— Это не магия, это способность, — кричал старый Блейк. Его голос звучал счастливо, и это только подстегнуло мою ненависть.
Это было мое время. Мое.
Корни прижимали меня к земле, и каждое мое движение отдавалось болью по всему телу.
Все кончено, чувак.
— Сдавайся! — закричала она.
— Никогда! — Я ответил на оба вопроса.
Я попытался высвободиться, но из земли вылезло еще больше корней.
Борьба ослабила и измотала меня.
— Сдавайся!
Я взревел, как дикий зверь. Я не позволю сломить или укротить свой дух.
Она была прямо передо мной, но гребаные корни стояли у меня на пути.
Я не мог дышать, и мои кости ломались. Что-то среднее между криком и рычанием сорвалось с моих губ, когда боль захлестнула меня.
— Уступи, — пробормотала она.
Я почувствовал вкус свободы, но теперь был измотан.
Она могла заявить на меня права, но я никогда не буду принадлежать ей.
Я закрыл глаза, поддаваясь ноющему изнеможению. Сила, которая текла по венам, покинула меня.
— 31~
Я открыл глаза, с удивлением обнаружив, что все еще жив.
Что, черт возьми, произошло?
Вспышки заявления прав пронеслись в моем сознании, образы прячущейся Арианны, ее сердце бьется в бешеном ритме страха.
Я усмехнулся, но это быстро исчезло, когда я вспомнил, что Елена заняла ее место.
Она сделала это со мной.
Еще одно воспоминание всплыло в моем сознании.
Елена не была драконом. Она покинула Пейю только в нем.
Кара не была ее способом справляться со всем этим. Кара была настоящей. Сущность, делящая тело с другим человеком. Елене нужно было убить Кару. Образы быстро сменяли друг друга в моем сознании.
Зелье Калупсо.
Она разговаривает со своим отцом на ринге.
Я ахнул.
Король Альберт.
Королева была ее матерью. Не Таня, как я думал.
Я вспомнил дочь Тани. Я всегда знал, что временные рамки были неправильными.
Дочь Тани звали Кара. Елена была слишком молода, чтобы быть этим драконом.
Елена, должно быть, взошла, когда я обрушил на нее свой огонь на ринге.
Я чувствовал к ней только тьму и ненависть.
Но теперь Елена была моей всадницей. Как, черт возьми, она оказалась на том ринге со мной?
Профессор Файзер, должно быть, имела к этому какое-то отношение.
Елена могла заявить на меня права, но я никогда не буду принадлежать ей.
Если она думала, что этот бой окончен, то совершила огромную ошибку.
Рано или поздно я буду свободен.
Я не был ничьей игрушкой.
Мне было все равно, как она заявила на меня права, было ли это честно или нет, я был гребаным Рубиконом. Я не был ничьим домашним любимцем.
Я зарычал.
— Блейк, — сказала мать рядом со мной.
— Как ты могла? Я думал, ты любишь меня, — прошипел я, вложив в свой голос всю ненависть, которую я испытывал к Елене.
— Прекрати. Для твоего же блага. Почему ты нам не сказал?
— Потому что я ничей не раб.
— Она дочь короля Альберта! Блейк, дочь всадника твоего отца. Ты знаешь, чем он пожертвовал в ту ночь, чтобы вырастить тебя? Ты такой неблагодарный.
— Неблагодарный? — Слезы наполнили мои глаза.
На ее лице отразилось разочарование.
— Ты знал все это время. Люциан умер, Блейк! Сколькими еще ты был готов пожертвовать, чтобы сохранить свой секрет?
— Всем! — Тяжелый вздох вырвался из моих ноздрей. — Я ничей не раб, даже этой маленькой сучки.
Мать дала мне пощечину, и от удара у меня загорелась щека.
— Я собираюсь притвориться, что не слышала, как ты оскорблял принцессу Пейи. — Бросив последний разочарованный взгляд, она умчалась прочь.
Ярость бурлила во мне, подогревая кровь, и я изо всех сил старался успокоиться.
Я попытался пошевелиться, но ничего не произошло. Я закричал от отчаяния, сотрясая каркас кровати.
Все мое тело ныло, а ребра пронзала боль с каждым моим вдохом.
Почему я не исцелялся?
— Эти способности не принадлежат тебе, — кричал голос Елены в моей голове. — Они мои.
Я застонал.
В поле моего зрения появилась Констанс.
— Несколько часов. Ты заслуживаешь нескольких недель. — Она сделала мне укол, и, хотя я изо всех сил сопротивлялся, я потерял сознание.
***
Когда я проснулся, мое тело чувствовалось намного сильнее, чем раньше.
Я почувствовал сдвиг, но отдернул его назад.
Все нахлынуло обратно, включая мою ненависть. Мать была неправа. Это была не моя вина, что Люциан умер. Она — Елены.
Я поднял голову и увидел Елену, лежащую на кровати по диагонали напротив моей.
Вокруг никого не было. Я рассмеялся, вставая.
Я не был ничьим рабом, и уж тем более ее.
Я схватил подушку, намереваясь задушить ее, но подушка не приближалась к ее голове. Какая-то сила оттолкнула ее назад.
Кто это делал?
Я надавил изо всех сил, но то, что защищало ее, было сильнее меня.
Это заставило меня пролететь по воздуху и врезаться в стену.
Ко мне приближались шаги, и я быстро вскочил на ноги, когда подошла Констанс.
Констанс посмотрела на меня сверху вниз, затем снова на Елену. Ее взгляд скользнул к подушке на полу.
— Что ты пытался…
Я подбежал к ближайшему окну и, изменившись, прыгнул в небо.
Я не оглядывался назад и летел так быстро, как только мог.
Я не знал, куда иду и даже вернусь ли вообще. Возможно, мне следует просто покончить с собой.
***
Покончить с собой не получилось. Я исцелился слишком быстро, чтобы навлечь на себя смерть, и невидимая сила спасла меня, что бы я ни пытался сделать.
Я отказывался становиться таким, как Джордж. Я не собирался терять себя и попадать под чары, которые они использовали, чтобы контролировать нас.
Только не я. Я был Рубиконом.
С каждым днем возвращалось все больше и больше воспоминаний. Я вспомнил, каким разбитым я был после того, как Люциан умер, а Елена превратилась в Грозовой Свет. Как я чувствовал, что всякая надежда исчезла. Как же я был сбит с толку. За исключением того, что я не ошибся. События просто заставили меня казаться таким, каким я был.
Я заставил себя попытаться вспомнить все, но так много было пустым. Все, что я чувствовал, — это тьму. А потом я проснулся в Колизее, и все было кончено.
Я хотел пойти к Ирен, я скучал по ней, но знал, что теперь, когда все знают правду о Елене, я никак не смогу возобновить наши отношения.
Гребаная Елена. Я не любил ее. Я никогда не полюблю ее.
Она собиралась освободить меня. Даже если это было последнее, что она сделает.
Последние два месяца я жил в Акерском лесу, с тех пор как сбежал из лазарета.
Люди, которые забирали тех, кто исчезал в лесу Акер, пришли ко мне, когда я только прибыл, но они лишь взглянули на меня и оставили в покое.
Как могло случиться, что все так боялись меня, но у меня не было силы убить Елену той ночью?
***
Я не мог избавиться от гнева, что бы ни делал.
Мне нужен был человеческий контакт.
Мать никогда не пустит меня домой. Не после всей этой лжи и обмана.
Сейчас было только одно место, где мне могли быть рады.
У Айзека.
Я добрался до его дома поздно ночью, надеясь, что он впустит меня.
Его глаза расширились, когда он открыл дверь и увидел меня, стоящего на крыльце.
— Где, черт возьми, ты был, чувак? — Он отступил в сторону, чтобы я мог войти, и я кивнул в знак благодарности, но не ответил на его вопрос.
— Блейк.
— Не приставай ко мне. Ты же знаешь, Айзек, что уступать не в моих правилах.
Он озадаченно нахмурился.
— Ты не слышал?
— Что слышал?
— Елена не твоя всадница. Древние не поверили, что она дочь короля Альберта и королевы Катрины. Король Калеб сказал им, что она была драконом, и именно так она заявила свои права на тебя.
