– Может, не будем уже об этом? – фыркнула я, проходя мимо нее к холодильнику. Я вытащила полупустую бутылку диетической колы, и принялась жадно пить.
– Нам о многом нужно поговорить, – строго сказала она.
– Через минуту я буду готова, – ответила я, нажимая ногой на рычажок, открывающий крышку мусорного ведра.
Я замерла, замечая в ведре две пустые бутылки из-под Мартини.
– Мама, ты снова пила?
По моей спине побежали мурашки.
Счастливой? С чего она так счастлива? Я ведь рассталась с Майком. Поправочка: с ее обожаемым Майком.
Мама отстранилась, я окинула ее беглым взглядом и поняла, что с нашей последней встречи она ни капли не изменилось, а прошло уже полгода. Она все также была стройна, волосы, словно шелк, струились по ее плечам. Мама сделала свои губы немного больше.
Я была рада видеть, что несмотря на ее любовь к косметологии, она не злоупотребляла этим.
– Здравствуй. – Я хотела спросить, отчего она так рада, но не успела этого сделать, все итак встало на свои места.
– Дорогая! – Майк вышел из-за угла и вальяжно оперся плечом о стену. Я видела в его глазах ликование. – Опять задержалась на студии. Линда, ваша дочь полностью отдается работе, иногда я начинаю ревновать ее к этому телеканалу!
Мама не знала, конечно. Светились бы ее глаза такой радостью, если бы она знала, что я ушла от Майка? Не думаю.
– Мама, я должна тебе кое-что сказать.
Майк одарил меня предупреждающим взглядом, воспоминания о том, как он ударил меня, пронеслись в моей голове. Что если мама сочтет меня виноватой во всем, что произошло между мной и Дарреллом? Что если она не просто разозлится на меня, но и поддержит действия моего бывшего? От этих мыслей мне хотелось сжаться и спрятаться куда подальше. Но я не могла, прятаться было некуда. Я просто позволила маме увести меня на кухню, по пути причитая о том, как сильно она рада нашей помолвке.
Единственная мысль, возникшая в моей голове, была о том, что нужно позвонить Максу, который ждал меня внизу. Я понимала, что после этого звонка, я упущу его, потеряю, а ведь он только стал доверять мне. Но я ничего не могла с собой поделать, я не могу подвести маму, мне больно видеть разочарование в ее глазах, мне страшно, что снова придется столкнуться с ее осуждением, мне страшно, что я могу разочаровать ее настолько, что она снова начнет пить.
***
Через двадцать минут, я стояла у барного островка и с ненавистью оглядывала каждый элемент кухни. В этой квартире мы пробыли недолго, но даже она напоминала мне о том, какая я жалкая и глупая.
Моя мама выкладывала ресторанную еду из крафтовых пакетов в тарелки, а Майк стоял у винного шкафа и пытался выбрать вино для нашего ужина.
– Перри, ты же выпьешь немного? Отметим помолвку и приезд твоей мамы.
Услышав это, я удивилась. Майк знал, что я не пью, а еще он знал, как именно на меня действует алкоголь.
В моей голове снова и снова возникал голос Макса. Пауэлл был очень зол из-за того, что я сказала ему по телефону, но разве можно его за это винить? Я поступила отвратительно. Мне хотелось бы сейчас быть с ним в той квартире, поужинать и даже… выпить. Ведь Максу я доверяла, я знала, что он никогда не воспользуется моим положением, он доказал это.
Я вспоминала ту ночь, я помнила, как отвратительно вела себя и предлагала ему мое тело, но он не взял, потому что он не Майк. Он не похож на других мужчин, по крайне мере из числа тех, которых я встречала.
– Нет, я не буду, – наконец ответила я.
– Подумай, будет весело.
– Прекрати, – строго ответила я, глядя на то, как Линда неуклюже вываливает пасту с морепродуктами в тарелку.
Какого черта он говорит об алкоголе, когда рядом находится человек, вылечившийся от алкоголизма?
– Не стоит отказываться из-за меня, – улыбаясь, сказала мама.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я нахмурилась. Она была слишком веселой сегодня, неужели моя помолвка вселяет в нее такую радость?
– Ты постоянно говоришь, что бросишь, но я приезжаю к тебе и вижу в твоем доме бутылки из-под алкоголя! – кричала я, не в силах справляться с этим. Мама уже даже не прятала от меня это.
Вот и сейчас, она была пьяна, покачивалась, поджала губы и смотрела на меня с разочарованием в глазах.
– Мама, нам нужно будет обратиться к специалисту. Ты не в порядке.
– Нет! Это ты не в порядке! Я пожертвовала своей жизнью ради тебя, своей карьерой! Я могла сделать аборт, могла продолжить сниматься, но появилась ты! Я была идеальной матерью, которая вела тебя за руку к триумфу, а ты все делала мне наперекор! Этим ты отплатила?
Да, пожалуй, это главная причина, по которой я не хотела расстраивать Линду. Она заливала стресс алкоголем. Ее реабилитационная программа длилась очень долго. И такая программа была не одна. Ей тяжело дался процесс выздоровления.
– Все в порядке, – добавила мама.
Я покачала головой не совсем согласная с тем, что она говорила. Мама всегда говорит, что она в порядке, а потом обвиняет меня в своих неудачах.
Что-то мокрое ткнулось в мою ногу. Я опустила голову и наткнулась взглядом на нечто взъерошенное и одновременно лысое. Гибрид собаки и уродливой крысы.
Нервный смешок вырвался из моего горла.
Кажется, я схожу с ума.
– Я тоже вижу это? – спросила я, чувствуя, как нечто вылизывает мою лодыжку.
Мама обошла барный островок и посмотрела вниз.
– Ох, мой пупсик проснулся.
– Разве он не должен был гавкать, когда я пришла, собаки обычно так делают.
– Нет, он маленькая собака и не должен защищать жилище от незваных или званых гостей, – пояснила она, возвращаясь к своему занятию.
Существо, которое мама называла собакой, дрожало от холода или страха или от бог знает чего еще. Его черные глазки смотрели прямо на меня, а язык вывалился наружу и торчал сбоку его сомкнутой пасти.
Он был уродлив, но от него ничего не требовали.
Счастливчик.
– Что с ним? Ты постирала его в стиральной машинке, и забыла про режим деликатной стирки? Почему он так странно выглядит? – не унималась я.
– Нет, Перри, это китайская хохлатая, у него есть волосы во всех местах, где должны быть.
– Отлично, хорошо для… А как его зовут?
– Ганс-Ульрих Бэрон третий, – выдала мама. От сквозившей в ее тоне гордости я почувствовала зависть к лохматому и уродливому Бэрону третьему.
– Что случилось с первыми двумя?
Линда не поняла шутки.
Я наклонилась и погладила чудовище по его жесткому пушку на голове.
– Ладно, Бэрон, ты немного милый. – Существо, пожалуй, было менее раздражающим, чем другие в этой квартире.
Во время ужина Майк болтал не переставая. И с каждым его словом, моя выдержка таяла на глазах. Его рука все еще была зафиксирована эластичным бинтом, и иногда мне хотелось перегнуться через стол и двинуть ему по плечу.
Макс был прав, Даррелл павлин и нарцисс. Где гарантия, что Донна была единственной его любовницей? Он мог изменять мне в каждой поездке, где меня не было рядом, ведь я никогда не контролировала его связи.
Паста была отвратительная, устрицы я не любила, а вино не пила. Ах да, было еще большое кремовое пирожное, но настроения его есть совсем не было. Вечер был отстой. Компания еще хуже. С каждой минутой я тосковала по Максу все сильнее.
– А где твое кольцо? – Мамины брови сошлись на переносице, и увидев эту обычную эмоцию на ее лице, я напряглась. Кольцо не мое, и где оно, я не знала.
– Она все время забывает его в ванной, такая забывчивая. Подумываю приклеить его к ее пальцу, чтобы снять не могла, – засмеялся Майк, мама подхватила его смех.
