— Что? — Изабель в удивлении отпрянула. — К Кате? Ревнует?
Она вскочила и забегала по каюте.
— Ревнует! Натача ревнует?
Вдруг Изабель подбежала ко мне, чмокнула в щеку и выскочила из помещения. В открытую дверь, пятясь, вошла Саль-яла. Она провожала Изабель взглядом.
— Что случилось? У меня впечатление, что ты назначил её Старшей Женой. Она просто вся сияла. Вы что, танцевали?
Я вздохнул и выключил музыку.
— Птичка моя, ты останешься со мной сегодня?
— Ну конечно! А для чего же я пришла сюда?
И Саль-яла уселась мне на колени, обвив руками мою шею.
Глава 16
Утром меня разбудило тарахтенье механического будильника.
— Дихлор-дифенил-трихлорметилметан ангидрид твою перекись водорода! — чертыхнулся я. — Ни сна, ни отдыха измученной душе.
Я уселся на кровати. Ещё не успел остыть от проблем со своим гаремом, а здесь — свои проблемы. Голова ходила ходуном от усталости, и я не различал, кто я — Али или Алексей. Наташа, вполне отдохнувшая, потрясла меня за плечи и процитировала:
Не позволяй душе лениться!
Чтоб воду в ступе не толочь,
Душа обязана трудиться
И день, и ночь.
Я только потёр пальцами глаза. Именно так и получается: и день, и ночь.
— Куда сегодня собираешься?
— Договорился на завод железобетонных изделий… Потом — цех металлоконструкций.
— Ну-ну! — её тон не вызывал энтузиазма.
Я ни капельки не волновался перед этими встречами. Если бы я был Алёшей, то наверное, у меня зашкаливало бы давление, колотилось сердце. Но я был Али, пусть и наполовину. Я столько провёл переговоров…
Трясясь в маршрутном такси по ухабам, оставшимся в наследство от Советского Союза, я перебирал в памяти темы, доводы, аргументы, которые собирался выкладывать перед собеседником.
Сидя в кабинете коммерческого директора, я красочно описывал ему те грандиозные преимущества, которые его фирма получит от внедрения моих предложений. Я выложил ему целый пакет технологий. Меньше расход цемента, быстрее созревание бетона, и это без малейшего ущерба для прочности готовых изделий. Удивительно, но я чувствовал, что мои слова падают, будто в пустоту. Ему неинтересно. Я, не прерывая речи, попытался проанализировать, где мог проколоться. Странно! Вроде бы всё говорю по делу, но собеседник меня почти не слушает.
— Это хорошо, — лениво произносит он. — Но мне-то какая выгода от этого?
— Вы же имеете проценты от договора?
— Фу! Проценты! Именно, что проценты! А если я вас попрошу ещё…, - и он называет сумму, от которой у меня перехватывает дыхание.
— Я такую сумму смогу получить не раньше, чем через год! — говорю я.
— Тогда вы меня не заинтересовали, — директор крутит в руке карандаш и равнодушно смотрит в окно. — У меня и так хороший спрос на продукцию. При этом вообще ничего не надо делать. А ваше изобретение, или что там ещё, требует возни. А вдруг что-то пойдёт не так. Убытки… А зачем? — и он опять рассеянно смотрит в окно.
Управляющий в цехе металлообработки тоже что-то пытался мудрить. Я, сообразив, откуда дует ветер, поинтересовался, где найти хозяина. Но хозяин меня тоже не порадовал. Он стал предлагать такие туманные варианты расчётов за работу и такие схемы кооперации с другими смежниками, что я ощутил себя пацаном. Мы так и не договорились.
Мой третий собеседник, хозяин какой-то мастерской по изготовлению пресс-форм, быстро отвлёкся от главной темы и попытался рассказать про разные способы обхода налогов. Похоже, это единственное, что его всерьёз интересовало. Было интересно послушать, но я запутался вконец.
— Я что-то не понимаю! Вы обмениваетесь, практически, бартером?
— Ну да!
— Налоги платите?
— Ну да!
— Продукцию продаёте дешевле себестоимости?
— Ну да!
— А сырьё покупаете дороже?
— Правильно!
— А смысл? — мне даже показалось, что он надо мной издевается.
— Я же тебе всё детально рассказал! — он начал раздражаться. — Если ты этих элементарных вещей не понимаешь, то чего в бизнес лезешь! Как же ты будешь свой товар продавать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кое-какую пользу из этих разговоров я, всё-таки, получил. Один из хозяев фирмы поделился своими соображениями:
— Ты знаешь, это пустое дело, ездить и предлагать внедрить идею. У меня таких идей вагон и маленькая тележка. Вот в этой книжечке — сплошь мои идеи, которые я ещё не успел опробовать, и даже, скорее всего, никогда не успею. А пытаться внедрить чужую идею — себе дороже. Я один раз взялся… Эти авторы, мать их…, когда унюхали объём производства и какие деньги из этого получаются, чуть разборку с перестрелкой не устроили! Упаси меня Господь от повторения такого! Сам делай! Сам пробуй! Сам внедряй, у себя!
У меня вечер получился злой и голодный. На ужин ели картошку-горох с килькой. Женька Фомин утверждал, что голодный желудок способствует чистоте мышления. Всё правильно. "Сытое брюхо к ученью глухо". Наташа поинтересовалась:
— Ну что? Как успехи?
— На этой плане… то есть, в этой стране невозможно вести бизнес. Это дурдом какой-то. Кажется, что сам с ума сходишь.
— Вот видишь! Я тебе говорила… — она, конечно же, всё знала заранее!
Я до ночи сидел, рисуя на обрывках бумаги схемы, эскизы. Прикидывал, что смогу быстро делать из готовых полуфабрикатов.
Уже готовясь отойти ко сну, я вдруг вспомнил! Генератор Зурхеда! Вот на чём надо сосредоточить усилия. Правда, для этого мне нужно было знать, что же это за зверь.
* * *
С утра мой нос ощутил новый запах. Я обнюхал лежавшую рядом жену. Ну, конечно, Саль-яла пахнет не так, как другие мои жёны. Девика — тоже. У каждой женщины свой запах. И дело даже не в маслах, духах или косметике, которыми они пользуются. По-разному пахнет их кожа и волосы. Возможно, что волосы впитывают в себя ароматы других веществ? Я начал перебирать в памяти свои последние впечатления. Вот, у Хафизы всё тело пахнет кокосом, корицей и ещё какими-то фруктами. У Назиры пальцы пахнут химикатами и лекарствами. Натача вся пахнет оружейной смазкой, пластиками, и иногда — хорошими духами. Изабель, хм, хромовой кожей и раскалённой металлической стружкой, ах, да — и ещё земляничным мылом. Корасон пахнет молоком и розовым маслом. Она уже не кормит Саида грудью, но запах молока почему-то остался. У Джень волосы и руки пахнут канифолью и чуть-чуть фенолом. А Саль-яла пахнет… ну да — каким-то плотным, твёрдым и дорогим деревом.
Будильник заиграл барабанами. Свет из призрачного стал более ярким, но не слепящим. Жена потянулась, как пантера. Я поймал её руки и поцеловал розовые ладошки.
— Ты мне назначишь дежурную секретаршу?
— А я тебя разве не устраиваю? — она соблазнительно разлеглась на постели.
— Кисонька моя, это для тебя слишком большая нагрузка. Хотя, я всем заявлял, что ухожу в своего рода отпуск.
— Так ты это серьёзно?
— Да!
Саль-яла забеспокоилась.
— Но, ведь, тебе нужна охрана! Тебе нельзя одному!
— А кому я нужен? Возьму Альбу…
Она рассмеялась.
— Ты её вместо женщины собираешься использовать? — в её карих глазах запрыгали чёртики.
— Как у тебя язык повернулся такое сказать! — я шлёпнул её по упругой попке.
— А-а-а! Ты собираешься в загул? Твои жёны тебе надоели! — высказала предположение моя вторая жена.
Я хмыкнул.
— Если мне такая жизнь надоест, я обращусь к тебе за помощью.
— Мне что-то подсказывает, что ты собираешься поохотиться на кошачьих. — Она замурчала и обнажила сияющие белизной зубы.
— Каких ещё кошачьих? — недовольно проворчал я. — С меня хватит разборок с вами. Что ни день — то проблемы. Работы по горло, а я доказываю своим жёнам, что я — это я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Завтракали мы в понуром молчании. Саль-яла доложила мне общую ситуацию, кто на вахте, кто дежурит по кухне, кто с детьми. Я, правда, это и так знаю. Напомнила, что сегодня я должен посетить лабораторию Дениса Рогули. Я кивнул. Ещё она пересказала внешние события.
