Мне достался проницательный взгляд, и я неохотно кивнула. С тех пор, как ушел Лукас, я все чаще думала о том, как вернуть свою былую жизнь. Даже попробовала сделать собственный артенид, надеясь, что он сможет перенести меня обратно в мой мир. Но ничего не вышло. У той фигурки, что я тайком вырезала несколько ночей подряд, не было самого главного — сущности. Души. Жизни. Она походила на те, что лежали в секретере у Беллы — красивая, но абсолютно бесполезная.
— Так я и думала, — кивнула Кейт, увидев ответ в моих глазах. — Пока вы полностью не примете свою новую судьбу, Изабелла, ваше тело так и будет оставаться нестабильным. Проблема не в ногах и не в спине. Проблема в вашей голове. Забудьте свое имя и свою прошлую жизнь. Той девушки больше нет. Вы — Изабелла Бернстоф, и перед вами простирается новый мир. Только тогда, когда вы это примете, вы сможете стать здоровой.
— Откуда вы все это знаете? — вырвалось у меня.
—Просто, однажды мне тоже пришлось сделать выбор, — улыбнулась Кейт, и я вдруг поняла то, что она не договорила.
— Так вы с Земли?
— Да.
— А откуда? Из какого города?
У меня в голове не укладывалось, что Кейт тоже попаданка. И хотелось задать миллион вопросов, узнать, как она здесь оказалась, как сумела выжить и привыкнуть к новой жизни, но герцогиня, словно услышав мои мысли, покачала головой.
— Забудьте, — серьезно сказала Кейт. — В Дартштейне такие вещи лучше не афишировать.
— А вы не пробовали вернуться? Это, вообще, возможно?
— Один раз в сто лет наши миры соприкасаются, и грань истончается настолько, что можно пересечь ее в собственном теле.
— И как узнать, когда наступит этот день?
Я затаила дыхание, в ожидании ответа.
— Белла, это не поможет, — в глазах Кейт легко читалось сочувствие. — Если тебя перенесло в чужое тело, то…
Она не договорила, но я и так поняла то, что она хотела сказать. Значит, в своем мире я действительно умерла.
— Почему это произошло? Почему меня затащило в этот мир?
— Потому что ты нужна здесь. Потому что именно этому миру ты можешь принести пользу. Потому что в тебе много нерастраченных сил и энергии. И потому что тебя приняла магия.
Герцогиня легко поднялась и подала мне руку.
— Мне уже пора уходить. Скажи Эрику, что мы ждем его у нас. И, кстати, спасибо тебе за Лукаса. В его клане снова зазвучали свадебные колокола.
Я почувствовала, как больно сжалось сердце. Внутри царил сумбур, но при одном только упоминании о Хольме все отошло на второй план — и мысли о прошлом, и признание Кейт, и собственное будущее. Проклятый оборотень засел в душе, как заноза, которую невозможно было вытащить, и с каждым днем проникал все глубже.
— А Хольм? Он тоже нашел свою пару?
Я должна была знать. Мне нужно было это услышать и постараться забыть о Лукасе.
— Пока нет, — ответила Кейт. — Но Лукас упорный. Он не отступит, — улыбнулась она и повернула на пальце кольцо, открывая портал. — До свидания, Белла. Надеюсь, скоро увидимся.
Герцогиня шагнула в сверкающую дымку, а я снова опустилась на диван и задумалась над тем, что сказала Кейт.
Теперь мне было понятно, почему она так отличается от аристократов этого мира. Узнать бы о ее прошлом. Откуда она, как жила до того, как попала в Дартштейн, остались ли у нее родные. Жаль, что герцогиня ушла так быстро. Но ничего. Я потом все равно попробую выяснить подробности.
Тихий шорох, раздавшийся за окном, заставил меня насторожиться.
Я потушила лампу, подкралась к освещенному уличными фонарями проему и осторожно отодвинула край занавески. Фонарь, горящий у ворот, освещал выложенную брусчаткой дорожку, застывших у калитки полицейских, разгуливающего по двору пса Лаки, невысокие кусты вдоль ограды и жалкие остатки снега, белеющего на газоне неровными пятнами.
Я перевела взгляд на пустынную улицу и невольно подалась вперед. На тротуаре, скрываясь в тени соседнего дома, стоял высокий человек. Сдвинутая набок шляпа, обтягивающее широкие плечи длинное пальто, огонек сигареты. Сердце забилось тяжелыми толчками. Шум крови отдавался в ушах, а я стиснула руки и смотрела на неподвижно застывшего мужчину. Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы представить яркие глаза с беспокойно горящим в них огнем, сигарету в уголке чувственных губ, небольшую ямочку на подбородке, широкие густые брови и тщательно подстриженные усы. Хольм. Лукас Хольм собственной персоной. Что он забыл рядом с моим домом? Может, ждет Каллемана?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Словно в ответ на мой вопрос, входная дверь распахнулась, и на ступени лестницы упал яркий свет.
Я видела, как глава полиции подошел к ограде, распахнул калитку и что-то сказал Лукасу. Тот покачал головой, а потом развернулся и пошел прочь.
Я торопливо дернула створку и приоткрыла окно.
— Хольм, это глупо, — услышала негромкий голос Каллемана.
Оборотень запнулся и замер.
— Не вмешивайся, Черный, — глухо сказал он и прибавил шаг.
— Упрямый волчара, — проворчал Каллеман.
В ночной тишине звуки разносились отчетливо, и я хорошо слышала и тихие переговоры полицейских, и чирканье зажигалки Эрика, и удары собственного сердца.
— Лукас, Кейт хотела тебя видеть! — прикурив сигарету, крикнул Хольму Каллеман. — Зайди к Горнам.
Оборотень не остановился. Он только махнул рукой, но я не поняла, что это означало, согласие или протест. Вскоре высокая фигура растворилась в темноте, а Каллеман, докурив сигарету, вернулся в дом.
Когда я спустилась в гостиную, глава полиции о чем-то тихо разговаривал с Давенпортом, и вид у опекуна был озабоченный, а Моня сидел в углу дивана тихо, как мышь под веником, и наблюдал за магами с таким видом, будто ждал очередного подвоха. За то время, что Тернгоф провел в обществе лордов, он так и не сумел к ним привыкнуть. А самое странное, что он скучал по Лукасу, который поначалу внушал ему такой ужас. И постоянно спрашивал меня, куда пропал оборотень. «Между нами, милая кузина, лорд Хольм — самый порядочный из этих магов. С ним как-то спокойнее», — доверительно поделился со мной Тернгоф, а я только головой покачала. Надо ж было сказать такое про бывшего мафиози! Что ни говори, а с интуицией у Мони беда.
— Кейт уже ушла? — увидев меня, спросил Каллеман.
Я молча кивнула. От меня не ускользнул красный огонек, мелькнувший в глазах главы полиции. Видимо, Каллеман пытался понять, как прошел разговор, и что у меня на уме. Напрасный труд. Я и сама не понимала. Сложно это, всю жизнь руководствоваться исключительно разумом, и вдруг обнаружить, что у тебя есть сердце. Глупое женское сердце, выбравшее проклятого оборотня, и не желающее слышать никаких доводов рассудка.
— Что ж, мне тоже пора, — ни к кому не обращаясь, произнес глава полиции.
Он затушил сигарету и бросил короткий взгляд на Давенпорта, словно безмолвно предупреждая того о чем-то.
— Лорд Каллеман, я хотел узнать, меня еще долго будут держать взаперти? — подал голос Моня.
На лице кузена была написана непривычная решимость.
— Вы чем-то недовольны, тер Тернгоф?
Каллеман иронично поднял бровь, и Моня смешался.
— Понимаете, лорд Каллеман, лорд ректор волнуется, лично позвонил узнать, когда я смогу выйти на службу.
Тернгоф слегка заикался от волнения, и мне стало его жалко. Наверное, это действительно сложно, каждый день общаться с высшими магами. Для большинства простых дартов Первая когорта — нечто непонятное и недосягаемое, этакие всемогущие небожители, от которых лучше держаться подальше. В Дартштейне даже поговорка есть — «Видишь мага — перейди на другую сторону улицы». А тут Моня попал в общество сразу двух таких высших. Конечно, для него это оказалось настоящим испытанием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Пусть это вас не беспокоит. Я поговорю с лордом Гарви, и все улажу, — после короткой паузы ответил Тернгофу Каллеман. — Не забывайте, вы занимаетесь делом государственной важности.
Глава полиции посмотрел на Моню так, что тот втянул голову в плечи и торопливо закивал.
