— Воистину, золотая речь. — Иван потёр руки. — Мне не терпится приступить к своим обязанностям.
— Айда руки мыть! Голодный ты наш…
Головной, схватив шею Климова в захват, потащил того во двор, следом потянулись девушки и Вадим.
Ручей, протекавший немного ниже охотничьего домика, был весьма прохладен, несмотря на тридцатиградусную жару. Это не могло не порадовать упревших путников. Дёготь на удивление смывался легко, даже без мыла. Но коль в запасах гигиенических средств, мыло значилось, как элемент цивилизации и культуры, новообращённые туристы, намыливались им щедро, не экономя. Благо, запаслись им впрок.
— Да будет вам! — Олег поддал пригоршней водицы в сторону, разошедшихся мытьём, дам, — Надо же, чистюли какие! Устроили здесь баню, с ванной и душевой. Вы бы так дёгтем намазывались, как этим мылом.
— Не бурчи, Олег, пусть моются в охотку. — Вадим улыбнулся. — Погоди, брат, ещё придётся не раз им воду греть.
— Зачем?
— Зачем?! Да чтоб, головы помыть. Да, и для женских дел… Всяких.
Головной задумчиво покачал головой. Действительно, мужская неприхотливость в первобытных условиях, никоим образом не сравнится с бабьей притязательностью. Чтобы стать настоящими амазонками, надо месяцами впитывать эту среду. И этого времени бывает недостаточно, чтобы выбить штрихи цивилизации. А у них всего лишь две-три недели.
— Ванька! Я сейчас тебя убью. — Взвизгнула Наташка.
— Я лишь хотел помочь тебе в промывании труднодоступных мест.
— Будешь приставать, я твою башку в ручей окуну. Чтоб мозги промылись.
— Да, ладно, тебе…
Пока девчата, в упряжке с Климовым, занимались приготовлением обеда, Зорин с Головным прошлись вдоль ручья, на предмет какой-нибудь дичи. Сваренный, накануне, теткин плов, уйдёт в обед за милую душу. Останется хлеб, да сухпай. Последнее всегда отодвигается на чёрный день. Впрочем, лето в самом разгаре и дней голодных не намечается. Если ты охотник бывалый, подстреливай, что бежит тебе в руки. А случалось так, что ты заблудившийся новичок, тогда кормись ягодами. Не паникуй только. На кого-нибудь, авось, и выбродишь. А пока думай ясно. И используй то, что тайга даёт. При желании можно и пескарей рубашкой с ручья натаскать. Была бы воля и соображение.
Вадим ухлопал двух куропаток. Обжаренные на прутиках, дымящиеся ломтики мяса — деликатес по вечорке, но это на ужин. Потом пришёл черёд Олега. «Голова» не шибко отличался по мелким мишеням, а посему, не мудрствуя лукаво, завалил крупного бурундука, весом, примерно, килограммов на три, если не более.
— Пока, будя! — На староязычном говоре молвил Вадим.
Вообще, стало довольно приметно, он сам это увидел и осознал. Как только тайга вошла в его жизнь, он, Вадим Зорин, стал мыслить и говорить, как бывало, говорил его дедушка, таёжник до мозга костей.
«Скореча», «будя», «скидывайте», «опосля» — всё это язык издревний. Из поколения шедший в поколение, по таёжным путям-каналам. Ну, чем, не геносвязь.
— По птицам ясно! А вот твою добычу, Олежек, надо сейчас разделать! И шкурку красивую, в кустах оставить. Сам ведь, понимаешь, женщины.
Олег, опять понимающе, мотнул головой. По опыту, пусть даже не по своему, он знал. Женщины на охоте — недоразумение. Конечно, обобщать, не стоит, есть разные бабёхи. Но в большинстве своём, женский глаз на охоте видит не дичь и не промысел, а лишь красивых животных, на которых надо глазеть и слагать стихи. И боже упаси, стрелять. Такие слёзы начнутся. Доходило до истерик. А потом голодный бунт, и ни куска в рот от «красивого животного». Такая вот, борьба мнений.
В дом вошли с двумя птичьими тушками и освежёванной тушкой «чего-то», упакованной в целлофан.
— Ну, как вы тут? По выстрелам не кипишились? — Головной бросил добычу на лавку.
— Нет. — Люся приветливо улыбалась. — Вы же сами просили нас не беспокоиться. А это, что, наш ужин?
— Угу, — кратко промычал Олег. — У Николаича, ещё две куропатки.
— А у нас тоже всё готово! — Наталья приглашающе вскинула руки, указывая на стол.
Небольшой квадратный стол смог уместить на себе алиминевую кастрюлю с горой подогретого плова. Рядом соседствовала «историческая» миска с нарезанными огурцами, зелёным луком. Последнее, чем заканчивался «шведский» натюрморт, — были куриные яйца, сваренные вкрутую, опять же накануне. Горка хлеба.
— Шпроты уж не стали открывать. — Люся сдунула непослушную прядь, — это бы одолеть.
— Одолеем! — оптимистично заявил Ваня. — Просим вас к столу, господа охотники! Не побрезгуйте… Как говорится, чем бог послал!
— Ваня! — Голос Натальи звучал с укоризной. — Кончай дурачиться. Садитесь, Вадим Николаевич, всё давно готово.
— Спасибо. — Зорин про себя, усмехнулся. Девушка картинно обратилась к нему. Уважительно по имени-отчеству, тем самым давая ему бразды правления над кухонной ситуацией. Сядет он, значит все сядут. Скажет: «Погодим». Значит, будут ждать.
— Спасибо! Садитесь, ребята. Пообедаем.
Скрипнула лавка, продавливаемая весом садящихся. Сдвинулись плотнее две табуретки.
Поначалу робко, а потом и посмелее, начали нырять ложки в общаковую кастрюлю.
— Вкусно! — Ваня аппетитно хрустел огурцом, не забывая, однако, про плов.
Потом, немного погодя, прекратил есть. Будто вспомнил о чём-то. Переглянулся с мужчинами. Опять ушёл в думки. Одна Наталья не придала значения этим выкрутасам. Видно, своего парня она хорошо изучила.
— Ну что, опять! — Сказал, едва прожевав, Олег, обратившись к Климову. — Что опять не так? Что, не слава богу? Давай, говори, не томи…
— Ну так, это я… — Ваня вопросительно глянул на Вадима. — Я подумал… Ну, раз взяли… Может, сейчас к месту… Или, как народ посмотрит?
— Что, не понял? — Вадим действительно ничего не понял.
Головной заулыбался.
— Николаич, он выпить предлагает. Но тебя побаивается.
— А-а-а. — Зорин погрузил ложку в плов, отправляя не спеша содержимое в рот, неторопливо прожевал, уставившись в поддон кастрюли, и только затем поднял глаза на Ивана.
— Я не возражаю, ребята.
— О-о-о! — прорвало Климова как проколотую шину. — Сейчас я живенько всё организую!
Он соскочил, забегал, нырнул в мешки, доставая спиртное. Заметно оживился, почёсывая нос.
На столе вдруг образовались пятидесятиграммовые стопки. Ожидался пластик, а тут стопки. Ванька ответственно подошёл к теме «посидеть».
— А то я подумал… Ну, надо всяко… За знакомство. За первый наш лагерь. За красивые места, и за нас. В этих местах.
— Давай уж, наливай, балабол. — Наташка радушно шлёпнула его сзади, ниже пояса.
Все дружно засмеялись.
— А я что делаю! — Весело ответил Ваня, склонившись над очередной стопкой.
Когда, наконец, было разлито, Вадим приподнял свою чарку. Все разом замолчали, очевидно, в ожидании слов. Даже Иван, хоть и чесался его язык, всё же молча, по собачьи глядел ему в глаза. Субординацию он не смел нарушать. Первое слово за капитаном.
Вадим заговорил:
— Давайте, ребята! Выпьем за то, чтобы наш походный отдых удался на славу! Я со своей стороны, приложу всё старание, чтобы в вашей памяти остались яркие впечатления, от всего пройденного и увиденного. Давайте!
Стекло зазвенело в поочередных чоканьях. Тост состоялся.
ГЛАВА 2
Третий день в охотничьей избушке, по праву и справедливости считался отправным. Посему, лагерю предполагалось свернуться в расчётное время и покинуть гостеприимный кров. Двух дней пребывания в берёзовой рощице было более, чем достаточно, чтобы ребята пообжились и попритёрлись к лесной обстановке.
День начинался с раннего утра… Впрочем, для одного Вадима. Молодой и крепкий сон своих подопечных таёжный старожила старался не беспокоить. Потихонечку прикрывал за собой дверь, и уходил в тайгу. Раньше, бывало, по зорьке он поднимал Олега. Но это, когда они таёжили вдвоём. А сейчас Олег, вроде как, в отдыхающие, попал. Так что, пущай, спит… Вадим отходил подальше, дабы не шуметь выстрелом. Хотя знал. Ружьё, всё равно будет слышно, уйди ты хоть на пять вёрст. В тайге своя звуко-акустика.
Часа хватало, чтобы вернуться в дом не пустым. Обычно, к этому времени, всё уж были на ногах. Девчонки привычно убегали к ручью, чтобы живенько смыть свою заспанность, тормошили неподъёмного Ваню. Олег был свеж и бодр. И вставал же, поди, задолго до остальных. Вадима встречал хмуро.
— Мог бы, уходя, толкнуть попутно. — Голос его звучал недовольно. — Ты же знаешь, поучаствовать никогда не отказывался.
— Знаю, Олежа! Ещё научаствуешься! Пригляд за домом нужен. Всё-таки… Женщины с нами. Ваня малоопытен, а ты… Надёжен. Как топор.
Этими словами как бы разрешилась неловкая ситуация. Потом пили чай, завтракали… Вечером у костра съедалось не всё. Недоеденное обжаренное мясцо поутру смешивалось с луком и подогревалось в подсолнечном масле на горячей печи-буржуйке. Женские руки быстро освоили этот доменный агрегат. Климов лишь отвечал за своевременную растопку.
