— Ах ты блядь! — Мишин расстреливал рожок в мутные силуэты, но движение в кустах очень скоро прекратилось.
— Твари черножопые… Не сидиться им, дома! — Гнев распирал грудь. Сержант уже понял, что произошло.
Тем временем Вадим склонился над Валькой. Тот зажимал живот, из под пальцев пробивалась кровь.
— Вал! Валька! Как же так брат, — кричал Зорин в круглые от боли глаза Бравина. — Держись, чертяга… Мы уже дошли…
Пулевое ранение в живот — призрачная надежда. Шансы на спасение редкие, сродни чуду. Вадим очень желал, чтобы это чудо произошло. Он не хотел верить, что всего лишь миг назад Валька был невредим. А сейчас хрипит… Бесило то, что эти секунды не открутишь назад, не переиначишь.
— Валёк! Вал… Ты чего? Не смей, слышишь… Держись! Не умирай!
Валька закатывал глаза, тело его конвульсивно вздрагивало, и Вадим, боясь, что он отключится, тормошил его голову.
— Держись, брат! Херня, всё это! Зашьют, будешь как новенький. Ты только держись! Не умирай, братуха!!!
Бравин открыл глаза. Боль в них ещё оставалась, но кроме неё, появилось что-то ещё… Какое-то знание.
— Ва-а-дич… — Валька попытался улыбнуться. Но лишь скривился. — Брат… У-мирать, не… Страшно. Вот, толь-ко… Больно…
В уголках губ, появились кровавые пузыри. Определённый вестник. Сознание Зорина, криком вопило: «Нет!» Время тикало вперёд, и равнодушно утверждало: «Да!»
В горле защемило. Вадим шмыгнул носом. Глаза застелила слёзная пелена. Он поднял голову. Мишин, впервые опустил глаза. Все остальные молчали. Смерть — это данность. С ней не поспоришь и ей не возразишь. Она непреложна, как факт, как истина.
— Надо идти, Зоря, — немного спустя, сказал Мишин. — Скраолев! Давай сюда оружие! Понесёшь Бравина…
— Я сам, — мрачно возразил Зорин.
— Ладно, — согласился сержант. — Давайте, пацаны… Немного осталось.
Примерно через семь минут, их окриком остановили. То были наши посты. Чтобы не нарваться на пулю своих, пришлось подчиниться требованию и побросать оружие. Мишин долго кричал, что-то доказывал, протягивал военный билет. Наконец, дежурный наряд убрал злые шипы. Помягчел, обещал разобраться. Их повели до «своих».
Зорина уже ничто не трогало в этом послесловии. Ни разбирательство с постами, ни последующая адаптация в «Южном». Смерть друга надолго отключила его от повседневных реалий. Шок от утраты товарища, конечно же, прошёл. Время, союзник и враг, зашрехтовало и это событие, унося его в прошлое. Вальку увезли грузом-200 на родину в Тулу, где он будет погребён достойно. Слова друга Вадим запомнит навсегда.
УМИРАТЬ НЕ СТРАШНО.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ТАЙГА
ГЛАВА 1
— Ну что, ребята-девчата! Господа, русо туристо! Движение объявляю открытым. Погода нам улыбается. Ваш проводник сыт и доволен, что тоже немаловажно для первопроходцев. Остальное… Скорректируем по ходу пьесы. Олег — моя правая рука. Здесь бывал и многое видел. Полномочия командира на нём. Я всего лишь ваш лесной гид… Ну и советчик, в чём-то. Что, Олежа, берёшься рулить отрядом? Армию не забыл?
— Не вопрос, Николаич. — Головной улыбался. — Ты ведь меня поправишь, если что не так?
— А то… На то, вот он я и тут. — скаламбурил Вадим. Настроение было выше крыши. Ребята, упакованные в рюкзаки, улыбались. Девчонки тоже не унывали, хихикали о чём-то своём.
Не считая Зорина, походный отряд состоял из двух лиц мужского пола и сопровождающих их девушек. Тоже двух. Итого, пятеро. Для команды число оптимальное и вероятное. Они стояли за околицей дома Галины Анатольевны, при полном параде, и Вадим давал напутствие в шутливой форме. С вечера тётя Галя накормила ребят вкуснейшим борщом, нажарила грибов с картошкой. Суетилась как всегда, ворча на внучатого племянника, что вот, мол, не предупредил… Спать мужики в гостиной, расположившись рядком на застеленном полу. Девочек баба Галя уложила в спальне, сама прилегла на старенький топчан.
Чуть свет, Зорин, как и предупреждал, поднял всех на уши, стимулируя подъём свежеприготовленным завтраком. Дымящаяся картошечка дразняще щекотала ноздри, а зычный голос Головного развеял остатки желаний поваляться ещё. Умывание сопровождалось смехом и повизгиванием девушек. Ванька Климов дурачился и брызгал водицей то на одну, то на другую, за что щедро получил полотенцем по спине. Потом был завтрак и скорые сборы.
Сейчас команда стояла наизготовку, снаряжённая в двухнедельный поход и ждала его отмашки.
— Ну-с, потопали, благословясь! — выдал дедушкину фразу Вадим. Так бывало, трогался в дорогу Глеб Анатольич.
— Пошли! — Вадим уверенно двинулся по проторённому маршруту. Следом потянулся Олег. За ним, Люся и Наташа. Замыкал шествие Климов Иван. Его распирало жизнелюбие и восторг.
— И-ек-у-у!!! Виват, гардемарины! Отчаливаем! Держать, прямо по носу! — он напутственно шлёпнул Наташку по мягкому месту. Та сердито вскинулась.
— По носу, счас, кто-то получит, и это будет самый горластый.
— Наташенька, пардон! Я, любя, шутя, играючи…
— Обормот. — Она засеменила, догоняя Люсю.
— А вот интересно… В тайге, есть леший?
— Нет. — Обернулся Головной. — Повымирали в голодные годы войны. Ну, теперь-то будет! Думаешь, для чего тебя взяли?
Девчонки громко прыснули, оценивая шутку, а Наташа пошла, развивать тему.
— Пристроим тебе домишко возле болота. С надписью: «Здесь живёт потомственный леший». И будем на тебе деньги зарабатывать. Туристы будут стекаться… Всё такое… Пресса, телевидение. Деньги, слава…
— А ты, будешь моей лешачкой? А?! Вдвоём-то, мы круче, заработаем!
На этот раз, засмеялась, только Люся.
— Дурак! — Обиделась Наташа. — Я буду на кассе сидеть. Туристов кто-то обилечивать должен?!
— Лешачка на кассе. — Представил Климов. — Есть в этом, что-то разумное и доброе. Только на это народ потянется. Придётся рядом вторую кассу ставить.
— Заткнись, балбес! — Наташка рассвирепела не на шутку. — Счас ведром у меня получишь!
— Эй, задние! — обернулся Олег. — А ну-ка оставили разборки! Хорош трепаться, идите нормально! Ванька! Тебя касается…
Они миновали поле, и входили уже в редколесье. Нечастые стволы деревьев, как бы, служили здесь преддверием, прелюдией в мир таёжных чащоб. Шаг за шагом, ряды деревьев уплотнялись, и лес набирал силу, приглашающе расступаясь, и вовлекая путников в самую гущу и сердцевину своего величия. Природа пела и переливалась в миллионных звуках, тем самым стимулируя настроение путников. Ещё не было ощущения тайги, но уже чувствовалась сила леса. Ребята поутихли. Реплики стали реже, а потом и вовсе пропали. Шла тридцать седьмая минута их пути. Отряд шел молча, сосредоточенно вышагивая друг за другом. Первый пот давно пропитал одежды, но сейчас было важно не проявить себя слабаком. Девчонки старались не уступать парням. Во всяком случае, голосов не подавали. «Молодцы, черти! — Мысленно похвалил «новеньких» Вадим. — Ведь, наверняка, хочется крикнуть: «Когда же, привал?» Но идут, молчат. Гордые».
Он усмехнулся, обращаясь к самому себе: «Хватит их испытывать на прочность. По себе не мерь. Они, не ты». Он остановился и обернулся к Олегу:
— Узнай настроение.
Тот затормозил остальных.
— Что, милые барышни? Труден путь индейцев? — Олег насмешливо смотрел на свою жену, иногда для порядка перебрасывая взгляд на Наташу.
— Вот ещё! — Фыркнула Люся. — Мы что, вам жалуемся? Идём, вроде, нормально…
— Ну, оч-чень нормально. — Поддержала Наташа.
— Да? А как себя чувствует потомственный леший? — Обратился Головной к Климову, оживляя девичьи улыбки.
— Леший, пожалуй, присел бы куда нибудь на пенёк, — мечтательно протянул Ваня. — Однако, я как все. Коли, надо, значит надо!
— Ещё немного, ребята, потерпите. — Взял слово Вадим. — Ещё пять минут ходу, а там войдём в осины, и присядем на полянке. Отличное место для привала. Ягод полно…
— Ура-а! — Наташка хлопнула в ладоши. — Давно хотела попробовать дикую ягоду!
— Тогда, вперёд! — Закончил прения Зорин, и повернулся спиной.
Ход был продолжен и, воспрянутые духом, путники, зашагали веселей.
Подъём на сопку дался без слёз и стенаний, со смешками и улыбками. Девчата щебетали, ну разве что не пели. А там, открылся край осиновых деревьев. Лес был необычайно красив и величав, чем притягивал взоры первопроходцев. А ещё создавалось впечатление, что лес дышит. Что он живой. Происходило это, во многом, благодаря природному дрожанию осиновых листьев. Отсюда и иллюзия. Первая на это обратила внимание Люся.
— Как здесь красиво! — Закрутила головой девушка. — И деревья здесь, какие-то… Сказочные. Правда, Наташ, здорово?
— Ага-а… Листочки у них интересно шевелятся. Не как от ветра, а как бы… Сами по себе трепещут.
