Осень
По жнитвам, по дачам, по берегамПроходит осенний зной.Уже необычнее по ночамЗа хатами псиный вой.Да здравствует осень!Сады и степь,Горючий морской песокПропитаны ею, как черствый хлеб,Который в спирту размок.Я знаю, как тропами мрак прошит,И полночь пуста, как гроб;Там дичь и туманВ травяной глуши,Там прыгает ветер в лоб!Охотничьей ночью я стану там,На пыльном кресте путей,Чтоб слушать размашистый плеск и гамГонимых на юг гусей!Я на берег выйду:Густой, густойТуман от соленых водКлубится и тянется над водой,Где рыбий косяк плывет.И ухо мое принимает звук,Гудя, как пустой сосуд;И я различаю:На юг, на югОсетры плывут, плывут!Шипенье подводного песка,Неловкого краба ход,И чаек полет, и пробег бычка,И круглой медузы лед.Я утра дождусь…А потом, потом,Когда распахнется мрак,Я на гору выйду…В родимый домНаправлю спокойный шаг.Я слышал осеннее бытие,Я море узнал и степь,Я свистну собаку, возьму ружьеИ в сумку засуну хлеб…Опять упадет осенний зной,Густой, как цветочный мед, —И вот над садами и над водойОхотничий день встает…
1923 Э. Г. Багрицкий. Стихотворения. Ленинград, «Советский Писатель», 1956.
Стихи о соловье и поэте
Весеннее солнце дробится в глазах,В канавы ныряет и зайчиком пляшет.На Трубную выйдешь — и громом в ушахОгонь соловьиный тебя ошарашит…
Куда как приятны прогулки весной:Бредешь по садам, пробегаешь базаром!..Два солнца навстречу: одно — над землей,Другое — расчищенным вдрызг самоваром.
И птица поет. В коленкоровой мглеСкрывается гром соловьиного лада…Под клеткою солнце кипит на столе —Меж чашек и острых кусков рафинада…
Любовь к соловьям — специальность моя,В различных коленах я толк понимаю:За лешевой дудкой — вразброд стукотня,Кукушкина песня и дробь рассыпная…
Ко мне продавец:— Покупаете? Вот.Как птица моя на базаре поет!Червонец — не деньги! Берите! И дома,В покое, засвищет она по-иному…
От солнца, от света звенит голова…Я с клеткой в руках дожидаюсь трамвая.Крестами и звездами тлеет Москва,Церквами и флагами окружает…
Нас двое!Бродяга и ты — соловей,Глазастая птица, предвестница лета.С тобою купил я за десять рублей —Черемуху, полночь и лирику Фета!
Весеннее солнце дробится в глазах,По стеклам течет и в канавы ныряет.Нас двое.Кругом в зеркалах и звонкахНа гору с горы пролетают трамваи.
Нас двое…А нашего номера нет…Земля рассолбдела. Полдень допет.Зеленою смушкой покрылся кустарник.
Нас двое…Нам некуда нынче пойти;Трава горячее, и воздух угарней, —Весеннее солнце стоит на пути.
Куда нам пойти? Наша воля горька!Где ты запоешь?Где я рифмой раскинусь?Наш рокот, наш посвистРаспродан с лотка…Как хочешь —Распивочно или на вынос?
Мы пойманы оба,Мы оба — в сетях!Твой свист подмосковный не грянет в кустах,Не дрогнут от грома холмы и озера…Ты выслушан,Взвешен,Расценен в рублях…Греми же в зеленых кусках коленкора,Как я громыхаю в газетных листах!..
1925 Э. Г. Багрицкий. Стихотворения. Ленинград, «Советский Писатель», 1956.
Ночь
Уже окончился день, и ночьНадвигается из-за крыш…Сапожник откладывает башмак,Вколотив последний гвоздь.Неизвестные пьяницы в пивныхПроклинают, поют, хрипят,Склерозными раками, желчью пивнойЗаканчивая день…Торговец, расталкивая жену,Окунается в душный пух,Свой символ веры — ночной горшокЗадвигая под кровать…Москва встречает десятый часПерезваниванием проводов,Свиданьями кошек за трубой,Началом ночной возни…И вот, надвинув кепи на лобИ фотогеничный ротДырявым шарфом обмотав,Идет на промысел вор…И, ундервудов траурный маршПокинув до утра,Конфетные барышни спешатВстречать героев кино.Антенны подрагивают в ночиОт холода чуждых слов;На циферблате десятый часОтмечен косым углом…Над столом вождя — телефон иссяк,И зеленое сукно,Как болото, всасывает в себяПресспапье и карандаши…И только мне десятый часНичего не приносит в дар:Ни чая, пахнущего женой,Ни пачки папирос.И только мне в десятом часуНе назначено нигде —Во тьме подворотни, под фонарем —Заслышать милый каблук…А сон обволакивает лицоОренбургским густым платком;А ночь насыпает в мои глазаГолубиных созвездии пух.И прямо из прорвы плывет, плыветВитрин воспаленный строй:Чудовищной пищей пылает ночь,Стеклянной наледью блюд…Там всходит огромная ветчина,Пунцовая, как закат,И перистым облаком влажный жирЕе обволок вокруг.Там яблок румяные кулакиВылазят вон из корзин;Там ядра апельсинов полныВзрывчатой кислотой.Там рыб чешуйчатые мечиПылают: «Не заплати!Мы голову — прочь, мы руки — долой!И кинем голодным псам!»Там круглые торты стоят МосквойВ кремлях леденцов и слив;Там тысячу тысяч пирожков,Румяных, как детский сад,Осыпала сахарная пурга,Истыкал цукатный дождь…А в дверь ненароком: стоит атлетСредь сине-багровых туш!Погибшая кровь быков и телятЦветет на его щеках…Он вытянет руку — весы не в ладКачнутся под тягой гирь,И нож, разрезающий сала пласт,Летит павлиньим пером.И пылкие буквы«МСПО»Расцветают сами собойНад этой оголтелой жратвой(Рычи, желудочный сок!)…И голод сжимает скулы мои,И зудом поет в зубах,И мыльною мышью по горлу внизПадает в пищевод…И я содрогаюсь от скрипа когтей,От мышьей возни хвоста,От медного запаха слюны,Заливающего гортань…И в мире остались — одни, одни,Одни, как поход планет,Ворота и обручи медных букв,Начищенные огнем!Четыре буквы:«МСПО»,Четыре куска огня:Это —Мир Страстей, Полыхай Огнем!Это —Музыка Сфер, ПаряОткровением новым!Это — Мечта,Сладострастье, Покои, Обман!И на что мне язык, умевший словаОщущать, как плодовый сок?И на что мне глаза, которым даноУдивляться каждой звезде?И на что мне божественный слух совы,Различающий крови звон?И на что мне сердце, стучащее в ладШагам и стихам моим?!Лишь поет нищета у моих дверей,Лишь в печурке юлит огонь,Лишь иссякла свеча, и луна плыветВ замерзающем стекле…
[1926] Э. Г. Багрицкий. Стихотворения. Ленинград, «Советский Писатель», 1956.
Весна
В аллеях столбов,По дорогам перронов —Лягушечья прозеленьДачных вагонов;Уже окунувшийсяВ масло по локотьРычаг начинаетАкать и окать…И дым оседаетНа вохре откоса,И рельсы бросаютсяПод колеса…Приклеены к стекламВлюбленные пары, —Звенит палисандрДачной гитары:«Ах! Вам не хотится льПод ручку пройтиться?..» —«Мой милый! Конечно,Хотится! Хотится!..»А там, над травой,Над речными узламиВесна развернулаЗеленое знамя, —И вот из коряг,Из камней, из расселинПошла в наступленьеСвирепая зелень…На голом прутье,Над водой невеселойГортань продуваютВетвей новоселы…Первым дроздомЗакликают леса,Первою щукойСтреляют плеса;И звездыНад первобытною тишьюРаспороты первойЛетучей мышью…
Мне любы традицииЖадной игры:Гнездовья, берлоги,Метанье икры…Но я — человек,Я — не зверь и не птица,Мне тоже хотитсяПод ручку пройтиться;С площадки нырнуть,Раздирая пальто,В набитое звездамиРешето…Чтоб, волком трубяУ бараньего трупа,Далекую течкуНоздрями ощупать;Иль в черной бочаге,Где корни вокруг,Обрызгать молокамиЩучью икру;Гоняться за рыбой,Кружиться над птицей,Сигать кожаномИ бродить за волчицей;Нырять, подползатьИ бросаться в угон, —Чтоб на сто процентовИсполнить закон;Чтоб видеть воочью:Во славу природыРаскиданы звери,Распахнуты воды,И поезд, крутящийсяВ мокрой траве, —Чудовищный вьюнС фонарем в голове!..И поезд от похотиВоет и злится:— Хотится! Хотится!Хотится! Хотится!
1927 Э. Г. Багрицкий. Стихотворения. Ленинград, «Советский Писатель», 1956.
Весна, ветеринар и я
