О, стоп. Точно, у него же есть деньги! Яйца создателя, да целая куча денег! Еще и новое оружие! Он частенько об этом забывал с непривычки.
Прав был лорд-камергер: с такой женщиной, как леди Греймхау, стоило поддерживать хорошие отношения.
Так странно. В тот вечер, когда они гуляли прямо как… как парочка, когда Идель выказывала неприязненное отношение к Аббатству Непорочных, когда она давала ему советы по женитьбе, Железный внезапно осознал, что, похоже, немного увлекся ею. В тот вечер ему казалось: если выяснится, что Нолан был выбран эрцгерцогиней по какой-нибудь особой причине, или что их чувства утихли с годами, он готов испытать удачу. Сейчас… Сейчас Нолан мертв, и это был идеальный шанс, чтобы подставить Идель плечо, воспользоваться ситуацией. После всего, что наговорила о себе она сама, Эмрис не сомневался: акт поддержки эрцгерцогиня примет за широкий жест. Вот только нужен ли ему этот шанс?
Стать участником интрижки на стороне выглядело привлекательно. Это коротко, действенно и не ведет к последствиям. Эмрису вполне бы подошло. Но, увы, Идель — явно не та, кого в принципе можно за просто так склонить к какой-нибудь неблаговидной личной истории. Она держала себя как человек, чье согласие жизненно необходимо в любом маломальском деле, что вершится вокруг нее. Даже у него, Эмриса Железного, присутствие Идель скрадывало половину решительности, и становилось невозможно взять женщину за руку без какой-то серьезной на то причины.
Тц, интрижка — явно не та цель, ради которой Идель делилась с ним историями о себе или советами о баронском титуле. Честно сказать, Эмрис вообще не представлял, что творилось за высоким белокожим лбом и невероятными, каштановыми с крапинкой глазами.
Почему она не плакала? Потому что она даже в собственной постели остается эрцгерцогиней — не то что на кладбище? Или потому что не очень хотела плакать?
— Барон!!! — В третий раз позвал Теоданис, когда завел Железного в кабинет местного совета.
Эмрис проморгался и сконцентрировался на лице Теоданиса — скорее, изможденного и бледного, чем огорченного. Если герцог о чем-то и переживал, то вряд ли напрямую о потере зятя.
— Ваша светлость. — Эмрис всем видом выказал готовность внимать. Наверняка Теоданис позвал его не просто, чтобы потрепать языком.
— Мы не стали показывать тело, потому что за время, пока мы добрались до Греймхау и дождались леди, труп приобрел ужасный вид. Я счел, что Идель не нужно этого видеть.
Эмрис нахмурился.
— Но… вы уверены, что это ее супруг? Может, есть какой-то шанс, что его похитили и подменили или… — Это бы объяснило, почему Идель так и не приобрела вид безутешной вдовы.
— Вы с ума сошли? — Теоданис был нетерпим. Эмрис оторопел: что он не так сказал? — Я бы в жизни не стал играть с чувствами дочери! Соврать ей в таком деле… — Герцог качнул головой. — Ни при каких обстоятельствах.
Словно не желая дальше развивать тему, Теоданис указал на стол — длиннющее дубовое сооружение посреди кабинета, в котором, как показалось Эмрису, он мог бы разместиться со всей своей нынешней охраной без какого-либо стеснения. С края стола Железный увидел распущенный сверток. На ткани, греясь под проникающим лучом солнца, лежал каким-то образом сломанный надвое арбалетный болт.
— Это все, что у нас есть, — разъяснил герцог. — Из того, что я успел узнать до вашего прибытия, ситуация была следующей. Нолан прочесывал один из участков Редвуда в поисках остатков норговской шайки. Он разделил людей на несколько частей, и конкретно его отряд угодил в засаду. Речи о выкупе не шло — стреляли на поражение, в шею. Парни, которые доставили тело, слышали, как нападавшие перекидывались фразами, что это не вы.
Эмрис сощурился, прикидывая одно к другому.
— Я так понимаю, они, то есть другие ваши солдаты, спугнули нападавших?
— Да. Те пытались забрать тело, чтобы устранить следы своего участия, но не были готовы, что Нолан разобьет отряд на группы. Им сели на хвост довольно быстро, и кого успели достать — перебили. Остальным удалось уйти, Нолана, так или иначе, это не спасло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Если их перебили, почему здесь только один болт? — Эмрис изогнул бровь.
— Потому что они должны были быстро привезти сюда тело моего зятя, а не тащить его обозом среди прочих, — отрезал Теоданис. — В них, по словам наших людей, не оказалось ничего примечательного. Никаких именных кинжалов, вычурных колчанов, дорогих коней, приметных фразочек, — ничего, что могло бы навести на четкий след.
Эмрис негромко прочистил горло. В отличие от Идель, к которой он привык, общество герцога выглядело совершенно недружелюбным.
— Намекаете, что это могли быть ребята из шайки Норга, которые хотели мне отомстить за убийство вожака?
— Я говорю, что нет никаких прямых зацепок, чтобы пройти по ясному следу, барон. Только этот ничем непримечательный болт, который парни вытащили из шеи моего зятя, и который треснул, едва наш кузнец дал по нему молотом. — Теоданис встал напротив барона. Взгляд немолодых, но зорких глаз, был непререкаемо тверд. — Это должны были быть вы.
Железный медленно моргнул. Да, он и сам так думал. Зачем вообще кому-то в далеких землях убивать зятя герцога Греймхау. Девять… нет, десять из десяти, что никто и не ожидал Нолана встретить в Редвуде! Все ведь наверняка привыкли, что он путешествует вместе с супругой, Идель сама об этом говорила. И все видели, как они вместе покидали императорский дворец.
Без сомнений, Теоданис прав.
Железный вздохнул и потянулся к обломку болта с наконечником. Поднял на уровень глаз, вгляделся, щурясь.
— Как это жалкое жало поможет мне найти…
Эмрис осекся. Его брови сошлись над переносицей, а взгляд сам собой устремился на Теоданиса.
— Я все еще жив.
Теоданис качнул подбородком: верно. За чем бы ни приходили убийцы к Эмрису, они еще вернутся.
Железный положил обломок на место, «запеленал» снаряд, одним взором уточнил у Теоданиса, может ли забрать с собой. Получив в ответ кивок, осведомился:
— Я могу попрощаться с ее светлостью перед отъездом?
Железному казалось, он просто соблюдает вежливость, однако Теоданис неожиданно напрягся.
— Зачем?
— Ну… — Эмрис замешкался, но быстро взял себя в руки. Не будет он мямлить. — Общение с леди Греймхау пошло мне на пользу, я думаю. — Его голос был сух и безразличен — намерено, чтобы выдать светскую признательность, и ничего больше. — Она была щедра на советы. К тому же, я думаю, вы знаете, зачем именно она ездила в Патьедо.
— И причем здесь прощание?
Эмрису казалось, он ясно высказался, что хотел бы поблагодарить и, в целом, отнесся к Идель по-человечески, а не по-баронски. Создатель! Ничего не поймешь у этих благородных! Скажешь в лоб — плохо. Пытаешься выразиться узорчато — не понимают! Тьфу!
На лице Теоданиса закостенело сомневающееся выражение, и странная мысль пронзила Железного.
— Чего именно вы опасаетесь, ваша светлость? — Нарочито предупредительно поинтересовался Эмрис.
Теоданис, кажется, сообразил, что выглядит неуместно. Он отвел лицо в сторону и вздохнул, сразу переводя атмосферу из напряженно-недоверчивой к слегка усталой.
— Я просто беспокоюсь за дочь. Нолан… — Он отвернулся к столу, склонил голову, словно разглядывая качество столешни. Будто не видел ни разу прежде, ей-богу. — Брак Идель был полностью ее инициативой. Я имею в виду, ситуация тогда сдавливала ее, тисками, год за годом, и когда лавировать в ней стало невозможно, Идель нашла то решение, которое нашла. Пришла к нему, обставила, претворила в жизнь и приняла последствия — вышла за того, кто… ей достался.
Эмрис наскоро решил мотать на ус все, что слышит. Размышлять будет потом.
— Все, что она делала до этого, она делала по совету, рекомендации, протекции, традиции, по образцу того, как делали другие. Свадьба с Ноланом шла вразрез со всеми установлениями, но это было полностью решение Идель, понимаете? Она выбирала не мужа для женщины, а супруга для будущей герцогини, достаточно удобного и достаточно надежного. И, что бы я ни думал, я не могу сказать, что ее образ мысли и оценка обстоятельств, которые привели к такому способу выйти замуж, конкретно в ее ситуации были ошибочны.
