Вот топазовый кулончик. Папин подарок на восемнадцать лет. Аметистовый браслет столетней давности она покупала сама — подфартило на «блохе». Кольцо с аметистом случайно подвернулось на выставке «Мир камня», тоже за небольшие деньги. А вот это, массивное, потемневшее, с горным хрусталём, год назад подарила бабушка. Просто сняла с пальца и сунула внучке — носи и не снимай. Памятуя о бабкиной репутации, Аня не решилась забросить кольцо в шкатулку. Так вместе со всем и носила, одно только серебро, не признавая других металлов. Единственное исключение — побег с У-Найты, когда Нойгеш обвешал её ювелирными изделиями буквально с ног до головы… Вот эта сеточка из золотых цепочек чуть не разодрала ей лицо. Тяжеленные браслеты из светло-серого с синеватым отливом металла при прикосновении словно обжигали кожу. Холодом. Кто их носил? Аня понятия не имела, но подозревала, что дама была редкой стервозности. А кольца… Кто только ввёл среди рунн моду на эти декоративные гири? Их разве только в качестве орудия убийства использовать… Единственное, что из этой сверкающей кучи ей понравилось — ожерелье. В отличие от других изделий, соревновавшихся в массивности, оно не отличалось особенным весом. Зато драгоценные камни складывались в такой потрясающий узор, что невозможно было глаз отвести. Розовые и винно-красные бриллианты в золоте и платине. На У-Найте эти камни не такая редкость, как на Земле, но всё равно выглядит запредельно.
— Оно тебе не идёт.
Дверь каюты бесшумно втягивалась в стены, Аня и не могла ничего услышать. Нойгеш стоял в проёме, опершись спиной на белоснежный косяк и почти по-человечески скрестив руки.
— Любимый, я и не собираюсь это носить, — вздохнула Аня. — Вот, сижу, прикидываю, сколько оно может у нас стоить.
— Ты не об этом думала, тайон.
— Конечно, не об этом…
Времени с момента их знакомства прошло не так уж и много, но эти двое вели себя так, будто знали друг друга тысячу лет. Чтение мыслей? Нет. Взгляды, едва заметная мимика — этого оказалось достаточно, чтобы вести разговор без слов. «Ты должна была презирать меня».
«За что, любимый? Твоя работа не располагает к откровениям, я это понимаю». «Мы познакомились потому, что я следил за тобой». «Вот и замечательно. Значит, у тебя хорошая работа …была». «Но если бы ты знала…» «Что бы это изменило?» Нойгеш подсел к ней. Обнял. «Мы и сейчас в опасности, тайон». «А это что изменит?» «Уже ничего…» «Я люблю тебя». «И я тебя люблю». Им не нужны были переводчики…
3
На экране большой плазменной панели разворачивалось новое реалити-шоу от CNN. Премьер нисколько не удивился.
— Ну, что, сбылась мечта идиотов? — язвительно поинтересовался он, присаживаясь в мягкое кожаное кресло.
— Не сбылась — Белый дом не взяли, — в тон ему ответил президент. — Мусульмане… Что-то сомневаюсь я, что они пороли отсебятину. Сам знаешь, под чьим крылышком Аль-Каида… Ох, ничего себе!
Бородатый моджахед на экране, дающий очередь из АКМ по президентскому вертолёту — это действительно не каждый день увидишь. Даже в Голливуде такое себе редко позволяют, а здесь киноиндустрия явно не при чём. Это реальность. И реальность пугающая. Но то, что последовало за этим…
— На втором сроке черножопого можно ставить большой крест, — президент сцепил пальцы «замочком». — Хорошо если этот срок спокойно досидит. И доллар вниз поедет, что для Америки сейчас, мягко говоря, не сахар… Вот ведь суки, а? Весь мир теперь должен вытаскивать их из задницы, чтобы самому в пропасть не ухнуть!
— А чего ты хотел, Дима? Если бы у нас была возможность поездить на чужом горбу, мы бы её упустили? Лень человеческая, как и глупость, не имеет границ… Я дам ЦУ минфину, пускай потихоньку переводит американские бумажки в евро и золото.
— Сейчас это будут делать все, кому не лень — кроме госбанков, естественно.
— Вот именно. Сучара Сорос тоже в стороне не останется, будет играть на понижение. Потом, когда доллар похудеет до половины, скупит всё, до чего дотянется, и пойдёт поднимать курс.
— Сейчас не это главное, Володя. Доллар — хрен с ним, ему и так реальная цена пять центов. Даже неважно, что пиндосовская ФРС может «кинуть» весь мир, выпустив новые доллары и отказавшись принимать старые. Или, что не лучше, включить станок на всю катушку. Понимаешь, Володя, у нас появится реальный шанс избавиться от …назойливой опеки. Без всяких революций. Да, нас хорошенько встряхнёт. Вместе со всем миром. Но не воспользоваться такой возможностью может только полный дебил.
— Да… Больно умные мы были двадцать лет назад.
— А если такие же умные, как мы с тобой сейчас, найдутся вне этого кабинета? — хмуро буркнул президент. — Сам знаешь, как нас «любят» здесь, и как «встретят» там. Единственный вариант — я подчёркиваю: единственный — сделать то, о чём уже просто кричат на улицах.
— Ты говоришь о…
— Да. Наш единственный шанс уцелеть — отсидеться в России. Значит, нам стоит делать противоположное тому, что делали до сих пор.
— Вони будет…
— Ничего, зажмём носы. Будет вброс компромата — можно смело объявлять фальшивками и проявлением враждебности к России. Придётся принять предложение «эльфа» — их технологии нам будут нужны как воздух.
— Но наши деньги…
— Что сможем — выведем на хрен оттуда. Что не успеем — придётся бросить.
— Бросить?
— Кому нужны будут эти бумажки через год-два? Володя, шкура по любому дороже. Там у нас ни единого шанса. Дурачьё сбежит, попадёт под раздачу и потеряет всё. Всё, Володя, до копейки. Грабить там умеют так, как нам и не снилось. Умным придётся отдать какую-то часть сюда, чтобы спастись.
— Ты прав, Дима, — премьер рассеянно следил за картинкой на экране. — За всё приходится платить…
4
За всё приходится платить. Рано или поздно. И далеко не всегда мерой бывают деньги.
Аня не знала, чем ей придётся платить за своё тихое счастье. Именно тихое: без всякого сентиментального надрыва, без мексиканских страстей и она, и её любимый вдруг поняли, что являются одним целым, по какому-то недоразумению разделённым на две половинки. И как тут не вспомнить легенду об андрогинах? Смех смехом, а такого взаимопонимания она встретить не ожидала. Тем более от нечеловека. И не только в постели. Может быть, некоторые женщины думают, будто любовь и постель — это одно и то же. Нет. Любовь — это когда каждый миг общения с любимым в радость. Даже на кухне, даже за столом. Даже, прошу прощения, стирка пресловутых носков. Тогда не будет никаких стонов по поводу «я собиралась на праздник жизни, а попала в серые будни». Жизнь — это и есть будни. Это в основном и есть посуда в раковине, носки в корзинке и мусор в ведре. Если бытовые мелочи, на которые вы раньше не обращали внимания, стали вас раздражать — можете быть уверены: вы не любите того, с кем живёте.
С Андреем у Ани так и было. Постоянные выяснения отношений, мелкие, но крайне неприятные словесные стычки — чья очередь мыть посуду и чистить кошачий лоток, кто сколько денег потратил и на что потратил, и так далее. Нойгеш — это был совершенно не тот случай. Аня прекрасно знала, что готовит неважно. Бывший, помнится, всё ссылался на свою маму, получая в ответ ехидные предложения у мамы же и питаться. Только кушать почему-то всё равно шёл к Ане. Сейчас положение спасал искусственный интеллект кухонного агрегата, но всё равно это был далеко не шедевр кулинарии. Нойгеш, лукаво щурясь, поедал всё до крошки. «Да, тебя не взяли бы поварихой в ресторан, но ведь это приготовила ты. Для меня». И что тут скажешь?
Аня ничего и не говорила. К чему слова? Стряпня — такая мелочь, освоить которую при желании не проблема. Если Нойгеш не закатывает скандалы, а готов терпеливо дождаться, пока любимая научится, то ему просто цены нет. Надо, как говорила одна мамина знакомая, хватать и бежать.
«Интересно, чего недоставало его бывшей? Ведь любил он её, это и без откровений понятно. Приключениев бабе захотелось? Хм… А потом мы, слабый пол, обижаемся, когда мужики нас дурами считают…»
Обо всём этом Аня успела передумать, проснувшись под корабельное «утро», но не решаясь будить мужа. Он спал так спокойно, будто не было никакого побега и связанных с ним переживаний. Правильно говорила Да-Рэй: воины бывшими не бывают. А Нойгеш Рили служил в полку элитных убийц: «умаби» были не столько «спецурой», сколько подразделением, заточенным на уничтожение командного состава противника. Офицерские нашивки там дают не за строевую подготовку. «Умаби» нужны не стальные нервы, а их полное отсутствие. Впрочем, полным отсутствием нервов Нойгеш как раз похвастать не мог. Видимо, потому и не остался в полку. Но что нужно было пережить в прошлом, чтобы бегство с родной планеты и потеря …члена отряда сошли за незначительное приключение?.. Аня не хотела допрашивать любимого. Если захочет, сам расскажет.
