– Перри, – донесся голос Линды с соседнего пассажирского сиденья такси.
– Я не могу больше слушать это, прости, я истощена и чувствую себя выжатой как лимон.
Мама тяжело вздохнула.
– Не понимаю, почему ты говоришь это, разве я когда-нибудь относилась к тебе плохо?
– Ты не видела, как он схватил меня?
– Возможно, я ошиблась в нем, но в остальном… Я ведь люблю тебя и стараюсь делать так, чтобы тебе было лучше.
Это бесполезно. Она никогда не поймет. Я говорю ей одно, но слышит она совершенно другое.
– Нет, мам, давай мы все сегодня будем честны с собой. Ты стараешься делать так, как будет лучше тебе. Но я не позволю дергать меня за ниточки как свою марионетку, – твердо сказала я.
– Ты сама не понимаешь, о чем говоришь, Перри. Ты никогда не следовала моим советам, но я все равно любила тебя.
– Если любовь подразумевает, что ты должна ломать кого-то, подгоняя под свои идеалы, а когда он не соответствует им, обвинять в этом, то это не любовь. Я никогда не стану актрисой и никогда не буду моделью, я не собираюсь худеть под какое бы то ни было платье, и я не буду больше с мужчиной, которого не люблю, чтобы угодить тебе, – мои глаза наполнились слезами, но я смахнула их, чтобы мама не заметила этого. – И уж точно я не виновата в том, что родилась, в том, что твоя карьера не удалась и в том, что у тебя нездоровые отношения с алкоголем. Смирись.
Линда вздернула подбородок, глубоко оскорбленная моими словами, и взглянула на меня очередным обвиняющим взглядом.
– Ты воспринимаешь все в штыки…
– Нет! – крикнула я. – Черт! Это ты не слышишь меня. Если и дальше надеешься общаться со мной, то прекрати говорить, что ты хочешь для меня лучшего, прекрати давать мне советы и оценивать каждое мое действие, и прекрати винить меня в своих неудачах! В противном случае, ты потеряешь меня навсегда.
Мне тяжело было говорить это, мое сердце сжималось, ведь какой бы не была Линда, она всегда будет моей матерью. Но она разрушает меня, я не могу жертвовать собой ради ее мнимого благополучия.
– Посмотри правде в глаза, – подуспокоившись сказала я, – свою новую уродливую собаку ты любишь больше, чем меня.
Мама ничего не ответила, лишь поджала губы и отвернулась. Дрожащий Бэрон на ее руках жалобно заскулил, словно чувствовал напряжение в машине, даже таксист стал как-то странно поглядывать на нас. Он точно не ожидал, что станет свидетелем семейных разборок.
Мама не разговаривала со мной. В тишине мы добрались до моей квартиры. Я оставила там маму и Бэрона третьего. Сама же привела себя в порядок, переоделась и направилась к Максу домой.
Глава 32
Перри
Я постучала в дверь и стала ждать. Через двадцать секунд постучалась еще раз, затем еще и еще. Через минуты три он открыл дверь.
– Макс, нам нужно поговорить, – твердо сказала я.
Зверь непонимающе вскинул брови. Он явно не хотел говорить со мной.
Только сейчас я заметила, что он был по пояс голым, его волосы были мокрыми, а кожа груди переливалась от влаги. На бедрах низко сидели домашние черные штаны. Это напомнило мне день, когда мы встретились у аппарата с шоколадками, тогда я решила, что он занимался сексом в соседнем со мной номере, но ошиблась.
Он был после душа, просто стоял и смотрел на меня. Ничего не говорил, не пропускал в квартиру. Тогда я решила взять это на себя. Легко коснулась двери и попыталась войти. Он не сдвинулся и одарил меня хмурым взглядом.
– Что такое? – спросила я. – Ты не один?
Моя грудь потяжелела от мыслей о том, что сейчас он мог быть с девушкой, со своей бывшей, например. Но можно ли его винить в этом?
– Спрашиваешь, нет ли кого-нибудь в моей постели, пока сама решила остаться с Дарреллом? – сердито усмехнулся он.
– С Майком покончено, мама знает правду.
Макс никак не отреагировал на это, словно ему было все равно.
– Можно войти? – тихо спросила я.
Он отошел в сторону, пропуская меня вперед.
Зверь был холоден. Однако я не отчаивалась. Под моим свитером и джинсами был потрясающий набор кружевного черного белья, он не устоит, я точно знаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дверь за моей спиной захлопнулась. Макс прошел мимо, даже не взглянув на меня и сел на диван. По телевизору шел матч – американский футбол.
Я проследовала за ним и села рядом.
– Не знала, что ты любишь смотреть футбол, – сказала я, дотрагиваясь кончиками пальцев до его шеи.
Он повернул голову в мою сторону.
– Нужно было чем-то занять свободный вечер, пока ты ужинала в компании своей матери и парня, – фыркнул он.
Злится и ревнует.
– Я все объясню и я здесь. Прости, но этот вечер все равно нужен был мне, чтобы наконец понять, что я могу и должна отвечать только за свою жизнь. – Мои пальцы перебирали пряди волос касающиеся его шеи сзади. Он не отстранялся, но и моих прикосновений, казалось, не замечал. – Не злись, прошу.
Макс не ответил.
Кажется, его сильно задели мои действия.
Еще бы! Я ведь выбрала вечер с Майком и мамой, как раз тогда, когда он подтвердил, что мы пара.
– Ты был в душе, собирался спать? – спросила я.
В ответ молчание.
Он старательно делал вид, что смотрит матч по телевизору. Так он вел себя в те дни, когда я только появилась в Скале. Холодный и отстраненный. Незаинтересованный во мне. Но сейчас я знала, что все это лишь фасад. Так было тогда, так есть и сейчас.
Я убрала руку с его шеи, затем схватилась за края своего свитера и стянула его с себя, откидывая в сторону.
Он слегка повернул голову, скользнул взглядом по моей груди в кружевном полупрозрачном лифе. Нахмурился.
– Жарковато, тебе не кажется? – невинно сказала я.
Он не ответил.
– Ладно, – пожала плечами я, а затем опустилась на пол и расположилась между его колен. Мои руки стали гладить его крепкие бедра, так и не поднимаясь выше. Я чувствовала, какой горячей была его кожа даже сквозь тонкую ткань домашних штанов.
Дыхание Макса потяжелело. А когда мои руки принялись гладить его пресс, он напрягся и схватил меня за плечи.
– Что ты делаешь? – хрипло спросил он.
Хватило всего пары секунд моих прикосновений к его телу, чтобы весь его барьер, самоконтроль и холод стали трескаться и распадаться в пыль.
Я улыбнулась краешком губ и взглянула на него исподлобья.
– Извиняюсь, – пожала плечами я. Затем взяла резинку для волос со своей руки и стянула волосы на затылке в хвост. – Я знаю, как ты любишь мои волосы, но сейчас они немного будут мешать.
– Тебе не нужно извиняться, – заторможено ответил он.
– Ты ведь хотел, чтобы я уважала себя и делала то, что нравится мне, не так ли?
Я стянула с себя бюстгальтер, моя грудь моментально покрылась мурашками, а соски затвердели, приковывая к себе все внимание Макса. Я поднялась и быстро стянула с себя джинсы, оставаясь в одних трусиках.
– Да, – выдохнул он.
Я приблизилась к его прессу, принялась осыпать поцелуями теплую кожу, пальцами поглаживая местечко над резинкой штанов.
Макс уже не пытался делать вид, словно ему не нужно это, словно ему не нужна я. Все было написано в его глазах, потемневших от вожделения.
Мне хотелось увидеть его всего. Я потянула резинку штанов и приспустила ее вместе с боксерами. Он помог мне избавить его от одежды.
Я немного отстранилась, села на пятки и нетерпеливо оглядела его обнаженного, ведь до этого мне не удавалось как следует рассмотреть его тело.
Макс был прекрасен, напоминал мне что-то внеземное. Даже и не знаю, видела ли когда-нибудь таких идеально сложенных мужчин. Светлая кожа скрывала под собою огромные перекатывающиеся мышцы. На его рельефном животе не было ни грамма жира. Бедра были большими и твердыми как камень.
Мои живот давно скручивало в спазме желания. Приходилось сжимать ноги, чтобы хоть немного облегчить эту пульсацию внизу. Взгляд скользнул выше, на другую часть его тела. Его член был в полной готовности, твердый, окутанный крупными венами. Головка стала темно-розовой и на кончике выступила капелька смазки. Я вытянула руку, и обхватив его, большим пальцем надавила на кончик, растягивая жемчужную влагу.
