– Да потому, что именно закрытое помещение надолго сохраняет ауру бывавших здесь людей и происходивших дел, – авторитетно разъяснил я. – А уж какие люди ходят в казино и какие дела тут творятся, вы и сами знаете…
– Вертеп, – заторможенно согласилась Изольда. – Особенно в задних комнатах, где ресторан, с девочками… Ну, и что?
Я аж застонал – про себя, конечно. Не надо пугать начальницу всплеском эмоций. Тем более когда она в состоянии автопилота и соображает через силу.
– Изольда Скуратовна! Атмосфера жадности и порока – естественная, можно сказать, наилучшая среда обитания для любой нечисти, – терпеливо произнёс я. – Здесь она, как рыба в воде. Это вам любой демонолог скажет. И получается, что лукавый с помощью Опохмелидзе вынудил вас продолжить бой на своём, так сказать, поле. В отличие от предыдущих схваток! В общем, засада…
Вот тут до Изольды начало доходить. Она подняла голову и окинула меня знакомым скептическим взглядом.
– Не очень-то оно ему помогло, это поле, – заметила она, и точёные ноздри нервно вздрогнули. – Схлопотал и смылся, как миленький…
– А вы уверены, что смылся? – негромко задал я вопрос. И сам испугался собственных слов.
У Изольды дёрнулось веко.
– Ты думаешь, он где-то здесь? – спросила она шёпотом. – Затаился, подкрепляется местной злой аурой и может появиться вновь? Ты это хочешь сказать, Костя?
– Не хочу, – признался я, не замечая, что Изольда впервые за три года работы обратилась ко мне на «ты». – Но вынужден допустить. Во всяком случае, не удивлюсь… Нечистый же! Дьявольская изобретательность…
Начальница пружинисто вскочила на ноги. Ноги у неё были на загляденье – длинные и стройные. Вот ей-богу, как мужчина мужчину я Автандила понимаю очень даже хорошо…
– Клинок! – произнесла она страшным голосом.
И ринулась в помещение казино. Я рванул следом.
Судя по представшей картине, за время нашего лестничного разговора в игорном зале произошли некоторые события.
В углу валялся жестоко связанный Саша Кириллов. Рот у него был заклеен скотчем. В другом углу покоилась связанная и также лишённая слова Ванька. А что касается Автандила…
Автандил непринуждённо сидел на игорном столе и болтал ногами, как ни в чем не бывало. Однако что-то в нём изменилось. В мертвенно-синем свете, затопившем подвал, было заметно, что взгляд его стал колючим и надменным, а выражение лица – жёстким и даже зловещим. Главное же – в руках он держал магический клинок Изольды, опрометчиво оставленный ею на зелёном сукне.
– Что же это вы, гражданка Малюткина, разбрасываетесь холодным оружием? – незнакомым скрипучим голосом спросил Автандил, поигрывая шпагой. – А ещё офицер полиции… Нехорошо! Неосторожно!
Рука Изольды выхватила из декольте и стиснула крестик.
– Куда Автандила дел, поганец? – спросила она сквозь зубы.
– Ну, уж так и поганец… – протянул Автандил. Вгляделся в яростное лицо Изольды, хихикнул и добавил: – Да здесь он, здесь! Не переживай!
– Да здесь я, здесь, – плачущим голосом подтвердило со стены чучело крокодила.
Глава седьмая
Ни себе чего!
Мой интеллект, развитый учёбой в Перепетуевской высшей следственной, мгновенно реконструировал события.
Получив отпор, нечистый для вида исчез. Надо полагать, отступил на заранее подготовленную позицию. Позиция, скорее всего, находилась в ресторанных комнатах со стрип-площадкой и шестом, где разгорячённые VIP-клиенты Опохмелидзе имели обыкновение закатывать оргии. Там атмосфера порока гуще.
Насосавшись негатива и укрепив таким образом силы, нечистый выждал, пока Изольда отлучится. После этого он вновь появился в казино, повязал Сашу с Ванькой и вытряс душу из Автандила. Душа, чтобы не путалась под ногами, была определена в чучело крокодила, а вакантное тело Опохмелидзе нечистый оприходовал. Вероятно, он знал о непростых отношениях между Изольдой и Автандилом и хотел нанести ей психологический удар. Но главное – главное! – магический клинок по небрежности Малюткиной попал к нему в руки, и отбиваться начальнице теперь нечем…
– Ну что, Изольдушка, финита ля комедия, – мирно сказал прародитель зла. – Сколько верёвочке ни виться… Последнее желание будет, нет? Может, из пистолета хочешь в меня пальнуть? Так ты пальни, милая, пальни напоследок. Ни в чём себе не отказывай!
Начальница молчала. Зато гневный прищур ореховых глаз был куда как красноречив.
– Что, даже не поговорим? – огорчился лже-Автандил. – А ведь мы с тобой знакомцы старые. Да что там знакомцы! Я ж тебя, можно сказать, породил. Не ошибись я тогда с молнией… вечно путаюсь в этих вольтах с амперами… твои бы уже и косточки истлели. А так – живёшь, здравствуешь, у меня под ногами путаешься. Эх, надо было шаровую запустить, это бы наверняка…
Начальница презрительно улыбнулась, но не проронила и слова. В этом смысле она сейчас напоминала партизана на допросе.
– Ну, не хочешь общаться, и не надо, – рассудил нечистый, соскакивая со стола на пол. – Действительно, что время терять? И так уж пятьсот лет с тобой воюю. Много чести! Я тебя породил – я тебя и убью…
Он взял шпагу наизготовку. Я кинулся вперёд, чтобы, согласно уставу полицейской службы закрыть начальницу грудью, однако лукавый сделал небрежный жест, и я со всего размаха налетел на невидимую упругую и совершенно непреодолимую стену. Заколотил по ней руками и ногами… да что толку… Изольда лишь покачала головой.
– Слышь ты, козёл, не трогай её! – заорало чучело, пытаясь соскочить со стены.
Нечистый дёрнул бровью, и чучело заткнулось, громко ойкнув.
– Кто ж под руку говорит, – укоризненно сказал лже-Автандил.
С этими словами он сделал стремительный выпад и…
И ничего не произошло. Острие шпаги упёрлось в грудь Изольды, не причинив ей ни малейшего вреда. Начальница даже не шелохнулась.
Лукавый недоуменно оглядел Малюткину, потом шпагу и даже потрогал кончик.
– Острое, – сообщил он сам себе. – Что за фигня?
Последовал новый выпад – ещё более стремительный. Результат тот же. Изольда стояла, как вкопанная, и лишь клинок, наткнувшись на грудь, гибко согнулся чуть ли не пополам. Лже-Автандил отступил назад.
– Ага! – сообразил он. – Да ты, никак, бронежилетом утеплилась?
Вместо ответа Изольда с надменной улыбкой распахнула блузку. Взгляду открылась высокая грудь, обтянутая кружевным черным бюстгальтером, и ослепительно белая кожа. Я невольно сглотнул. Чучело на стене восторженно закатило глаза (нашло время…). Даже связанный Саша Кириллов отчётливо крякнул сквозь скотч на губах.
– Срам прикрой! – рявкнул нечистый. – Умри достойно!
И с утробным воем принялся наотмашь рубить Изольду. Малюткина стояла, заложив руки за спину, и холодно следила за действиями противника.
Я ничего не понимал. Судя по приложенным усилиям, лукавый должен был трижды изрубить начальницу в спагетти, однако ни шиша подобного! Шпага отскакивала от Изольды без малейшего ущерба для жизни и здоровья.
Саша Кириллов возбуждённо мычал. Чучело взволнованно клацало зубами. Ванька внимательно следила за ходом сражения, медленно поворачивая головку влево-вправо.
Спустя десять минут лже-Автандил запыхался и отступил.
– Ты что подсунула? – заорал он на Изольду, с отвращением отбрасывая шпагу. – Кого обмануть пытаешься? Это что за игрушка?
– Ты сам выбрал оружие, – хладнокровно сказала Изольда, впервые за всю сцену разомкнув уста.
– А теперь выберу другое, – пообещал нечистый. – Пошутили – и хватит. Сейчас тебе будет второй акт Мерлезонского балета. Он же последний!
Лже-Автандил воздел руки, что-то неразборчиво выкрикнул, и… тело в сером костюме мягко обвалилось на пол. Насколько я мог разглядеть со своего места, признаков жизни оно не подавало. (Чучело на стене тревожно задёргалось.)
Зато рядом возник огромный рыцарь в матово-черных доспехах. Рогатый шлем, на котором забрало выглядело сущим намордником, упирался в подвальный потолок. В руке тускло отсвечивал длинный обоюдоострый меч.
– Ну, это другое дело, – удовлетворённо произнёс рыцарь. Голос из-под забрала звучал гулко и мерзко. – В своём-то воевать веселее…
И тут случилось неожиданное. Изольда тоже преобразилась. Да как!
Подполковник Малюткина в джинсах и с кольтом на поясе исчезла. На её месте появилась высокая стройная девушка в длинном белоснежном платье с лицом благородным и прекрасным. От неё исходило неяркое, но отчётливое сияние. Светлые волосы рассыпались по плечам, высокий лоб подёрнулся морщинками, большие глаза беспощадно смотрели на врага.
– Так вот ты какая, московская дева, – прошептал я, невольно любуясь преображённой Изольдой.
Девушка сделала повелительное движение, и клинок, отброшенный нечистым, сам собой поднялся с пола, подлетел и удобно лёг в раскрытую ладонь.
– Игрушка, значит, – сказала девушка. У неё было звучное грудное контральто, не имевшее ничего общего с обычным голосом Изольды. – Сейчас посмотрим, что за игрушка…
