Фаразар был готов расхохотаться. Да, это очень похоже на анекдот: идут по Дюнным равнинам император, труп и жук. Однако Фаразар не улыбался. Из его горла не вылетел ни один звук, похожий на смех. Ведь посмеялись над ним. Соль шутки – это он. Он, император Фаразар Талин-Ренала Восемнадцатый, тащит свой собственный труп через пустыню.
Тишину заполнило его рычание.
Глава 15. Проклятая судьба
Пиво – убийца всех добрых намерений.
Философ Темет
Я чувствовал себя разбитым; никогда еще у меня не было так мало сил, как сегодня. Я был более пустым, чем любое облако пара, и меня мало утешал тот факт, что я взялся за ум и перестал потакать своим прихотям.
Четыре раза я покидал свое место, но при этом ковылял так, что наверняка привлек бы к себе ненужное внимание, поэтому я снова и снова возвращался «отдыхать» в свою нишу.
В первый и второй раз я пытался пройти по переулку, но эти жалкие попытки закончились на полдороге.
В третий раз какая-то слепая старуха вышла из своего дома и предложила мне чай, не понимая, что я призрак. Чай был больше похож на китовый жир; я отказался от него, и тогда она продолжила грохотать и стучать чем-то в своей крошечной лачуге.
С пятой попытки, слушая редкие одобряющие слова Острого, я наконец сумел выйти на улицу. Я говорю «одобряющие слова», но это скорее были насмешки. Он все еще дулся на меня, а я – на него. Других достижений за этот день у меня не было.
Кстати о днях: один уже прошел, и второй постепенно превращался в вечер. Скоро я снова застряну в ночи.
По извилистой лестнице я забрался на плоскую крышу, откуда были видны бескрайние склады. Мой взгляд блуждал по зазубренному горизонту, наполненному большими и малыми башнями, изогнутыми и скрученными. Одни из них были острыми, словно игла, другие походили на колонны, поддерживающие небо, третьи были толстыми и раздувшимися, с большим количеством сомнительного вида пристроек.
Я искал такую же изящную башню, как у Хорикс. Ее облик я запомнил в тот день, когда ходил за покупками по заданию Векса. Это было похоже на поиски иголки в стоге сена, и найти ее я смог только через час. Обнаружив башню, я, словно кривоногий беспризорник, побрел по крыше к ближайшей веревке, на которой сушилось белье. Умыкнув штаны и куртку, на которой я нарисовал углем черное перо, я вернулся на тротуар и выбрал новый маршрут – на запад.
– Возвращаемся к вдове, – буркнул я.
– Вижу, ты взялся за ум, – ответил Острый спустя дюжину оживленных улиц.
Его голос по-прежнему звучал в моей голове, даже притом что теперь у меня не было черепа. Я посмотрел на черное навершие рукояти и увидел на его лице недовольную гримасу. Я закрыл ее ладонью, словно пытаясь спрятаться от его неодобрения, но мои пары закружились, словно пытаясь добраться до рукояти, и я быстро убрал руку.
– А я вижу, что ты наконец-то обрел дар речи, – сказал я.
– Твоя глупость заставила меня усомниться в состоянии твоего разума. Мне уже не раз приходилось висеть на поясе безумца, и повторять этот опыт я не хочу.
Острый, очевидно, долго обдумывал эти слова, и поэтому я признал его правоту – неохотно, разумеется.
– Я не сошел с ума. Просто я в отчаянии. Безумие и отчаяние разделяет весьма тонкая грань.
– Хм… А что стало с твоей мечтой прожить несколько славных недель напоследок? О том, чтобы покататься в еще одном теле, пока вдова не расплавила твою половину монеты?
– У меня нет выбора, меч. – Осознание навалилось на меня, словно мощное похмелье после ночной пьянки. Как всегда в Араксе, все свелось к тому, кто именно владеет моей монетой. – Бегство ничего не решит. Да, Хорикс – моя хозяйка, моя монета у нее. И она так же коварна, как и все остальные жители этого города, но только с ней у меня есть какие-то шансы обрести свободу. Она, по крайней мере, не держит меня в шкафу и не заставляет драться. Не знаю, какие планы на меня у этой старой суки, но в ее башне хранится документ, согласно которому она обещает освободить меня. А если она этого не сделает, то теперь я в силах забрать у нее свою монету. Я готов рискнуть.
– А как же твой будущий работодатель, этот Итейн, и будущая императрица?
– Нет. Это тупик. Как говорится, из двух демонов выбирают меньшего. Когда я перестану приносить пользу будущей императрице, она меня уничтожит.
– А как же Культ, который тебя так заинтересовал?
Я думал о Культе с тех самых пор, как узнал о том, что его служители призывают улучшить жизнь призраков. Однако ненависть к Культу в Араксе была настолько сильна, что не могла быть связана с каким-то недоразумением. Культу я тоже не доверял. В моей памяти снова всплыл призыв мертвых богов: он, как всегда, поднимал голову, словно заблудившаяся кобра. Я подавил в себе этот призыв; мне не хотелось испытывать чувство вины из-за того, что я ничего не делаю.
– Если Хорикс узнает, что я связался с Культом, она расплавит мою монету быстрее, чем срут гуси, – ответил я. До тех пор, пока моя половина монеты не у меня, все остальное не имело значения. А вот потом, если захочу, я могу вселиться хоть в половину этого долбаного Культа. – А почему вдруг ты подумал про побег?
Острый вздохнул.
– Утром мне в голову пришла одна мысль. Седьмой догмат: тени не имеют права владеть имуществом. Вдова не отдаст тебе меч.
Я зарычал и тем самым привлек к себе внимание другого призрака.
– Меч, от тебя одни проблемы. Кроме того, я рассчитываю на то, что Хорикс будет в долгу передо мной.
Голос Острого вдруг задрожал, но почему – неизвестно.
– Неужели ты рискнул бы своей собственной душой так, как рискуешь моей?
– Да.
Я солгал – но лишь отчасти. Я мог бы сказать, что мы с ним в одном положении, просто у меня теперь есть возможность вселяться в людей, и, кроме того, Хорикс во мне нуждается. Я был уверен, что говорящий меч ей не нужен и что он так разозлит ее своей болтовней, что уже через неделю она отправит его на переплавку.
– Не верю.
– И это твой выбор, – напомнил я ему. На меня снова накатило осознание собственной никчемности, и я добавил: – Можем сказать, что тебя мне подарил Баск. Но я бы посоветовал тебе помалкивать.
– Вряд ли я захочу разговаривать с ней больше, чем с тобой.
Я пожал плечами и потянул за ножны, смещая их еще дальше за спину.
– Ладно, – сказал я. – Будь неживым, бесчувственным объектом. Это ты хотел пойти со мной, а не я.
Меч
