Я фыркнул.
— Они ему поверили?
— Конечно, они поверили. Этот идиот выдал тебя за Арианну.
— Что? — Это было чертовски возмутительно. Арианна была слабачкой.
— Расслабься. Ты — Рубикон. Так не работает. — Между нами повисло молчание. Он уставился в землю.
Было что-то, чего он мне не договаривал.
— Елена… Она спасла жизнь твоему отцу, чувак. Она не может быть настолько плохой. — Он рассказал мне обо всем, что произошло, и о том, как Древние хотели убить их за это.
Я фыркнул.
— Они все отвернулись от меня.
— Тем не менее, теперь ты свободен, чтобы какой-нибудь другой идиот попытался заявить на тебя права.
Он не спросил, почему я лгал.
— Тебе нужно принять душ, и я уверен, что ты голоден.
Благодарность наполнила меня. Я всегда мог рассчитывать на Айзека.
Я стоял под душем, позволяя воде омыть меня, смыть мои тревоги. Когда я вымылся, на кухне меня ждала большая тарелка с едой.
Я с жадностью проглотил еду, затем рухнул на пол в его комнате и погрузился в сон без сновидений.
На следующее утро, когда я проснулся, Мисси склонилась надо мной.
Я буркнул что-то в знак приветствия.
— Значит, это правда. Ты действительно стал темным? — спросила она.
Я вздохнул.
— Мисси, у меня нет на это времени.
Она бросила на меня решительный взгляд.
— Блейк, они говорят, что она — принцесса Пейи.
— Это ложь. Она была драконом. Вот как она заявила на меня права.
— Драконом? Я тебе не верю. — Мисси недоверчиво покачала головой. — Люциан умер. Это на твоей совести. — Она вылетела из комнаты, бросив на меня через плечо полный отвращения взгляд.
Скатертью дорожка.
***
Я пробыл у Айзека несколько месяцев.
Юрий был недоволен моим выбором, потому что он также верил, что Елена была принцессой, но он позволил мне остаться, потому что верил в то, во что верил король Альберт — при хорошем влиянии я мог снова обрести свет.
Это была куча фруктовых пирожных.
— Разве ты не хочешь позвонить маме и сказать ей, где ты? — спросил Айзек.
— Чего ты не понимаешь? — Я бренчал на его гитаре. — Они не хотят иметь со мной ничего общего. — У меня была хорошая мелодия, просто не было нужных слов.
Он печально улыбнулся.
— Она все еще твоя мать, Блейк. Уверен, она безумно беспокоится о тебе.
— Это не так.
Мисси позвала Айзека, ее тон был безумным, и он быстро выбежал. Он остановился в дверях и оглянулся на меня.
— Ты идешь?
Я пожал плечами. Он был гребаным гигантским орлом. Я ему был не нужен.
Он покачал головой, направляясь вниз по лестнице.
Я снова поиграл на гитаре, настраивая ее.
Вот я и был практически свободен. Почему я этого не чувствовал?
— Блейк! — крикнул Айзек снизу. Через несколько секунд его шаги загрохотали вверх по лестнице. — Тебе это не понравится, — сказал он, входя в комнату.
Я приподнял бровь, и он протянул мне газету.
Заголовок на первой странице сообщал, что Елена может доказать, что она принцесса.
— Ты ведь знаешь, что это значит, верно?
— Ты сказал, что Древние…
— У них всегда есть «но», чувак.
Я взревел.
Айзек, защищаясь, поднял руку.
— Если она сможет доказать, что она принцесса, она получит свой титул и своего дракона обратно.
Я зарычал.
— Это все объясняет. Правда?
— Чего ты не понимаешь? Я — гребаный Рубикон.
— Кому-то нужен всадник, иначе ты станешь темным, — сказал он.
— Я уже темный, если ты не заметил.
Он усмехнулся.
— Нет, это не так. Ты застрял.
Я свирепо посмотрел на него.
— Либо это, либо она, Блейк.
— Тогда я выбираю это. Я скорее умру, чем стану ее собственностью.
— Что это с тобой и твоей гребаной собственностью? Она гребаный человек. Ни кусочка золота.
Он встал и ушел, а я схватил газету.
У короля Альберта было секретное хранилище под тематическим парком.
Дерево вампиров было входом, и кровь Елены докажет, что она принцесса.
Я облажался.
Я швырнул газету о стену, пока мои мысли лихорадочно метались.
Может быть, я и не облажался.
Хранилищу, должно быть, было почти восемнадцать лет.
Может быть, оно никогда не откроется.
Надежда все еще оставалась.
Я взял газету и нашел дату. Я должен был знать, откроется это хранилище или нет.
***
Они подняли большой шум в газетах по поводу хранилища. К счастью, у Юрия не было телевизора. Они не верили в технологии. Они больше фокусировались на внутренней человеческой силе и взаимоотношениях.
Вот почему Айзек был таким замечательным другом, всегда готовым выслушать мои проблемы и помочь с моей темнотой, даже когда это означало попытку оторвать головы членам моей группы.
Все оборотни были хорошими созданиями.
— Мой папа собирается купить телевизор, чтобы посмотреть открытие хранилища.
— Ты издеваешься надо мной.
— Блейк, как ты можешь так холодно относиться ко всему этому? Это пойдет тебе на пользу.
— Это нехорошо, Айзек! — Я вздохнул. — Неужели я действительно единственный, кто видит, что значит дент? — Я провел рукой по волосам.
— Чувак, тебе нужен всадник, чтобы двигаться дальше, становиться лучше, снова становиться здоровым.
— Нет, не нужен. Ты сказал, что я застрял, и я могу с этим справиться. Я хочу свободы, Айзек. Я не хочу быть порабощенным.
— Тьма — это порабощение, Блейк, — прошипел Айзек.
— Я все еще остаюсь собой во тьме, — сказал я.
Айзек прищурился, глядя на меня.
— К чему ты клонишь?
— Дент. Это не та прекрасная вещь, которой все ее изображают. Ты действительно думаешь, что я не хочу быть хорошим? Ты все неправильно понял. Я провел всю свою жизнь, сражаясь с тьмой. Я бы не пожелал такого своему злейшему врагу. Но я не собираюсь становиться кем-то, кого я даже не знаю. Вот что такое Дент. Джордж даже не знает, через что ему пришлось пройти. Он отсутствовал целый день. Он ненавидел Бекки до Дента. Он не мог даже подумать о том, чтобы прикоснуться к ней. И теперь он не может жить без нее? Она подобна воздуху, которым он дышит, его пище, его воде, без нее он умрет. И он покончил бы с собой, если бы это означало спасение ее жизни. Все, что ей нужно сделать, это попросить. То, что она говорит, он делает. По-твоему, это похоже на свободу?
Айзек опустил взгляд, шаркая ногой по полу.
— Блейк, у наших оборотней было много связей, когда они испытывали подобные чувства друг к другу.
Я ударил себя кулаком по лбу. Почему он не мог этого понять?
— Эти узы формируются на протяжении многих лет знакомства с человеком, Айзеком. Ни за один день. Я бы с удовольствием это сделал, но я не хочу, чтобы меня принуждали так, как принуждают Джорджа.
— Кто сказал, что его заставляют, Блейк?
— Потому что он уже не тот, Айзек. Я видел это. Джордж теперь совершенно другой дракон. Они не могут приручить хроматических, мы темные. Единственное, что отгоняет тьму, — это избиения, и за нами охотятся, когда это не срабатывает.
Айзек слегка покачал головой.
— Я в это не верю. У твоего отца была большая связь с королем Альбертом, а у Эмануэля — с королем Хельмутом.
— И эти узы формировались годами тьмы и избиений!
Айзек разочарованно вздохнул, но ничего не сказал.
— Это были не денты, Айзек. Я приму побои, если потребуется, но я так не сдамся. Дент — это заклинание, которое усыпляет нас, чтобы они могли контролировать нас. — Слезы защипали глаза. — Я никогда не узнаю, что такое настоящая любовь, никогда не приму решения для себя. Мне всегда придется делать то, что она скажет. Я — Рубикон, Айзек. Альфа всех драконов. Но я буду никем, если стану ее рабом. Ты понимаешь, почему я этого не хочу?
Он уставился на меня, поджав губы, когда переваривал мои слова. Наконец, он кивнул.
— То, как ты это объясняешь, перемены, сила связи, я верю, что это своего рода магия. Я отказываюсь верить, что нечто столь прекрасное, как Дент, — это так, но я понимаю твою точку зрения. Такая сильная связь нуждается в магии, или какая-то ее часть нуждается. Я просто боюсь, что это не совсем то, что ты думаешь.
