«Настоящее признание, мои картины даже на помойке выставляют», – с горечью подумал я. Но не это было главное.
Ее лицо было таким настоящим, таким близким и дорогим… Я вспомнил всё, что с нами было. Она смотрела на меня, а я сквозь слёзы смотрел на ее ладони – короткие линии жизни.
Я перевел взгляд на свои руки – короткие линии жизни. Как они совпадают. Как они совпадали…
«Я и не жил больше, с тех пор, как мы расстались», – понял я.
Хотел взять портрет, но передумал.
С усилием отвернулся, включил день. Достал ручку, исправил линии на ладонях и пошел дописывать свою жизнь.
Бухгалтерия жизни
Святослав стоял в сером новом костюме на куче кутюлей и смотрел на проплывающие в небе облака, похожие на людей.
«Интересно, что в тюках?» – подумал Святослав.
В них был упакован всякий хлам: норковые шубы, шёлковые отрезы, такие костюмы, как у него, серебристые Мерседесы и плазменные панели, вещающие о мировом кризисе, курсе доллара, стабильности евро, всё это перемежалось кадрами потоков купюр и цветными диаграммами.
Святослав почесал нос, порылся в карманах, вытащил крышку люка, бросил на тюки… Прячущиеся в карманах монтировка, лопаточка для переворачивания блинов, гаечный ключ полетели следом.
Вдруг Святослав заметил, что на плече у него приютилась соломинка. Аккуратно, двумя пальцами он снял её с ткани и отпустил. Когда соломинка опустилась на поверхность кутюлей, раздались позывные «Дома 2 +2 умножить на 4», протяжный вопль, сопровождаемый хрустом, – звук этот исходил откуда-то снизу.
Святослав стал спускаться.
Ниже тюков сидела бочкообразная бабка Клавдия, за кружкой чая рассказывающая соседке о том, что у неё очень маленькая пенсия, и о зяте, у которого воняют ноги, который козёл, совершенно неумный, потому что ничего не понимает в «Доме-2» и не ждёт «Дома-3», и у которого, судя по всему, очень маленький член, меньше, чем пенсия, хотя нос в общем-то выдающийся.
Ниже находился завод тяжёлых металлов.
Ещё ниже дед Макар пас коров, сидя на унитазе и читая Достоевского «Преступление и наказание» на английском языке. Рядом высилось строение полного собрания сочинений Льва Николаевича, возлежащее на тонюсеньких сборниках современной прозы Туркиной и Демьяненко. Под ними пряталась довольная старуха процентщица, копающаяся в дипломате, полном купюр с портретом Родиона Раскольникова и гербом в виде двух перекрещенных топоров.
Ниже были копи царя Соломона, сам Соломон. Супермаркет, полный всякой всячины, и другие сокровища, а также все цари, когда-либо существовавшие на земле и в отдалённых галактиках, со своими жёнами и детьми.
Они находились на блине, который держали слоны, стоящие на китах. Киты плавали в море, а между ними скользили огромные черепахи.
Ниже была собака, отдыхающая под сенью моря.
И в самом низу раздавленный верблюд. Даже твёрдые подошвы его ног были расплющены.
Святослав понял, что протяжный крик исходил от этого прекрасного животного. И никогда этот верблюд не плюнет в морду любопытному туристу. А причиной трагедии был сам Святослав, скинувший соломинку с пиджака.
«Мешала тебе эта соломинка?» – воскликнул Святослав и заплакал. Он очень любил верблюдов. В ушах его стоял предсмертный вопль.
Святослав проснулся в слезах, протёр лицо ладонями под вопли будильника, призывающего к подъёму. Пинком согнал кота, обмочившего край одеяла, спустил ноги с узкой койки, нащупал стоптанные кеды.
«Надо бы джинсы и свитер постирать», – подумал Святослав, поглядывая на показания приборов и занося цифры в журнал. Скоро придёт сменщик. Надо успеть домой заскочить и бежать на дневную работу.
У метро, рядом с нищим, доящим грязной рукой пространство, в витрине бутика тянул к Святославу пустые рукава серый костюм. Понятно, почему он появился во сне. Это была мечта Святослава.
«Погоди, дружище, – улыбнулся Святослав, – когда-нибудь ты будешь моим». Костюмы надевать Святославу было в общем-то некуда, но он мечтал об этой изящной вещи. Ему было о чём мечтать, кроме костюма, но казалось, что покупка изменит его жизнь, сделает существование краше. Костюм выглядел безупречно, лишь сумма на ценнике снова задралась.
Из соседнего павильона пахнуло свежей выпечкой. Пирожки выглядели не менее привлекательно, чем костюм. Святослав сглотнул слюну и начал спуск под землю.
Хотел позвонить жене. Но на телефоне не оказалось средств. Пришлось искать терминал. Бросил себе полтинник, долго стоял и боролся с собой, сколько кинуть Кристине… Сто – мало, но себе пятьдесят – хватит. Любимая женщина, а денег – нет, так их всегда нет. Кинул двести, всё равно – не надолго.
На площадке столкнулся с Лёхой, бывшим одноклассником, тот закрывал одной рукой дверь квартиры, а другой выставлял бутерброд, намазанный чёрной и красной икрой в форме инь-яня.
– Что это? – спросил Святослав.
– Чёрная икра полезнее, красная вкуснее, – отозвался Лёша, делая широкий надкус. – Они дополняют друг друга.
Святослав сглотил слюну. Он подумывал, не спросить ли у Лёши в долг, предчувствуя, что до зарплаты не дотянуть и кеды совсем сносились.
– Вчера плазменную панель купил, – предупреждая вопрос, похвастал Леша.
– У тебя же вроде в каждой комнате по телевизору, и на кухне, – удивился Святослав.
– В туалете не было… У тебя нельзя одолжить тыщ пять-шесть… баксов?
Святослав поёжился от слова «тысяча», у него побежали по спине мурашки, а от названия иностранных валют стало плохо.
– Ах, ну да, – отмахнулся Лёша. – Ты приходи, у меня день рождения скоро.
Перед Святославом стал длинный список ближайших дней рождений и прочих торжеств.
– Наверное, не смогу, – отмахнулся Святослав.
– Заходи-заходи. Послезавтра.
«До зарплаты», – прикинул Свят.
На пороге квартиры встретила дочка, неоплаченные счета и широкая Клавдия Петровна: «Оплатишь?»
«Папочка, я себе платьишко присмотрела красивое-красивое, – защебетала дочка. – И недорогое».
Святослав кивнул и Клавдии Петровне, и счетам, и дочке.
– Тысячу, папочка, – дочка посмотрела просительно.
Свят достал штуку. Дочка ещё не работала, училась в институте.
Придётся отказаться от обуви и джинсов. «Свитер и джинсы стирать не надо – лучше сохранятся», – подумал он.
Появилась Кристина.
– Сладкий, привет!
Святослав, обняв жену, окунулся в её родной цветочный запах.
– Ты так пообтёрся, надо бы тебе джинсы купить и обувь, – кивнула Кристи.
– Надо, – согласился Святослав.
– Свят, если вечером будешь заходить, купи хлеба! – закричала из своей комнаты тёща, – сыра, молока, кофе, чай, сахарный песок – три килограмма.
Святослав закатил глаза, повторяя список.
– Хорошо, – кинул он.
– Я тебе поесть приготовлю, – улыбнулась Кристи. – Ты же сейчас убегаешь?
– Да, я съел бы чего-нибудь, – отозвался Святослав и пошёл в комнату.
Он открыл денежный ящик, так он его называл. Правда, там было больше упаковок для денег, чем самих средств. Был конверт – отданные долги, подаренные деньги, зарплата «котельная», зарплата «харчевня», халтуры, шкатулка «мелочь», копилка «юбилейные монеты, несколько коробочек: «на брюки», «на платье», «на телевизор» и несколько пустых конвертов совсем неопределённого назначения.
Святослав вытащил отдельно отложенные сотенные купюры и положил в конверт «халтуры», записав после цифру в самодельную ведомость.
– Иди есть, милый, – позвала Кристина.
Святослав жевал бутерброд с ядовито-розовым куском колбасы и слушал щебетание Кристины.
– Представляешь, вчера забыла спросить у тебя на проезд, чуть не осталась в центре. Уже хотела звонить просить, чтобы ты за мной приехал. Потом нашла полтинник за подкладкой пальто.
– Кристи, ты же знаешь, где лежат деньги.
– Да у тебя там столько всяких коробочек, конвертиков, – отмахнулась Кристина. – В них не разберёшься. Ты же потом обижаешься, если я делаю что-то не то.
Святослав достал купюру и отдал Кристи.
– На дорогу.
Хотя Кристина не работала, она часто выбиралась в цент погулять. Красивая женщина и не должна работать, вполне достаточно, что она занимается собой, повышением интеллектуального уровня и дочкой.
– Знаешь, я делала фотографии, мой фот очень плох, надо бы его поменять.
– Нет денег! – заорал Свят.
Святослав вообще никогда бы не накричал на жену, но последнее время в нём натянулись струны, их задевали и они отзывались воплем.
– Что ты кричишь? Нет, так нет. Я же не сейчас. В перспективе, в принципе.
Струны внутри Святослава ещё звучали, но он вымученно тихо выронил «Прости».
Он думал, как бы взять кредит, где бы подработать, чтобы купить Кристи фот, но такая же ситуация была с новым шкафом, шубой и поездкой на Канары.
