не называя мое имя, будто надеялся, что кто-то из командиров звеньев отзовется раньше. Вот здорово! Что за дискриминация? Я открыла рот, но Атти меня опередил.
— Давайте уж мы! — прогудел он.
— Стики наизготовку. Заходим, вытягиваемся в шеренгу, раскладываем. Ждем дальнейших указаний, — отдал Лед несколько коротких приказов.
В его руке мелькнула железная пластина магического ключа. Он потянул дверь и вошел первым.
Звена Галвина не было от силы минут пять. Я не ожидала, что они вернутся так скоро, и вздрогнула, когда дверь, распахиваясь, с грохотом ударила о стену. Здоровяк Атти выскочил из пространственного кармана как пробка из бутылки, согнулся пополам, и его вывернуло наизнанку. Побелевший Бренден сделал пару шагов и осел на корточки. Барри поддерживал под руку прихрамывающую Медею, но в целом она выглядела невредимой, видимо, неудачно оступилась или упала.
Последним вышел Эйсхард. Прямые плечи, холодный взгляд. Из прически не выбилось ни одного волоска. На лезвие стика поблескивала алая полоса. Лед держался подчеркнуто бесстрастно.
— Все хорошо, кадет Галвин? Медея, присядь у стены, позже целитель посмотрит твою ногу.
— Медея, елки зеленые! — взорвался Барри. — Это надо было растянуться прямо под носом твари! Еще бы немного, и накинулся!
— Думаешь, я мечтала быть съеденной на ужин тем стремным мужиком? — взвилась Медея. — Я ж не нарочно споткнулась!
Повернулась к притихшим одногруппникам.
— Ребят, там камни везде, куски стен. Идите осторожно. Там разрушенный город, в общем. Жуткое зрелище!
— Это Истэд? — спросила Веела у Эйсхарда. — Ваш город?
Тот стиснул челюсти. На миг невозмутимость ему изменила, из-под маски безразличия проступила боль.
— Да.
— Мы готовы, — выступил вперед кадет Фридман. — Давайте разберемся с этим, командир. Чем быстрее приступим, тем быстрее освободимся.
Глава 55
Звено Фридмана отсутствовало дольше — минут пятнадцать. Вышли парни на своих ногах, но молчаливые, с перевернутыми лицами и окровавленными лезвиями стиков.
— Вы отлично держались, — похвалил их Эйсхард, он шагал замыкающим.
Прищурившись, оглядел оставшуюся команду — нас. Кого он видел? Двух девчонок, труса Лесли и Ронана — только Рон и мог, пожалуй, сойти за настоящего воина. Я задрала подбородок и удобнее перехватила железную рукоять стика: я не девчонка, чтобы он там себе ни думал! Я — командир звена.
— Готовы?
— Да. Да… — вразнобой ответили мы.
Дверь подвала вела на улицу разрушенного города. Отменная иллюзия! За ближайшими обугленными зданиями, где в выбитых окнах мотылялись на ветру обрывки занавесок, виднелись ряды домов. Возвышалась ратуша с обвалившейся крышей и часами с застывшими стрелками: часы остановились в час, когда твари Изнанки настигли города.
Я обернулась. Дверь, из которой мы появились, превратилась в дверь дома, от которого осталась одна стена и крыльцо.
Наверное, если идти и идти вперед по городским улицам, переступая через обвалы и нагромождения камней, в конце концов мы упремся в стену подвального помещения: на самом деле здесь нет Истэда, а только наполненная образами комната. Но все выглядело таким реальным! Запах гари и пепла, холодный ветер, осушивший пот на моем лице. Я пнула камешек ногой, и он откатился к крыльцу.
Пусто и тихо, никого. Только шептали ветры и шуршал песок да со скрипом качались на железных кольцах оборванные занавески.
— А где?.. — начал Лейс.
— Рассредоточиться. Развернуть стики в первую боевую позицию, — прервал его Эйсхард. — Ждем.
Мое сердце с силой колотилось о ребра, губы пересохли от учащенного дыхания.
«Они не люди, — повторяла я про себя, поставив стик вертикально вверх. — Только… иллюзии людей. Да, иллюзии. Так проще о них думать».
Между изломанных стволов палисадника у соседнего дома почудилось движение. Будто белая простыня всколыхнулась и опала. Снова — ближе. Веела мелко задрожала, у Лесли с губ сорвалось приглушенное ругательство. Ронан шагнул было вперед, чтобы прикрыть спиной Фиалку, но я, не опуская руку с оружием, другой схватила его за рукав и остановила. Рон резко обернулся, я покачала головой: «Не смей! Медвежья услуга!»
— Держим строй. Ждем.
Провернулась со скрипом на провисших петлях калитка разрушенного садика, и на дорогу вышла девушка. Босиком, с распущенными черными волосами. Подол когда-то симпатичного светлого платья, украшенного вышивкой, превратился в измочаленную тряпку, обвисшую лоскутами. Бедняжка выбежала в нем из дома в день Прорыва, в нем же погибла от укуса твари: один рукав у платья оборван, на плече полукругом темнеют глубокие раны, из них больше не сочится кровь. Девушке уже не больно и не страшно. Ее душа давно покинула этот мир и, надеюсь, попала в чертоги к Всеблагому. Мы видим лишь тень. Жуткое создание, пришедшее на смену той, что когда-то жила в Истэде.
Девушка сделала шаг в нашу сторону. Двигалась она с грацией кошечки, маленькие грязные ступни невесомо касались спекшейся земли. Гули сохраняют привычки прошлой жизни: хозяйка этого тела именно так и ходила. Гибкая, изящная статуэтка.
«Мне так жаль…» — мысленно сказала я.
Она смотрела на нас без боязни. Наверное, не следовало говорить «она, девушка», но никак не получалось даже про себя называть ее гулем и чудовищем.
— Вот срань… — выдохнул Лесли, выставляя стик вперед.
Но ни я, ни Веела, ни Ронан не в состоянии были направить на очаровательное создание оружие — не то что воткнуть в хрупкое тело лезвие.
Девушка наклонила голову и рассмеялась. Ее тихий смех колокольчиками пролетел над мертвым городом. Между алых губ мелькнули острые зубки, но, как ни странно, даже они не выглядели жутко. Она приблизилась еще на шаг, с любопытством глядя на нас — своих возможных жертв. Гули не умеют бояться, у них нет инстинкта самосохранения. Поэтому их так сложно убить: они до последней секунды будут идти, ползти, карабкаться, лишь бы вцепиться в горло и напиться горячей крови.
Краешком сознания из курса лекций мейстери Луэ я помнила, что гули могут казаться обманчиво медлительными, а в следующий миг ринуться вперед со скоростью рыси. Я помнила, но все равно не могла заставить себя выставить лезвие стика.
Вот сейчас должен раздаться гневный окрик Эйсхарда: «Оружие наизготовку!» и встряхнуть нас, но эфор молчал. Ждет, пока мы возьмем себя в руки? Странно. Я мельком взглянула на командира — нельзя надолго отрывать взгляд от мертвой девушки, приближающейся к нам шаг за шагом, — и то, что я увидела, мне совсем не понравилось. На обычно бесстрастном лице Эйсхарда отразился ужас. Вина.
