он снова превратился в глыбу льда. Запретил себе чувствовать.
Так нельзя. Это его когда-нибудь убьет…
Веела придержала дверь, дожидаясь, пока я выйду. Деревянное полотно с шумом ударилось о косяк за моей спиной. В коридоре казалось сумрачно после холодного света северного города. Не знаю, что одногруппники прочитали на наших лицах, но болтать они перестали.
— Что там случилось? — спросил за всех Атти. — Что с Лесли?
Лесли трясся у стены, сжавшись в комочек.
— Где Эйсхард? — спросила Медея.
Где же он, правда? Почему не вышел? Мы выжидательно уставились на дверь, но командир не торопился покидать пространственный карман.
— Рон, расскажи им, — пробормотала я и ринулась обратно.
Нельзя его сейчас оставлять одного.
Разрушенный город был на месте, а вот Эйсхарда я увидела не сразу. Сначала услышала глухие удары о стену. Обогнула ее и увидела Тайлера, который с остервенением колотил кулаками по выщербленным камням. Он стесал костяшки в кровь, но останавливаться не собирался, вытесняя физической болью душевную.
Он так себя искалечит! Надо его остановить немедленно!
— Тайлер!
Я подскочила к Эйсхарду и схватила его за руку, занесенную для очередного удара. Повисла на предплечье всем весом, но его все равно оказалось недостаточно: Лед стряхнул меня, как котенка. Я отлетела и впечаталась спиной в каменную кладку. В следующий миг жесткая и сильная рука стиснул горло.
Мир сузился до одного лица: мраморно-белого, обрамленного вспотевшими черными волосами. В пронзительных синих глазах плескались злость и боль. Он держал меня крепко, не позволяя шевелиться, однако пока не сжимал пальцев. В напряженной руке Эйсхарда ощущалась такая мощь, что я не сомневалась: одного рывка хватит, чтобы переломить мою шею, будто сухую тростинку.
— Давай, — прошептала я. — Сделай это. Если тебе станет легче. Только это все равно не вернет Майю. Не вернет твоих родителей.
Глава 57
Пальцы Эйсхарда дрогнули, тень пробежала по лицу: он приходил в себя, возвращался из омута тьмы, почти затянувшей его на самое дно. Он опустил руку. И следом поникли плечи. Передо мной стоял живой парень, опустошенный и лишенный надежды.
Не ведая, что творю, я погладила его ладонью по щеке, заменяя прикосновением тысячи слов. Он потянулся за моей ладонью. И снова темный вихрь взметнулся в глазах: Тайлер разозлился на себя за слабость. Отпрянул. Со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Ухватил меня за пальцы, собираясь стиснуть их, сломать, но… Стальная хватка оказалась на удивление нежной.
Я, не моргая, смотрела в яркие голубые глаза, Тайлер тоже не отводил взгляд. Я ощущала себя якорем, который не позволит яростному шторму унести шхуну в океан. «Держу тебя, — кружилась одна и та же мысль. — Держу».
Мы подались навстречу друг другу одновременно. Не знаю, как так вышло. Только что нас разделяло расстояние вытянутой руки, и вдруг оно сузилось до ладони, а потом и вовсе не осталось просвета между нашими лицами. И нашими губами.
Не было острожных первых прикосновений. И вопросов взглядами: «Можно ли? Готов? Готова?» Поцелуй был бурей, смявшей нас, подчинившей природной воле, ломающей все преграды.
Рот Тайлера накрыл мой. Он замер лишь на мгновение, за которое совершенно новый мир запахов, ощущений и звуков рухнул на меня и погреб под собой остатки разума. Я провела кончиком языка по горячим, горьковато-соленым губам, открывая их. Наши языки переплелись в безумном танце.
Тайлер застонал и подхватил меня под бедра, поднимая — наши лица оказались на одном уровне. Я оплела ногами его талию, будто вьюнок нерушимую прочную стену, и обхватила плечи руками. Тайлер прижал меня спиной к каменной кладке, не рассчитал и так припечатал лопатками, что дух вон. Я откинулась лишь для того, чтобы вдохнуть: легкие горели от недостатка кислорода, сердце колотилось в висках. Я чувствовала себя невесомой пушинкой в крепких объятиях. И в то же время — спасательным кругом.
Вот только мы оба тонули. И оба, отдышавшись, снова добровольно нырнули в пучину.
Мой первый поцелуй оказался со вкусом слез. И пепла. От него саднили губы и сердце. Он сжигал меня на раскаленных углях. И одновременно был сладок как мед. Я пила его как самое лучшее вино. И как самый опасный яд.
Что же мы творим? Зачем запутываем еще больше клубок чувств, связавший нас? Мы — враги. Мы — командир и подчиненная.
— Ненавижу… — прошептал Тайлер, вынырнув на миг из бездны.
— Взаимно, — ответила я и снова смяла его губы требовательным и жестоким поцелуем.
Я вела себя не как невинная дева — скорее как опытная и опасная соблазнительница. Моя горячая кровь, кровь южанки, доставшаяся по наследству от отца, жаром текла по венам, и тело действовало помимо воли, заставляя творить невиданные и бесстыдные вещи. Я сжимала бедра, ощущая, как упирается в лоно мужское естество, но вместо того, чтобы вспомнить о девичей стыдливости, будто дразнила, прижималась все сильнее.
Что он подумает обо мне? Да не все ли равно. Худшее, что он мог вообразить, он уже представил. И возненавидит еще сильнее, как только дурман безумной страсти спадет.
— Что ты делаешь со мной… — простонал он мне в губы, упершись горячим виском в мой лоб. — Алейдис… Алейдис…
Тайлер повторял мое имя, пока наши губы снова не нашли друг друга. Не знаю, какая сила могла бы разорвать нас, разметать в стороны.
— Командир! — раздался изумленный возглас. — Аля?
Появившийся из-за угла дома Ронан в ошеломлении пялился на нас. О Всеблагой, вот это картина открылась его взору: я в объятиях Тайлера, прижатая к стене узкими бедрами, вспотевшая, с припухшими от страстных поцелуев губами.
Ошалевшее моргание Рона и его приоткрытый рот справились с пожаром в моей крови почище ведра ледяной воды.
Тайлер разжал руки, опуская меня на землю. Я запустила пятерню в волосы, нервно пытаясь привести прическу в порядок.
— Рон, пожалуйста, ты ничего не видел, — взмолилась я.
— Если считаешь нужным — докладывай, — сказал Тайлер. — Я готов ответить за принуждение.
— Принуждения не было! — воскликнула я.
— Я ничего не видел, — ответил Ронан, медленно переводя взгляд с меня на Эйсхарда и обратно.
На меня обрушилось осознание содеянного. Не прощаясь, не оглядываясь, не тратя время на слова, я выбежала в коридор и дальше, куда глаза глядят, переходя из одной дороги в другую, пока не оказалась в зимнем парке.
Отыскала скамейку в укрытии между
