Слова Даррелла разозлили меня, главным образом потому, что это не было шуткой. Он вполне мог выкинуть нечто подобное. Если он легко мог ударить меня, то и кольцо приклеить к моему пальцу ему не составит труда.
Я взглянула на маму, в моей голове стоял крик, маленькая бунтарка – Перри, которую я сама закопала как можно глубже, хотела вырваться и решить наконец все вопросы с мамой, но она была слишком слаба. Я думала, что покончила с этим, но нет. Я так сильно боялась быть собой рядом с ней. Боялась ее взгляда, боялась ее осуждения, боялась, что снова стану причиной ее срыва.
Я не чувствовала себя комфортно. В последнее время спокойствие мне давал только один человек. Он – тот единственный кто внушал мне доверие. Да, сначала он был груб и я до сих пор не знаю его намерений, возможно, он продолжает видеть во мне кого-то вроде сексуальной подружки. Но его поступки говорили громче слов.
Когда появились фотографии из моего прошлого, он назвал их красивыми, он не осудил меня. Когда Майк меня ударил, Макс готов был голову ему оторвать. А потом тот случай с ключицей. Когда я жила в хостеле, он забрал меня к себе домой, и ни разу не намекнул мне на секс. Макс возил меня на работу, и забирал с нее, он кормил меня. Он отдавал, но не требовал ничего взамен. Это забота. И сейчас, вместо того, чтобы быть на свидании с ним, я выбрала спектакль с Майком, который и мизинца Макса не стоит.
Я просто не могу больше лгать, в первую очередь себе самой. Мама поймет, ей придется.
– Я уже думала, где сыграть вашу свадьбу. И платье подобрала. Тебе нужно будет перейти на пареные овощи и исключить сладкое, Перри, если ты хочешь выглядеть на свадьбе достойно, – сказала мама. Это не было упреком в мою сторону, она просто говорила, так как есть. Однако я не могла согласиться с ней. Потеря пяти килограмм не сделает мой вид более «достойным».
– Твоя мама как обычно права, – кивнул Майк, поедая пасту и запивая ее вином. – Вы всегда знаете, что лучше для Перри.
В моей груди забурлил гнев. Два человека передо мной были полны комплексов, и чтобы облегчить свою ношу, они повесили эти комплексы на меня.
– Хватит, – громко сказала я. – Ты никогда не знала, что лучше для меня, – затем взглянула на Майка. – А ты… я слов не могу подобрать. Клоун.
– Что ты такое говоришь? – залепетала мама, округлив глаза от удивления.
– Свадьбы не будет…
– Перестань, Перри, – прорычал Майк.
Я даже не взглянула на него, сосредотачивая все свое внимание на мамином лице. Я не хотела этого, но сколько можно играть по ее правилам?
– Мы расстались.
На лице Линды отразилось полное ошеломление.
– Что? Как расстались? Почему?
Я раскинула руки в стороны, как бы показывая, что причин для расставания уйма.
– Майк ударил меня.
Ее взгляд метался от моего лица к лицу моего бывшего. В глазах ее стоял ужас и ошеломление.
Черт возьми. Она не верила мне.
– Нет, Майк, ты ведь не мог этого сделать? – нервно посмеиваясь, спросила она. – Перри он же влюблен в тебя по уши! Ты не слышала, что он говорит о тебе.
Я была разбита.
– Вот именно, он говорит много и на словах он просто ангел, сошедший с небес, но на самом деле Майк не тот, кем кажется.
– Перри это снова твои капризы? Ты всегда старалась привлекать к себе внимание очень странными методами.
Боже, лучше бы я и дальше продолжала избегать ее.
– Он изменял мне на протяжении всех наших отношений, да и я недалеко от него ушла, несколько раз переспала с одним парнем, после переезда в Ньюарк. – Когда мама не ответила мне, а Майк посылал в мою сторону лишь одни злобные взгляды, я продолжила: – Эти отношения были обречены на провал с самого начала, Майк просто хотел развлечься, но когда я стала телеведущей, ему вдруг понравилось быть со мной. Он любит коллекционировать вещицы. Меня он возвел на одну доску со своими медалями, кубками и шайбами. А когда вещица начинала отвечать ему, он затыкал ее.
– Что ты несешь Перри? Я же люблю тебя, а ты любишь меня! – рявкнул он.
– Мы не любим друг друга и никогда не любили, в противном случае ни ты, ни я, не стали бы спать с другими. Для меня ты был мимолетной интрижкой, но потом вмешалась мама. Впервые в жизни она нахваливала меня за то, какой великолепный выбор я сделала. Она бросила пить и больше не винила меня ни в чем. Расстаться с тобой означало снова стать той Перри, которая получала лишь ее осуждение, которая была виновата во всех ее проблемах, – откровенно выдала я, а затем повернулась в мамину сторону. Ее рот был все еще открыт от столь сильного потрясения. – Я не виновата в том, что родилась. И я больше не буду беспокоиться о том, что ты подумаешь обо мне, и как воспримешь мои действия, мама. Мне нужно повзрослеть, да и тебе повзрослеть не помешает. – По моим щекам скатились слезы, я не могла это выносить, моя голова так сильно нагрелась, что, казалось, лопнет. – А если тебе так нравится Майк, и ты видишь в нем свою упущенную молодость, то будь сама с ним.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ты не в себе! – воскликнул Майк, звучно опуская кулак на столешницу, столовые приборы зазвенели. Он пугал меня, но я старалась не показывать этого.
– Я ухожу, потому что из-за вас обидела единственного человека, который видит во мне просто Перри Шарлотту Бейли, а не Перри Милашку Митчелл. Он не пытается лепить из меня кого-то другого. Он принимает меня такой, какая я есть. Я выбрала его, потому что он потрясающий мужчина. И чтобы заслужить прощение я собираюсь встать перед ним на колени и хорошенько отсосать его бесподобный огромный член, который, честно говоря, я просто обожаю. – Я вытерла влажной салфеткой трясущиеся от адреналина в моей крови руки, и бросила ее на стол, хотелось отмыться от этого вечера, жаль, салфетка тут бессильна. – Простите, и приятного аппетита.
– Ты действительно ударил мою дочь? – непонимающе спросила мама, глядя на Майка.
Ну ладно, хоть какую-то часть ее материнского инстинкта, я заставила проснуться.
Развернувшись, уже хотела уйти, но была остановлена Майком, который очень грубо и жестко схватил меня за руку. Он больше не притворялся паинькой перед моей матерью.
– Не трогай ее! – крикнула мама, но Даррелл даже не обратил на нее внимания.
– Стой! Ты моя и мне плевать на то, что ты только что наговорила тут.
Я дернула руку на себя, но он очень крепко держал меня.
– Отпусти меня, Майк, я устала быть жертвой. В этот раз я пойду прямиком в полицию. Я потрачу нервы, деньги и силы, но сделаю так, что ты лишишься всего. Тебя попрут из команды, и ни один клуб больше не заключит договора с тобой.
– Кто тебе поверит? Журналистке, что выдумывает факты и раздувает из них пожар, да и потом, посмотри на себя, ты ведь цела, – ухмыльнулся он. – Я не отпущу тебя так просто.
Майк не боялся полиции, но он боялся другого, силы, что будет больше его.
Я никогда такого не говорила, не прикрывалась умышленно другим человеком, но сейчас самое время.
– Мой новый друг гораздо выше тебя, и в нем килограмм на пятнадцать-двадцать больше мышц, чем в тебе. Если ты еще раз посмеешь вот так меня схватить, он переломает каждую косточку в твоем теле, даже глазом не моргнув.
Майк сузил глаза, но руку мою отпустил.
Я отшатнулась, потирая саднящую кожу.
– Кто он? Скажи мне его имя, и я сам разберусь с ним! – Глаза Даррелла горели ненавистью и отчаянием.
– Не скажу, для твоего же блага. Он одним своим ударом может сделать так, что ты никогда не придешь в сознание.
– Говоришь, что не любишь меня, но заботишься, – усмехнулся он.
Мои губы скривились от такого заявления.
– Я забочусь не о тебе, а о нем, ты не стоишь этого. – Выглянув из-за Майка, я спросила маму, которая, кажется, ушла в себя: – Останешься здесь или поедешь в мою квартиру?
Уже через десять минут я, мама и Бэрон третий ехали ко мне домой на такси. У каждого кафе, ресторана, торгового центра или жилого дома были выставлены различные украшения и декорации. Я разглядывала их все: Санту, каждого светящегося оленя и каждые сани с грустной улыбкой на моем лице. Кажется, я наконец освободилась от чужого влияния, спровоцировала новый срыв мамы и потеряла одного хорошего человека. Слишком много для одного дня.
