— Белла, тебе нужно отдохнуть, — вмешался молчавший до этого Давенпорт и выразительно посмотрел на Лукаса, взглядом вынуждая того убрать руки.
— Простите, миледи, забылся, — буркнул оборотень и собирался добавить что-то еще, но в этот момент в дверь постучали, и в комнату заглянула Эльза.
— Тер Тернгоф, там мастер пришел, вас спрашивает, — заявила она.
— Какой мастер? — поднимая на экономку покрасневшие глаза, рассеянно спросил Моня.
Он все еще не мог отойти от недавнего испытания. Нет, в чем-то я его даже понимала. Не каждый способен спокойно принять свою способность видеть призраков. Это мне повезло, я никогда не была излишне впечатлительной, да и ужастиков в свое время немало насмотрелась, а Моне, с его тонкой душевной организацией, пришлось нелегко. И хорошо, что он удержался от очередного обморока.
— Тер Остер, говорит, за краску уплатить нужно, — ответила Эльза, а сама протиснулась вперед и уставилась на сделанные нами фигурки. — Что-то я их не помню, — пробормотала экономка. — У леди Летиции таких не было.
— Эльза, а что тебе известно о скульптурах? — спросила я.
— Да ничего особенного, миледи, — ушла в несознанку экономка, но тут вмешался Хольм.
— Эльза, не смущайся, расскажи нам все, что знаешь. Ведь ты же была правой рукой леди Бернстоф, — вкрадчиво произнес Лукас и включил обаяние на полную мощность. Его голос изменился, в нем зазвучали бархатистые нотки, и я почувствовала, как они отзываются внутри мягкой лаской. — Ни за что не поверю, что хозяйка не делилась с тобой подробностями.
— Ох, лорд Хольм, — Эльза смущенно улыбнулась. — Миледи не любила откровенничать. Правда, однажды, когда Роза разбирала шкаф, она велела ей быть осторожнее с фигурками, потому что они живые. Ну, это она так сказала. А потом вздохнула и добавила, что в них заключены все беды семьи. Так что мы лишний раз боялись к этим деревяшкам прикоснуться. Тер Тернгоф, так что мастеру сказать? — вспомнила она, с чем пришла.
— Пусть подождет, я с ним поговорю, — ответил Моня и неуверенно посмотрел на Хольма, как бы спрашивая у него одобрения.
— Идите, тер Тернгоф, — кивнул Лукас, и я отметила, что при Эльзе он снова обращается к Моне на вы.
Вот уж не ожидала от Лукаса такой деликатности.
— Да-да, я сейчас, — суетливо ответил кузен и вскочил со стула.
— Думаю, нам тоже лучше уйти, — посмотрел на Каллемана Давенпорт. — Леди Изабелле нужно отдохнуть.
Глава полиции молча кивнул, а Лукас открыл рот, собираясь что-то сказать, и тут же закрыл его. В желтых волчьих глазах застыло непонятное выражение.
— Белла, ты останешься здесь, или поднимешься к себе? — тихо спросил меня Рэндальф.
— Поднимусь, — так же тихо ответила я, но встать не рискнула. Ноги одеревенели, и я боялась, что попросту не смогу сдвинуться с места. — Только чуть позже. Вы идите, — я обвела взглядом лица мужчин и остановилась на экономке. — Эльза, можно тебя спросить?
— Да, миледи?
— Ты не помнишь, мой дедушка перед своей смертью не приезжал в особняк?
Экономка задумалась.
— А ведь было, миледи, — кивнула она. — Появился посреди ночи, о чем-то они с хозяйкой поговорили, и он почти сразу уехал.
— А знаешь, зачем он приезжал?
— Нет, миледи, — с сожалением ответила Эльза.
Чувствовалось, что она и рада бы рассказать подробности, но сама ничего толком не знает.
— Что ж, хорошо. Можешь идти. Только вели подать гостям завтрак.
Я незаметно пошевелила под столом затекшими ногами.
— Слушаюсь, миледи, — ответила экономка, и распахнула дверь, предлагая мужчинам выйти.
Моня, неловко расправив плечи, выскользнул из комнаты первым, за ним потянулись остальные. Хольм на пороге оглянулся, сверкнул глазами, но так ничего и не сказал. Дверь тихо закрылась, и я осталась одна.
— Ну, господин дракон, — я взяла в руки фигурку и посмотрела в суровое лицо. — И что дальше?
Артенид чуть нагрелся в моих руках.
— Где ваш потомок?
Дракон молчал. Впрочем, чего я хотела? В этом мире у каждого свои тайны, даже у деревяшек, и никто не торопится ими делиться. Такое ощущение, что стоит разобраться с одной загадкой, как вместо нее появляются две новых. И конца им не предвидится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я устало вздохнула и медленно, опираясь на стол, поднялась со стула, а потом осторожно добралась до двери, вышла в коридор и направилась к лестнице. Как поднималась к себе, лучше не вспоминать. Ноги слушались плохо, спина казалась деревянной, и мне пришлось ухватиться за перила и перенести большую часть веса на руки. Но я все-таки справилась. А в спальне рухнула на кровать, и долго пыталась отдышаться и прийти в себя. То, что я задумала, требовало сил. Причем, не только физических. Я догадывалась, что обнаружу в тайнике, и понимала, что, стоит его открыть, как между мной и Хольмом все будет кончено. И где-то в глубине души скреблась предательская мысль, уговаривающая не спешить, и не лишать себя надежды на счастье. «Неужели ты сама, собственными руками, отдашь Лукаса какой-то женщине? А как же то, что ты к нему чувствуешь? Разве это не считается?»
Я закрыла уши руками, стараясь избавиться от настойчивого голоса, но тот не унимался.
«Не будь дурой. В кои-то веки встретила мужчину, в которого готова влюбиться, и собираешься уступить его другой. Ну и что, что паре? Кто сказал, что ему с ней будет хорошо?»
— Заткнись! — не выдержав, глухо произнесла вслух и изо всех сил ударила ладонью по подушке. — Хватит толкать меня на подлость. Лукасу нужен артенид, и он его получит.
Я заставила себя подняться и решительно подошла к тайнику. В душе бурлило волнение. Удастся ли задуманное? Получится ли открыть дверцу и освободить того, кто так ждет моей помощи?
Ладонь легла на холодный металл, и я тихо позвала:
— Эй! Ты здесь?
В ответ не донеслось ни звука.
— Хватит прикидываться. Я знаю, кто ты.
За дверцей по-прежнему царила тишина.
— Ладно, попробуем иначе.
Я подошла к секретеру, в котором Белла хранила артениды, и принялась перебирать готовые фигурки. На первый взгляд, девушки с волчьим хвостом среди них не было. Вот только одна из скульптур выглядела как-то странно. Я смотрела на нее, и чувствовала некую неправильность. За плоским безжизненным лицом пастушки скрывалось другое, то, что я хотела, но никак не могла рассмотреть.
— Что же с тобой не так? — пробормотала вслух, разглядывая грубые черты, и достала из кармана резак.
Если старик Бернстоф приезжал к сестре незадолго до смерти, он вполне мог спрятать в доме артенид оборотней. Я пока не знала, почему он это сделал, но была уверена, что фигурка девушки-волчицы здесь, в особняке. А как мастер-резчик мог ее скрыть? Только замаскировав под другую.
Я присмотрелась к фигурке внимательнее. Небольшая, непропорциональная, некрасивая. Не похожая на остальных пастушек. В тех хоть и не было жизни, но они казались гармоничными, а эта выделялась среди них, как кочерга среди фарфоровых статуэток. Я долго крутила ее в руках, а потом сняла с резака чехол, коснулась дерева острым кончиком и удивленно выдохнула — прямо на моих глазах с фигурки сошел верхний слой. А под ним оказалась красивая и дерзкая девушка-волчица. Она с вызовом смотрела мне в глаза и улыбалась немного насмешливой улыбкой. «Что? Не ожидала?» — казалось, говорили ее глаза.
— Все-таки я тебя нашла.
Я провела рукой по искусно вырезанному хвосту, и в тот же миг из тайника донесся тоскливый вой.
— А вот и ты, дружок, — подходя к дверце и касаясь ее фигуркой, сказала вслух.
В замочной скважине что-то тихо щелкнуло. Я попробовала поддеть дверцу резаком, но та не поддалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что же с тобой делать?
Я задумчиво посмотрела на тусклый квадрат тайника, вернулась к секретеру, достала из него найденный во флигеле ключ, и попробовала вставить его в замочную скважину. Как ни странно, тот легко вошел в крошечное отверстие, провернулся два раза, и дверца открылась, обнажив еще одну, гораздо большую по размеру. А когда я толкнула ее, передо мной оказался неширокий темный лаз. Вой стал громче. Он доносился откуда-то снизу, и был полон такого отчаяния, что у меня сердце сжалось от боли.
