- Гребаный дегенерат, - вставила Конни. Билли проигнорировала и это замечание.
- Но очень скоро понял, что необитаемый остров подходит для этих целей просто идеально. Ты отрезан от всего мира, ты здесь полный хозяин, так что не надо прятать своих узниц. И некому услышать их крики. И трудно убежать.
- Трудно, это так, - тихо произнесла Кимберли. - Посмотри, что случилось с Дороти.
- С кем? - переспросил я.
- С их матерью, Дороти. Она попыталась сбежать. Господи, это было всего несколько ночей назад, но они догнали ее и расправились с ней.
- Да, я слышал эту историю, - пробормотал я.
- Бедные дети, - очень тихо проговорила Билли, явно не желая, чтобы Алиса и Эрин ее услышали. - Им досталось больше, чем любой из нас. Они сидят в клетках уже почти месяц. Потеряли отца и мать. И... Уэзли и Тельма делают с ними такие ужасные вещи. А они еще совсем дети.
- Детки с сиськами и...
- Перестань, Конни, - резко оборвала ее Кимберли и уже спокойнее прибавила: - Билли, продолжай и закончи рассказ о том, как Уэзли искал остров. Руперт должен это услышать.
- Ага, - не унималась Конни. - Чтобы мог записать это в свой гребаный дневник.
- Ты еще ведешь его? - поинтересовалась Кимберли.
- Закончилась бумага.
- Ай-ай-ай, какая жалость, - притворно засокрушалась Конни.
- Закончишь его после того, как спасешь нас, - сказала мне Кимберли. И опиши в нем, как Уэзли это спланировал, почему он выбрал именно этот остров и все остальное. Это поможет доказать предумышленность его действий.
- Как будто он когда-нибудь предстанет пред судом, - язвительно заметила Конни.
- Чем бы все это ни закончилось, - возразила Кимберли, - было бы совсем неплохо, если бы Руперт подробно описал ситуацию в целом. Возможно, только в таком случае кто-нибудь когда-нибудь узнает, что здесь произошло.
- Только если я умру, - пробурчала Конни, - мне будет на это глубоко начхать.
- Билли, ты все же расскажи ему остальное.
- Ладно. Дай-ка вспомнить. - Помолчав несколько секунд, она продолжила: - Решив, что идеальным местом будет остров, Уэзли начал рассматривать возможные варианты. Вначале он подумывал об островах в Висконсине и на озере Мичиган. Ну, на реках и озерах. Он сконцентрировал внимание на Среднем Западе. Вероятно потому, что вырос в этой местности: Он родом из окрестностей Чикаго. Но стоило ему взглянуть на все это немножечко пошире, он в тот же миг понял, что идеальным местом могут стать Багамы. Живописные тропические острова с прекрасной погодой. Удобно расположенные неподалеку от побережья Флориды. Регулярные авиарейсы. Но больше всего он обрадовался, когда узнал, что там сотни необитаемых островов.
- Он выбрал вовсе не из их числа, - возразил я.
- Это потому, что прочитал о клетках. Ему случайно попалась на глаза статья в старом журнале...
- Эрин и Алиса рассказали мне об этом.
- Когда он увидел этот материал о клетках для горилл...
- То подумал, что преставился и вознесся на небеса, - закончила за нее Кимберли.
- Если ты еще не успел заметить, - съязвила Конни, - мы на небесах боженьки Уэзли.
- И обстоятельства, похоже, ему во всем благоприятствовали, продолжала Билли. - Просто невероятно. Сначала он находит абсолютно идеальное место для осуществления своих грязных планов. Пока что только на бумаге. Затем оказывается, что мы с Эндрю собираемся отметить двадцатую годовщину нашей свадьбы. - С притворным воодушевлением, окрашенным несвойственной ей горечью, она продекламировала: - Почему бы не зафрахтовать яхту, не отправиться на Багамы и не отпраздновать это событие всей семьей?
- Мысль была действительно превосходной, - признала Кимберли.
- Превосходной-то превосходной... пока... - Она осеклась, и я услышал, как Билли заплакала.
По Эндрю, своему мужу. Так я тогда подумал. Или, может быть, она горевала обо всем сразу. Ведь она не только стала вдовой в двадцатую годовщину своей свадьбы, но ее саму и ее дочь заперли в клетках и держали, как рабов, для удовлетворения прихотей пары сумасшедших извращенцев. Могла она плакать и по другим. Мужа Кимберли тоже убили, а сама Кимберли оказалась в клетке. По близнецам тоже - Эрин и Алисе.
Все пятеро потеряли тех, кого любили. Над всеми пятью измывались Уэзли и Тельма: избивали, хлестали, как скотину, насиловали, и одному Богу известно, что делали еще.
Удивительно, что они все не рыдали белугами.
Но так и слез не хватит. Сейчас, видно, пришла очередь Билли.
Кимберли все еще держала меня за руку.
- Отпусти, - шепнул я.
Ее пальцы разжались, я освободил руку и стал нащупывать дорогу вдоль передней стенки ее клетки. Миновав открытый участок, я подошел к клетке Билли. Она все еще плакала.
- Билли? - позвал я.
- Руперт?
Прижавшись телом к клетке, я просунул в нее вытянутые руки.
- Сюда.
Билли нащупала мои руки и вошла между ними. Мы обнялись, образовав бутерброд с начинкой из металлических прутьев. Билли беззвучно рыдала. От всхлипов и оханья тело ее вздрагивало. Тогда я начал гладить ее по спине, но гладкая прежде кожа теперь топорщилась рубцами и струпьями - следами побоев. Когда я нечаянно прикоснулся к одному из них, она слегка вздрогнула.
- Прости, - шепнул я.
- Ничего, милый.
Тогда и я расплакался.
Боясь причинить боль, я перестал гладить ее по спине. Некогда я опустил руки, она сказала:
- Нет, обними меня. И не отводи руки.
Так что я снова завел их ей за спину, но очень нежно.
Ревнивые суки
- Чем это вы там занимаетесь, черт возьми? - выкрикнула Конни.
- Заткнись! - цыкнула на нее Кимберли.
- Ничего мы не делаем, - отозвался я. Что было сущей правдой. Мы только обнимались, а Билли продолжала плакать.
- Слава Богу, с тобой все в порядке, - прошептала Билли. Ее дыхание щекотало мои губы. Затем там оказались ее губы, влажные и приоткрытые - они прижались к моим. Это был поцелуй, но так меня в жизни никто не целовал. Когда мы целовались, она все еще плакала. Было немножко странновато, но жутко приятно.
До этого я упорно пытался проигнорировать то обстоятельство, что ее обнаженные груди прижимались ко мне. Не хочется замечать таких вещей, когда в твоих объятиях плачущая женщина. Но теперь, когда мы начали целоваться, вспомнить об этом мне показалось вполне естественным.
Они протиснулись между прутьями и так мягко и пружинисто касались моей груди.
Во время поцелуя я стал извиваться, чтобы потереться о них. Мы оба взмокли от пота, и наша кожа стала скользкой, словно умащенная маслом. Ее набрякшие соски скользили по моей груди, словно маленькие язычки.
Я допытался немного отодвинуться, чтобы Билли не почувствовала мою эрекцию, но она крепко держала меня, и я не смог этого сделать.
Это был необыкновенно страстный поцелуй.
Когда он закончился, Билли, похоже, больше не плакала. Но мы оба запыхались. И она не отпускала меня. Ее руки были обвиты вокруг меня так же, как перед поцелуем. Мы оставались тесно прижатыми друг к другу.
- Спасибо, милый, - шепнула она.
- Не за что.
Билли тихонько хмыкнула, но ничего не сказала.
- С тобой все в порядке? - поинтересовалась Кимберли.
- Уже гораздо лучше, - ответила Билли.
- Еще бы, - отозвалась Конни.
- Почему ты вечно ворчишь? - эта реплика пришла от Эрин и была первой, которую кто-либо из близняшек сделал с тех пор, как я отошел от их клетки. И я усмехнулся.
- Чтоб тебя в задницу! - огрызнулась Конни.
- Тебе того же и побольше. Тут уж не выдержала Алиса.
- Эрин! Тсс!
- Какая она стерва!
- Это ты дерьмоедка и шлюха! - закричала Конни.
- Дети, прекратите! - возмутилась Кимберли. - Давайте не ссориться между собой.
- Просрись! - кинула ей Конни.
Кимберли рассмеялась.
Билли, все еще находясь в моих объятиях, крикнула:
- Конни! Перестань! Что с тобой, черт побери, происходит?
- Ничего особенного. И с чего бы мне это? Моя голозадая мамуля в темноте тискается с моим парнем...
- Мы не тискаемся, - возразила Билли.
- С моим бывшим парнем. С получившим отставку размазней, гребаным неудачником и слюнтяем... Едва слышно Билли шепнула мне:
- Подойди к ней и обними.
- Да ты шутишь!
- Нет, вполне серьезно. Ступай.
- Сомневаюсь, чтобы ей это понравилось.
- Да она только этого и хочет. Иди к ней, пусть она увидит, что ты к ней неравнодушен.
- Я хочу остаться с тобой.
- Знаю.
- А ты разве не хочешь, чтобы я побыл здесь?
- Хочу, конечно. Но Конни... она так страдает. Иди к ней и будь с ней подобрее.
- Она меня ненавидит.
- Нет, это не так. Когда она думала, что ты умер... она себе места не находила.
В это было довольно трудно поверить.
- Правда?
- Да, правда. Никогда не видела ее такой удрученной. А сейчас иди, пожалуйста, к ней. - И Билли еще раз поцеловала меня. Поцелуй был легким, типа "спасибо-за-все-а-теперь-прощай". Затем она убрала руки.
- Ладно, - нехотя согласился я, и меня чуть не вывернуло от досады и разочарования. Но просьбу Билли надо было уважить. - А можно я еще вернусь, попозже? - шепнул я, скользя руками вниз по ее спине и стараясь не нажимать на раны.
