Петрович бросил ее птицам и снова взялся за мастерок.
Девушка с любопытством смотрела, как мы бьем глазурованную плитку на части.
– Чем это вы здесь занимаетесь? – спросила она наконец.
– Изнываем от скуки в этом заброшенном Богом месте, – сказал я. – Может быть, ты нас чем-нибудь развлечешь?
– Могу только про свою жизнь рассказать.
– Ты бы лучше еды принесла, – сказал Петрович. – А то, видишь, с голоду помираем.
– Но сначала – про жизнь, – напомнил я, помешивая раствор.
– Звать меня Любаша, – негромко начала она. – Жила я с матерью в деревне неподалеку отсюда. Сами знаете, какая в деревне жизнь унылая и однообразная. Было мне пятнадцать лет, и увидела я однажды в канаве у своего забора сорокалетнего мужчину. Симпатичным он мне показался, солидным, но был пьян и весь в грязи.
Мне стало жалко – мужик все-таки пропадает. Я притащила его в дом и положила на кровать, а одежду постирала. Мать в это время уехала в другую деревню к родственникам. С тех пор мужик остался в доме, став моим первым мужчиной.
Мы с ним жили неплохо: я его кормила, а он обещал на мне жениться, правда, работать он не хотел. Однажды уехал он в город и вернулся с пачкой денег и патефоном – а о нем я давно мечтала. Так три месяца прошло, и он запил – видно, надоела ему тихая жизнь.
Постепенно я вызнала, что он отсидел в тюрьме восемь лет и поселился у меня, чтобы отдохнуть после отсидки.
Напившись как-то раз, он вломился в дом в час ночи с топором в руках. Я лежала на кровати. Он, как бешеный бык, с красными глазами, двинулся на меня. Я затряслась от страха. "Не убивай меня сразу, – стала я умолять его, – дай приготовиться к смерти". Рожа у него была зверская, как у сатаны, правда, и ухмылка. .. Видать, сладко ему было от моих страданий. Вдруг мой рыжий кот почуял беду, завыл, прыгнул и свалил кастрюлю с печки. На грохот мужик обернулся, а я, врезав ему ногой по яйцам, выскочила в окно. На дворе хлестал дождь. И я голая всю ночь тряслась на улице, боялась войти в дом. Когда встало солнце, я вернулась. Мой убивец спал мертвым сном. Я вытащила его из дома и опять положила в канаву, а патефон разбила о камни и бросила рядом, заперла дверь большим замком и уехала в другую деревню к матери.
Сейчас мне восемнадцать лет, возвращаюсь я из больницы… а вы мне сразу понравились, особенно ты, зайка молоденький, – и Любаша стала гладить Петровича по шерстистой груди, заискивающе улыбаясь и глядя в глаза.
Петрович попятился, опрокинув ведро с раствором, и, стукнувшись спиной о высокие козлы, мгновенно взобрался на них.
– А где же вы, черноглазые, ночуете? – спросила Любаша, влюбленно глядя на Петровича.
– В ленинском уголке, – буркнул он.
– Я вечером снова приду и большую кастрюлю борща вам принесу. Я хорошо стряпать умею, вы теперь по-другому заживете.
Возвращаясь поздно ночью в красный уголок, я споткнулся в темном коридоре о чьи-то протянутые ноги и упал.
– Кто здесь?! – заорал я, вскочив и приготовясь к обороне.
– Это я, – произнес дрожащий девичий голосок, – борщ вам принесла.
Я зажег свет. У двери сидела Любаша, в своей странной шапке-ушанке, разноцветных чулках и плюшевом пальто, держа в обнимку большую кастрюлю.
Петрович выхватил у нее кастрюлю и, водрузив на стол, снял крышку. Даже в нескольких метрах от нее я почувствовал кислый запах. Петрович скривился и быстро прихлопнул кастрюлю крышкой.
– Ну и гадость ты притащила, – сказал он и достал из сумки свою добычу – хлеб, яйца, сало и несколько стручков красного горького перца.
Любаша уселась за стол и посмотрела на Петровича с таким обожанием, что он даже съежился.
– А можно я с вами жить буду? – сказала она вдруг. – Я всегда двух мужей хотела иметь, а вы мне оба очень нравитесь, не знаю кого выбрать.
Я развеселился.
– Ну и как мы вместе жить будем? – спросил я.
– А просто: пока вы работаете, я у вас тут поселюсь, мне много не надо. Буду готовить, убирать, все делать, что захотите. А потом возьму вас к себе, в дом свой. Там у меня большой огород, можно троим прокормиться. А если у вас неприятности какие, то и спрятаться там легко, никто к нам за забор и не заглядывает, живут себе – ну и живут. Я сердцем чувствую, что у вас беда какая-то, но я вас укрою.
– Давай, поешь лучше приличной еды, – сказал сварливо Петрович, но я почувствовал, что эта забота со стороны странноватой деревенской красавицы растрогала его.
Мы поели и стали устраиваться на ночлег.
– Мне постель не нужна, – сказала Любаша, – я вообще спать не хочу, посижу вот на краешке кровати…
Она взялась за спинку кровати, на которой Петрович устраивал себе теплую нору из одеял. Он бросил на Любашу подозрительный взгляд и быстро нырнул внутрь. Любаша проворно села рядом с ним и запустила руку под одеяло.
– Какой же ты тепленький, – сказала она, – так и хочется у тебя погреться. Пусти меня к себе.
– Не мешай мне спать, – сурово отозвался Петрович, – иди на другую кровать, одеял здесь полно.
– Не хочу я на другую кровать, – ответила Любаша, и я услышал в темноте шорох, – я с тобой хочу рядом. Ты не бойся, я тебе ничего не сделаю, просто полежу чуток…
– Ну нет! – сказал Петрович.
Он поднялся и, включив свет, стал рыться под кроватью. Любаша молча смотрела на него, а он с торжествующим лицом вытащил из рюкзака длинную веревку.
Поплотнее завернувшись в одеяло, он обмотал себя толстой веревкой и крепко завязал ее морским узлом:
– Теперь можно спать спокойно, – и вскоре раздался его протяжный храп.
– Какой же ты, зайчик, хороший, – сказала Любаша грустно,
– только вот злой какой-то, к себе не пускаешь. Но я все равно вас люблю и буду вам хорошей женой. Поедем ко мне в деревню жить, там у меня куры будут, утки, все свое…
Просидев до утра у ног связанного Петровича, она тихо ушла в серебристый туман.
Утром, едва протерев глаза от сна, Петрович потащил нагруженную тележку к остановке, а я, шагая рядом, говорил:
– Если ты хорошо послужишь Ордену в этой жизни, то после смерти мы все встретимся и продолжим наше восхождение к Абсолюту.
– А сколько мне осталось трудиться, чтобы заслужить такое благословение? – спрашивал Петрович, поднимая лопату, свалившуюся с тачки.
– Совсем немного, – отвечал я. – Главное – быть искренним и открытым в своих действиях по отношению к Ордену.
Мы принялись за работу, а вокруг щебетали птицы и сладко звенела на ветру сохнущая трава.
Поработав до полудня, Петрович сказал:
– Я не могу больше здесь. Я скоро загнусь от этого кошмара. Мне даже чача не помогает уже.
– Терпи, – отвечал я, – потому что если даже и помрешь при Школе, то в правильное место попадешь. Все равно ведь рано или поздно помрешь, а если при Школе, так хоть с толком.
– Мы прикованы к этой остановке, как галерные рабы, – пожаловался Петрович. – Никогда я еще так не уставал! У меня ощущение, будто я свой гроб украшаю мозаикой.
– Забыли люди Бога, – сказал я, – живут непонятно для чего.
– Я, между прочим, физик, – не унимался Петрович, – а мой папа – замминистра, и тупая работа вредит моему уму.
– Перестань упиваться жалостью к себе, – ответил я. – Лучше послушай сказку про Кота в Сапогах, в которой зашифровано тайное знание.
– Лишь бы она была не о мозаике.
Петрович бросил инструменты и мгновенно растянулся на сухой траве. Пока я доставал свои записи, он успел громко захрапеть.
– Ты только не спи, – толкнул я его.
– Я внимательно слушаю, – очнулся он и снова закрыл глаза.
"14 октября 1979 г . Владивосток.
…И вот как-то раз Кот узнал, что Король вместе со своей дочкой, самой прекрасной принцессой на свете, собирается совершить прогулку в карете по берегу реки.
"Согласны ли вы послушаться моего совета? – спросил он своего хозяина. – В таком случае, счастье у вас в руках. Все, что от вас требуется, – это пойти на реку, туда, куда я вам укажу. Остальное предоставьте мне".
Маркиз де Карабас послушно исполнил все, что посоветовал ему Кот, хотя он вовсе не догадывался, для чего это нужно. В то время как он купался, королевская карета выехала на берег реки. Кот со всех сил бросился к ней и закричал что было мочи: "Сюда, сюда! Помогите! Маркиз де Карабас тонет!"
Комментарий: Итак, на сцене появляется Дочь Короля, будущая потенциальная Королева, и ее возможный жених, будь то даже малоизвестный Маркиз де Карабас. Здесь Маркиз начинает охотиться за своей Божественной Анимой, которая является высшим его достижением. Эта идея высшего поиска является темой "Алхимической Свадьбы" Христиана Розенкрейца, а также темой многих сказок и легенд внутренних традиций – обретение Царского Венца и Царства.
16 октября 1979 г . Владивосток.
…Король услыхал этот крик, приоткрыл дверцу кареты и, узнав Кота, который столько раз приносил ему в подарок дичь, сейчас же послал свою стражу выручать Маркиза де Карабаса.
