— Вера, тебе поручается особо ответственный участок работы… Ты меня слушаешь?
— Да, да…
— Смотри на карту. Вот район: центр, вот эти кварталы, магазины, всякие заведеньица… Ходи, смотри, слушай и не забывай, что, кроме обычных чувств, у человека есть интуиция, а еще — мысленный контакт. Вполне возможно, что он выйдет на связь.
— Нет, — Вера сначала произнесла это слово и только потом сообразила, что возразила, не задумываясь. — Что — нет? — удивился Иван Павлович.
— Другой район, — растерянно повторила Вера за кем-то. Она пока ничего толком не понимала, но была готова поклясться, что повторяет чьи-то мысли. — Юго-Западный…
— Это ты сама придумала? — Сноровский внимательно посмотрел ей в глаза.
— Я… не знаю, — призналась она.
— Хорошо, — согласился Иван Павлович после недолгой паузы. — Женя будет неподалеку, Феликс тоже, мы с матронармом покатаемся по всяким тайным местечкам и переговорим с нужными людьми. Связь держи с Федором, он останется здесь, будет у нас координатором.
— Я поняла…
— Отлично. Значит, Юго-Запад? Ты уверена?
— Нет, но… так подсказал…
— Внутренний голос?
— Наверное…
— Ладно, — Сноровский вручил ей телефон. — Увидишь Андрея, в контакт не вступай. Вызывай нас и просто иди за ним следом, но чтобы он не заметил. Справишься?
— Попробую, только я же не профессиональный шпион…
— Понимаю. Но ты же видишь, какая польза от профессионалов. Уже скоро полгода пыжатся, а результат нулевой. А все потому, что не доверяют интуиции и слишком сильно надеются на логику… Все, ступай. И помни — никаких контактов! Это может быть опасным.
— Неужели вы думаете, что он меня…
— Кто его теперь поймет? А вдруг для него каждый человек — это потенциальный шпион неведомого врага — какие могут быть гарантии?
— Лично я бы у Бондаря этого испанца, как его… Дохлого, позаимствовал, — высказался стоящий у порога Феликс. — С параноиками лучше всего общаться через оптический прицел. Безопаснее.
Вера округлила глаза и испуганно посмотрела на Сноровского, а затем перевела взгляд на Евгения.
— Сами справимся, — ответил Логинов, подталкивая Сошникова к выходу. — Поехали…
— Иван Павлович, — рассеянно наблюдая за сборами, позвал Курилович, — можно вас подзадержать?
— А что? — Сноровский выждал, пока сотрудники уйдут, и обернулся к Федору: — Новости?
— Можно сказать и так, — программист махнул рукой на дверь в комнату, где стоял компьютер. — «ВТ» составил модель поведения Соловьева. Мне кажется, довольно интересную.
— Модель? Многообещающее словечко. Ну, и что там, на этой модели?
— Я, на основе наших вчерашних рассуждений, задал ему вопрос: как быть в ситуации, когда твой противник слишком силен, чтобы с ним сражаться, но на примере келлов становится ясно, что убежать, чтобы не стать орудием в его руках, тоже невозможно?
— И он тебя понял? — Иван Павлович усмехнулся. — Вопрос-то замысловатый и общий, без «определенного субъекта», или как там этот электрический гений еще выражается?
— Понял, — Курилович кивнул. — Даже пустился в несвойственные рассуждения. Ответил, что, если нельзя победить или убежать, следует противника обмануть.
— А если он хитер? Например, как все люди и даже суперкомпьютеры, вместе взятые?
— Вот тут-то «Вектор» меня и удивил. Он ответил, что сделать это следует, поступив вопреки логике и здравому смыслу.
— Это как раз очень логичный ответ, что тебя удивляет?
— Возможно, ответ логичный, но очень уж нехарактерный для «ВТ».
— Он же самообучающийся прибор?
— Да, но… кто его научил такому? Кто подбросил ему мысль о том, что уйти от всемогущего врага можно по неким лабиринтам-тоннелям из противоположных по сути оболочек сознания различных людей? Если человек владеет искусством реального, глубокого перевоплощения и способен проникать в души окружающих до самого дна, то он может стать кем угодно, а затем неожиданно сменить ипостась. То есть стать сначала убийцей-Призраком, а затем безгрешным священником, или проходимцем-аферистом, а после безвольным обывателем… Ну, а если он умеет менять еще и внешний облик… Так можно запутать любого наблюдателя, главное, выдержать темп самому. В случае с Соловьевым все развивается именно так. Для начала «гонки отрыва» он выбрал личность наемника — прямую противоположность ему прежнему.
— И долго он будет так «отрываться»?
— Трудно сказать. Возможно, до того момента, пока противник, грубо говоря, не «потеряет нюх» или не начнет нервничать. В обоих случаях враг может совершить какую-то ошибку, показать свой истинный облик или продемонстрировать на доступных примерах свой образ мышления. Вот тогда его можно будет атаковать.
— Как?
— Это уже вопрос Соловьеву. Хотя вряд ли у него есть точный ответ.
— Не знаю, почему, но мне кажется, что Андрей в чем-то ошибся, — Сноровский с ожесточением потер лысину. — Вот понимаю, что ему, наверное, виднее, но все равно остается какое-то чувство досады. Как будто вижу, что человек ошибается, и вроде бы могу ему помочь, но он сам того не хочет. А мне за него обидно, как может быть обидно за спивающегося родственника… близкого человека. Да-а… Но ты же не только об этом хотел поговорить, так, Федя?
— Да, меня беспокоит, откуда у «Вектора» взялись эти мысли?
— От хозяев?
— Вы же знаете его хозяев. Им некогда заниматься отвлеченным теоретизированием.
— Тогда откуда? Ты-то что думаешь?
— Может быть, от самого Андрея? Чтобы предупредить нас о нецелесообразности поисков…
— Возможно, — согласился Иван Павлович. — Только вряд ли он не понимает, что мы имеем на эту тему собственное мнение и никакие намеки нас не остановят. Он знает, что нам потребуются весомые доказательства его правоты. Где они? Горы трупов? Так это не аргументы и вообще не из этой оперы. Какая еще польза от его перевоплощения?
— Тогда это может быть кто-то, кто хочет, чтобы мы его остановили. Например, противник.
— Будет забавно, если противник окажется вовсе не чертом, а как раз ангелом. Но примем по умолчанию, что Андрей все-таки «хороший». Что же тогда делать?
— Вам же сказано — искать! — голос прямо-таки прозвенел, словно удар колокола, прямо в сознании обоих «управленцев».
— Вот опять, — Сноровский украдкой взглянул на потолок. — Ты слышал?
Федор повертел головой и испуганно кивнул.
— Это… балахон? — прошептал он.
— А вот поди разберись! — зло ответил Иван Павлович. — Без бутылки и не поймешь, кто это шепчет тебе в мозг! Однако я осмелюсь предположить, что и «Вектору» нашему нашептано тем же голосом. Так, невидимка?! Эй, что, слабо ответить?! Ну, и черт с тобой! — Он указал на телефон: — Твое рабочее место, Федя. Не боишься один оставаться?
— Я…
— Вот и хорошо, — Иван Павлович хлопнул его по плечу. — Кто может ударить, тот бьет, а не нашептывает. Так что не дрейфь. — Он снова взглянул на потолок. — Бесплотные голоса — бесплотные руки…
Он не стал уточнять, что этим самым бесплотным рукам под силу вкалывать людям цианид и расшвыривать их как кегли…
* * *
Заказчик должен был появиться в условленном месте ровно в девять вечера.
Призрак не любил новых деловых партнеров и связывался с ними лишь по рекомендации проверенных почитателей своего таланта. Но для этого человека ему пришлось сделать исключение. За первое задание новый поклонник заплатил Призраку в два раза больше, чем расточительный Оборотень. Отказываться от таких сумм было неразумно. Цена второго задания возросла еще в два раза, но любознательный субъект поставил условие — для передачи денег встретиться лично. Призрак честно предупредил наивного заказчика, что не оставляет в живых людей, которые могут сопоставить его внешность с прозвищем, но тот настаивал.
Встреча была назначена в большом магазине, который работал круглосуточно, а значит, визави имел минимум две степени защиты: рамки металлоискателей на входе и прикрытие из многочисленных покупателей в любое время дня и ночи.
«Плюс — каждый второй наверняка будет человеком заказчика, а каждый первый магазинным охранником. Далее — он обязательно наденет бронежилет. Это и лишит его осторожности. Да и войдет он не через парадный вход, а через дверь для персонала. Значит, у него будет пушка, то есть еще один повод расслабиться и поверить в свою непобедимость».
Призрака ни один из этих условных уровней защиты особо не взволновал. Он понимал, что кто-то назначил за его голову крупную сумму, и теперь охотник за вознаграждением пытается заманить знаменитого соперника в примитивную ловушку. Откровенная наглость и непрофессионализм свидетельствовали о молодости и непомерных амбициях конкурента. Таких орлов Призрак не любил. Они держались на рынке специфических услуг недолго, но успевали изрядно подпортить инвестиционный климат. Подражая «мэтрам» или пытаясь перещеголять их, они зачастую вообще без контракта убирали случайных людей, лишь бы оказаться в поле зрения потенциальных заказчиков. Когда выяснялось, что «грязь» допущена новичком, все вставало на свои места, но до тех пор мастерам приходилось переживать довольно неприятные минуты стыда за свой цех. Ведь случайные люди были ни в чем не виноваты, и, по неписаным законам, их убийство квалифицировалось как дурной тон. Или, как было принято выражаться в кругу основных заказчиков, «по понятиям — западло»…
