Макс зашипел. Его рука нежно коснулась моего лица. Голубые глаза скользнули по моей груди, искрясь от восторга и удовольствия.
Я знала, что ему едва удается сдерживаться, но он терпел, даже в такой момент, он думал обо мне.
Губами я обхватила его головку, а руками заскользила по длине.
Он хрипло выдохнул, и откинул голову назад, но потом вернул свой взгляд ко мне снова, словно не хотел пропустить ни секунды шоу.
– Что я там говорила насчет твоих яиц? – усмехнулась я, проводя языком от основания его члена до кончика, слизывая еще одну капельку смазки.
– Тебе понравились мои яйца, – задыхаясь, выдал он.
Я ускорила движения своей руки, а языком прошлась по тугому мешочку в основании его члена. Пресс Макса содрогнулся, ему нравилось то, что я делала своей рукой и ртом. На это я усмехнулась.
– Да, мне определенно нравятся твои яйца, Макс, – сказала я. Мой рот снова вернулся к делу, посасывая, лаская и распаляя его сильнее. Мои глаза неотрывно следили за его лицом. Я тоже не хотела пропускать ни одной его эмоции. Хотелось как следует взбудоражить его тело и взорвать мозг, чтобы после он и не вспомнил, из-за чего между нами было напряжение этим вечером.
Макс невероятно ощущался на моем языке, я наслаждалась каждым мгновением рядом с ним. Сладкая боль внизу моего живота стала совсем невыносимой. Мне казалось, что если я не прикоснусь к себе, то умру. Поэтому через секунду моя рука проникла в трусики и коснулась разгоряченного влажного нутра. Я замычала, сильнее сжимая губами Макса, и ускоряя движения своего языка на нем.
Он наблюдал за мной с полуприкрытыми глазами, его веки подрагивали в такт всему телу. Большие руки гладили мое лицо, голову и плечи. Макс был таким красивым, таким уязвимым в этот момент, каким я еще никогда его не видела. Он полностью отпустил себя.
Я надавила пальцами на свое сочащееся лоно, с легкостью проскальзывая внутрь. Когда он заметил это, его глаза заволокло похотью.
– Ты трогаешь себя?
– Прости, я не могу удержаться, – виновато пожала плечами я.
С его губ сорвался хриплый вздох.
– Это так сильно заводит меня, – тихо ответил он.
Я застонала, заглатывая его глубже и ускоряя движения пальцев в себе.
– Перри… – Макс зарычал, подаваясь бедрами вперед. Он был близок к разрядке и хотел отстраниться, но я не позволила, сжала его сильнее, замечая, как начинают сокращаться мышцы на его животе.
Мои бедра свело судорогой удовольствия от такого зрелища, и я громко замычала, доводя себя собственными пальцами, не в силах остановить это, не в силах отстраниться. Макс кончил одновременно со мной, изливаясь в мой рот. Я задыхалась, на глаза навернулись слезы, но я не упустила ни одной капли его освобождения.
Он утомленно откинул голову назад на спинку дивана и лениво взглянул на меня. Его палец очертил мой подбородок и покрасневшие губы. Я пыталась восстановить дыхание. Миссия была выполнена, я расплавила его мозг, свой, впрочем, тоже.
Макс улыбнулся и рывком потянул меня вверх, усаживая на свои ноги. Я оседлала его и обернула руки вокруг мощной шеи, затем потянулась к его губам, но словно опомнившись, замерла, так и не поцеловав его.
– Прости, ты вроде не сильно жалуешь поцелуи. Полагаю, ты считаешь меня омерзительной, ведь я была с Майком и с тобой, но я не обижаюсь, Зверь, – сказала я.
– Все не так. Я бы никогда не подумал о тебе как о чем-то омерзительном, – ответил он.
– Но ты постоянно смотрел на меня с таким презрением.
– Презрение было не к тебе, оно было ко мне. У меня вроде как есть правило не спать с занятыми девушками. И я прекрасно себя контролировал, пока не появилась ты.
– А с поцелуями тогда что не так? – спросила я.
Макс замолчал на несколько секунд, словно не мог подобрать слов.
– Я боялся, что мне понравится настолько, что я не смогу от тебя отказаться.
– И как, понравилось?
Он соединил наши губы в неторопливом, ленивом поцелуе. Затем отстранился и посмотрел на меня со странной эмоцией в глазах.
– Мне жаль, что я обошлась так с тобой сегодня. Этого больше не повторится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он молчал. Тогда я решила объяснить ему, что именно чувствовала.
– Во мне постоянно борются три Перри. Первая – бунтарка. Она совсем не тусовщица, но любит шумные компании и вечеринки, она идет напролом и хочет жить только по своим законам. Вторая – маленькая девочка, которая боялась мамы, боялась не соответствовать ее стандартам и боялась ее осуждения, поэтому просто слушалась ее. И третья Перри – это та, которая жалела всех вокруг, но про себя забывала. Многие черты моего характера не нравились близким людям. Поэтому моя жизнь, это постоянная борьба с внутренним «я».
Я ожидала, что он скажет что-то, но он по-прежнему молчал.
– Когда я с тобой, во мне нет борьбы. Хоть я и перед тобой виновата.
Макс усмехнулся и прошелся пальцами по моим ребрам, вызывая сильную щекотку и заставляя меня рассмеяться. Как только он перестал, я слегка толкнула его в плечо.
– Что ты делаешь!? Я же душу тебе изливаю! – возмущенно воскликнула я.
– Я понимаю тебя. Понимаю, что такое не соответствовать чужим ожидания, знаю, каково это опасаться чужой реакции на то или иное действие. Просто забей на все. Делай, что нравится, и не оглядывайся на других.
– Легко сказать.
– Перри, ты не сможешь залезть в голову к другому человеку, зачем тогда переживать из-за этого. Каждый проходит свой путь.
Звучало как одна из мантр Кирби.
– Ты веришь в судьбу? – изумилась я.
– Я верю в силу решений.
Мои пальцы прошлись по его лбу, переносице и носу. Я погладила веки, чувствуя под своими пальцами его ресницы.
Он вздохнул и нежно обхватил мою руку чуть выше запястья, однако не остановил меня. Далее мои руки спустились ниже, я провела по его теплым губам и гладко выбритым щекам. Я знала, что Макс брился утром, но его кожа все равно немного кололась.
Лицо Пауэлла не похоже на множество лиц хоккейных игроков. Это я заметила сразу. У него полный комплект зубов, нет шрамов и ровный нос.
– Твой нос не ломали? – спросила я, всерьез заинтересовавшись этим вопросом.
Макс распахнул глаза. Голубые радужки были наполнены смятением и немного весельем.
– А ты хотела бы этого? – спросил он.
– Нет! Я не хочу этого. Просто так странно. Твое лицо идеально.
Он покачал головой.
– Оно вовсе не идеально, но нос у меня цел.
– И шрамов нет?
– Не-а.
– Получается, помимо каких-то травм плеч и ног ничего не было? – спросила я.
Макс задумался.
– Однажды мне клюшкой попали в глаз. Потекла кровь и глаз казался кроваво красным, – спокойно рассказал он.
– О боже! – воскликнула я, прикрывая рот руками.
Он рассмеялся и накрыл мои руки своими, осторожно убирая их от моего лица.
– Медицинский работник быстро помог мне. Оказалось, что повреждено было только веко и область под бровью, глаз был в полном порядке, не считая парочки лопнувших капилляров.
– Не понимаю, что здесь смешного? – буркнула я.
– Мой соперник сделал это специально, но я вернулся в третьем периоде и даже с огромной гематомой вместо глаза выиграл ту игру.
Ох, черт.
Теплая волна медленно опустилась к моему животу, заставляя меня снова желать мужчину подо мной.
– Мм? Это возбуждает, – прошептала я, легко касаясь его губ своими. Макс затянул меня в поцелуй, его язык резво ворвался в мой рот. Я застонала, чувствуя, как он твердеет подо мной.
Одна рука его легко коснулась моей груди, призрачно, словно играючи, проводя по ореоле большим пальцем.
Наш поцелуй становился все более развязным и горячим, и когда его пальцы пробрались в мои трусики, где давно было влажно и жарко, я отстранилась и застонала.
– И каждый раз, когда я буду видеть тебя на льду, буду думать о том, как снова смогу оседлать тебя, – прошипела я, когда его пальцы скользнули в меня. – Боже, Макс. Понимаю, почему фанатки так взбудоражены, ты неотразим.
