилось. Оказывается, в коридоре было уже полно народу, или Ромале так показалось? Люська развернулась и подскочила к подруге:
— Ромка, ну ты как, а? — спросила она, а в глазах сверкали слезы.
Подруга улыбнулась ей, но девушка не ответила. Кирилл подошел и встал неподалеку:
— Ромал, — начал он.
Но тут Люся взвилась на ноги, как пружина, и врезала кулаком бывшему жениху в нос.
— Уходим, — сказала она Измаилу и, прихватив папки подруги, бросилась вниз по лестнице. Ингуш смерил уничижительным взглядом Кирилла, поднял Ромалу на руки и пошел следом за сестрой.
Мамедова девушки отправили домой, и Люся долго плакала в комнате подруги, глотая слезы. Та гладила ее по голове и молчала. А на следующий день заявила родным, что они с Милославской решили снять квартиру. Яша переглянулся с Полиной Яковлевной.
— Дочь, ты уверена?
— Уверена, как никогда. Мы будем снимать квартиру вдвоем. Она работает, я тоже буду публиковать статьи. На жизнь хватит.
— Да какая квартира! — вскричала бабушка. — Тебе всего-то восемнадцать лет!
— Подожди, мама, — остановил ее зять. — Ты твердо решила с переездом?
— Папа, я правда всё решила, я давно хотела переехать, но не представляла, как буду жить одна. А тут Люся. Она с Кириллом порвала, трудно ей очень.
— Что случилось-то? — спросила Фаина.
— У него теперь другая, так что…
Отец оглядел свое семейство.
— Ну вот что, дочь. Я поищу вам квартиру и сам буду оплачивать ее до тех пор, пока вы не станете платежеспособны. Но на это нужно время. Если Людмиле невмоготу дома, пусть переезжает к нам, — заявил Яша.
На том и решили. Люся из разбитой любви выбиралась тяжело. Ромала поддерживала ее как могла. Но помощь извне в такой ситуации почти не воспринимается. Полине Яковлевне они порой казались двумя яблоньками, поломанными ураганом. Они подпирали друг друга, не давая упасть. Поддерживали и крепли сами. Спустя много лет бабушка Ромалы уверилась, что, если бы Люся в тот страшный год не порвала с Кириллом, не разбила бы себе так жестоко сердце, девушки не стали бы так близки. Вдвоем они съели свой пуд соли и даже перца, разделили горе и беду пополам, чтоб ноша не казалось такой непосильной, и выстояли. Выстояли, несмотря ни на что.
Глава 39.
Через две недели Яша забрал девушек из университета и привез на квартиру. Большая, но очень уютная трехкомнатная квартира распахнула перед подругами новую металлическую дверь. Люся с Ромалой прошли, и по их лицам и восклицаниям Яша угадал, что новое место им по душе.
— Пап, а как ты так быстро нашел нам квартиру? — спросила Ромала.
Отец тяжело вздохнул.
— Нравится? — спросил он. Девчонки довольные закивали. — Видишь ли, дочь, это ведь не просто квартира. Это твоя квартира. Собственная! Я ее еще в феврале купил. Были деньги, нужно было их вложить, пока не обесценились. Вот я, так сказать, вложил, — сказал он и похлопал по стене большой комнаты. — Вы потому и въезжаете только сейчас, потому что в ней люди жили. Сами выбирайте, кому какая комната. Ремонт сделаете сами, полы и сантехнику я поменял, а остальное ваше дело.
— Здорово! — восторженно выдохнула Люся.
— Пап, ты что-то не договариваешь, — заметила Ромала, и Яша в который раз убедился, что дочь просто так не провести.
— Это был бы наш свадебный подарок вам… с Сашей, — добавил отец.
«Он всегда будет со мной, каждый день. В моем сердце и душе»,— подумала она, но вслух ничего не сказала.
Девушки переехали в тот же день. Почему так торопились с переездом, они не говорили. А причина на самом деле была. Неделю назад Люся узнала, что беременна. Не просто узнала, а получила подтверждение в больнице и решила сделать аборт. Подруга пыталась ее переубедить, но Милославская была непоколебима.
— Люсь, а ты не думаешь, что, узнав о том, что у вас будет ребенок, Кирилл одумается и вернется? — высказалась Ромала.
— Не хочу, чтобы он возвращался только из-за того, что я жду ребенка, — заявила та. — Я знаю его родителей. Они настоят на свадьбе, и я получу мужа, который будет со мной, потому что так нужно и положено, но не потому, что он меня любит. А я не хочу навязывать ни себя, ни ребенка. Всё! Любовь прошла! Разбитую чашу не склеить. Любовь реставрации не подлежит. А самой растить ребенка… так
