о своей жизни, заставьте их воспринимать вас как реального человека. Я пытаюсь удержать взгляд Ганга, но он отворачивается. – Можете нам объяснить, что же происходит?
Он смотрит на противоположный проход. Я сижу слишком низко, чтобы определить, на кого он глядит, но мне ясно, что Ганг и сам не до конца понимает ситуацию.
– Соблюдайте требования, и вы не пострадаете. – Он говорит с едва заметным акцентом человека, прожившего в чужой стране гораздо дольше, чем на родине.
– Вы откуда родом?
– Этого вам тоже знать не положено.
– А как получилось, что вы раньше никогда не встречались? – В ответ – гробовое молчание, но я не отступаю: – Она-то ведь вас знает, верно? Миссури? Это вроде как нечестно. Она знает вас, но вам не разрешается знать…
– Ей известно, кто где стоит, вот и все, – бормочет он, скосив глаза, чтобы убедиться, что Миссури нас не слышит. – Она знает наши имена по тому, где каждый находится.
– То есть вы общались только в онлайне?
Франческа подползает ближе, на свободное место справа от меня.
– Еще не слишком поздно выйти из игры, – быстро произносит она.
Слишком рано, думаю я, пытаясь взглядом ей намекнуть: веди себя тихо, я уверена, что чего-нибудь добьюсь.
– Если вы сомневаетесь, то могли бы нам помочь, и я точно знаю, что полиция…
– Молчать!
Ганг сжимает кулак, замахивается, делает быстрое движение рукой вниз, но останавливается в миллиметре от лица Франчески.
Слишком рано.
– Считайте это предупреждением.
Она отползает назад, остальные собираются в кружок рядом с ней. Но я наблюдаю за лицом Ганга и подмечаю мелькнувшую на нем мимолетную тревогу – не тогда, когда Франческа говорила, а когда занес над ней кулак. Он не ударил ее не потому, что хотел лишь предупредить ее, а потому, что не смог себя заставить довести дело до конца. Он не хочет причинять нам вред.
Мы сидим слишком близко к Гангу, чтобы говорить о нем. Я жестами показываю это Франческе и остальным, и мы начинаем отодвигаться подальше от него. Дерек встает на колени и потягивается, послушно держа руки на затылке. Когда он возвращается в сидячее положение, то оказывается на целый ряд дальше от места, где находился раньше. Элис выжидает, пока Ганг не повернет голову в сторону, что он проделывает каждые несколько секунд, словно ищет где-то в салоне ответы на свои вопросы. Как только он отворачивается, Элис быстро перемещается на оставленное Дереком место. Мы все медленно отползаем назад, а Ганг этого или не замечает, или радуется тому, что он не в столь тесном соседстве с нами.
Около меня в кресле третьего ряда на краю центрального прохода тихо плачет беременная женщина.
– У вас все нормально? – спрашиваю я, хотя у нее явно не все в порядке. Как и у всех нас.
– Муж не хотел, чтобы я летела. Но он на Рождество работает, а ребенок должен родиться только через шесть недель. Вот я и решила, как бы хорошо побывать дома, где мама немного за мной присмотрит. И вот…
Она умолкает. Я размышляю, а знает ли что-нибудь ее муж, известно ли хоть что-то нашим близким? Если пилот Миссури недостаточно опытен, чтобы постоянно поддерживать связь с авиадиспетчерами, понадобится лишь полчаса, чтобы заметили, что мы потеряли радиоконтакт с землей. Может, все происходящее уже в новостях? Я представляю Адама в гостиной, буквально приклеенного к телевизору; столпившихся в аэропорту журналистов и толпы отдыхающих, у которых в голове не укладывается трагическая значимость передаваемых сообщений.
– Мне очень жаль.
– Не вы в этом виноваты. Они. – Женщина кивает в сторону бара, где видна Миссури, говорящая с угонщиками. – Они ненормальные. А изменения климата, я вас умоляю! Глупее причины и придумать…
– Нет никаких изменений климата, – подается вперед сидящий в соседнем кресле мужчина. – Эту теорию опровергли. Это просто природные циклы. Лет через сто все станут ныть, что на нас надвигается очередной ледниковый период.
– Это что – дискуссионный клуб? Вот она, реальность – перед вами!
– Постарайтесь не волноваться, – советует мужчина. – Повышенное кровяное давление пагубно для ребенка.
Женщина впивается в него взглядом:
– Сколько раз вы были беременны?
– Ну, разумеется, лично ни разу, однако…
– Тогда идите к черту.
Она встает и бредет по проходу. Я приподнимаюсь, когда женщина подходит к Гангу.
– Мне нужно в туалет, – произносит она.
– Придется потерпеть. Сядьте на место.
– У меня на мочевой пузырь давят почти два с половиной кило плода. Мое тазовое дно больше не вытерпит.
Ганг густо краснеет. Он пятится к бару, не спуская глаз с беременной, когда что-то невнятно бормочет Миссури. Та закатывает глаза, шагает вперед, хватает женщину за рукав и буквально вталкивает ее в туалет. Сама же остается стоять на пороге, и я вижу, как мужчина в первом ряду отворачивается, чтобы бедная женщина хотя бы ненадолго побыла в уединении.
Воспользовавшись этим отвлекающим моментом, я разворачиваюсь: у нас есть возможность поговорить.
– Надо что-то делать.
– Например? – интересуется Роуэн.
– Силой прорываться к кабине пилотов.
– Что? – смеется Дерек. – Мы впятером против шести террористов? Плюс к тому, по крайней мере, один из них обмотан взрывчаткой. И лишь Богу ведомо, сколько еще их находится на борту!
– Дерек прав. – Элис в отчаянии смотрит на меня. – Даже если мы прорвемся мимо Миссури и остальных, чего мы этим достигнем? Ведь дверь в кабину пилотов заперта.
– Есть аварийный код доступа, – замечает Франческа. – Он приоритетнее остальных.
Мы поворачиваемся в сторону кабины пилотов, и я встаю на колени, чтобы лучше видеть. Между нами и Гангом три метра, за ним бар, где стоит Миссури, наблюдая за своими «подчиненными». Позади них до двери кабины пилотов еще почти двадцать четыре метра салона. Какое расстояние мы успеем преодолеть, прежде чем Миссури нажмет кнопку?
Ганг снова смотрит на своего сообщника в противоположном конце салона. Я слежу за его взглядом. Медленно приподнимаюсь, чтобы видеть поверх центрального ряда кресел, держась рядом с беременной женщиной. У меня болят руки, я смыкаю ладони на макушке, чтобы дать им отдохнуть.
– А вы знаете код? – спрашивает Роуэн у Франчески.
– Разумеется. Просто не понимаю, как подобраться к кабине, пока она не успела нажать на спуск.
– Сесть! – кричит Ганг.
Я покорно опускаюсь на пол. Но я все же успеваю увидеть мужчину, которого Миссури назвала Нигер. И я его узнаю́. Узнаю́. Широкие камуфляжные брюки, тяжелые ботинки и облегающую туловище футболку, натягивающуюся на мощных бицепсах. Я почти на сто процентов уверена, что знаю о нем то, чего не известно Миссури.
Теперь надо подумать, поможет ли это нам.
Глава тридцать седьмая
3:00. Адам
– А мы с тобой что-нибудь испечем, когда все это закончится? – спрашиваю я с набитым ртом.
