так и сидел с открытым ртом, когда она снова возникла на том же месте, да еще красивей, и как–бы посвежевшей.
Со счастливым лицом она бросилась расцеловывать парня, да так воодушевилась этим занятием, что стала явно увлекаться, и он тактично ее от себя отстранил.
– Ну как–то так, – с улыбкой развел Юра руками.
– И опять тебе вся пенка, – поддел мастер, глядя на то, как снова влюбленными глазами смотрит на Юру счастливая Крапивка. – Я вот уже некоторое время, никак в толк не возьму, кто у кого подмастерье? Если честно начинаю путаться, – хохотнул он.
– Не дрейфь наставник, – подыграл парень, – я спец только по лесавкам и чужим карманам. Остальное за тобой.
– А, ну тогда я спокоен, – деланно расслабился и продолжил жевать Иван.
Лесавка, как ни странно поняла шутку и звонко расхохоталась, не переставая поедать глазами уже подуставшего от ее внимания парня.
***
Двое соглядатаях, а по совместительству и исполнителей, уже порядком задубев, дежурили недалеко от дома, где разместились гости. Ночь была холодной. На затянутом тучами небосводе не было ни одной звезды. Кромешная тьма.
Кутаясь в плащи и постукивая зубами, они оглядывались на свет из окон, ожидая, когда лесавка сделает дело, а они займутся своим.
– Блин, жрут там, бабу тискают в тепле, а ты стой тут дрожжи продавай. – Заслышав звонкий девичий смех, сильно вздрогнул первый.
Мимо проехали мотовозы, набитые их сотоварищами, и главарем, в маске, что поехали в новый, далекий рейд. В поселке осталась лишь небольшая часть бойцов, что стерегли «нечисть» и патрулировали улицы, да старый хрен, которого все ненавидели, вжившийся в роль старосты села.
– Я бы тоже хотел так ласты склеить, – мечтательно сказал второй шмыгнув носом. – Чтоб сытым, пьяным и на бабе, – вздохнул он.
– Нет. Не по–воински это, –ответил первый и высморкался.
– Какие мы нафиг воины? – иронически хмыкнул второй. – Наймиты. Кто нас за воинов считает?
– Да пофиг, – сказал первый, копаясь за пазухой и доставая бутылку с крепким самогоном. – Давай дерябнем? Хрен его знает, сколько они там еще шоркаться будут, а мы тут если не околеем, то простудимся.
– А давай! А то я уже пальцев не чувствую.
***
После вопросов, кто люди, занявшие поселок, остались ли тут мирные люди, и сколько этих гадов всего. Крапивка, рассказала, что понятия не имеет кто они и чего им надо. О том, что в поселке обычных жителей нет. А негодяи эти, отлавливают вышедших погулять в физический план стихийных существ, и человеческих женщин и мужчин, которые обладают силой. С людьми было понятно, похищают, но как стихийных вылавливают, ему было непонятно. Что он собственно и озвучил.
Как, оказалось, «погулять» у них означало вовсе не прогулку, а случку с людьми. Видите ли, сущностям, у которых нет пары, время от времени тоже нужно «ЭТО» и они, прикидываясь людьми, соблазняют понравившихся девушек и парней. И судя по всему в этом деле они мастера, потому что рядом с Крапивкой, Ивану, хотел он того или нет, кое где, кое что, очень мешало. Вот их и ловят, как говорится на живца.
А главное, что он узнал, и чему удивился, так это, то, что байки про нагулянных от водяных, леших и прочих, стихийных существ детей, вовсе не байки. Дети эти, правда, оставались людьми, но все как один, были одаренными магической силой. И передавалось это следующим поколениям.
– Так это что, мы дети или внуки кого–то из стихийных? – опешил Юра.
– Скорей всего, –пожала плечиками Крапивка. – Я утверждать не стану. У простых людей… Как ты говорил Иван? А, без примеси. Тоже некоторое время назад начали появляться силы. Мы даже почувствовали это. Будто исток переполнился и пролился на вас, людей. И правду говоря, теперь мы этого боимся.
Вы иные.
Вы готовы убивать друг друга, за безделушки, пустые понятия, и металл, который нам не нужен, бесполезен, а порой и опасен. Вы злые, жестокие, и беспощадные. И как вы воспользуетесь силой, мне даже представить страшно, – скуксилась лесавка. – Я давно живу. И видела ваши войны, разрушения, то насколько вы опасны для себя и природы без силы. А с силой. Я даже думать об этом не хочу.
– Да, – согласился Иван. – Человек самое тупое и опасное существо. А теперь у этого существа появилась опасная игрушка. И я, кажется, понимаю, чем заняты эти ребята. Но нам с ними однозначно не по пути. Невинные есть невинные, и никто не имеет права их убивать за способности. Дар не выбирает, плохой ты человек или хороший. Он просто приходит, а как им распоряжаться, это уже на твоей совести.
– Короче говоря, это чистильщики, – подвел итог Юра. – Но ведь не сами они на это дело пошли? Кто–то влиятельный подвязал их на это. Этим уродам не до высоких идей. Они если до двух сосчитать умеют, и то хорошо. Ведь и вон Грому понятно, это обычные наемники.
– Ладно, это все отложим на потом. Нас тут вроде как убивать собирались. Что с этим делать будем?
– Не знаю, как ты Иван, а я уверен, что вырезать эту погань нужно.
– Я с тобой полностью согласен, – устало ответил мастер. – Но не дохрена ли для них будет двух крутых пацанов, один из которых к тому же покалечен? Я про себя если что.
– Слушай, я ведь силой могу воспользоваться, – вскинулся парень. – Мы с Громом сожжем их нафиг, и дело с концом.
– Ага, или на вихре покатаем, пока их наизнанку не вытошнит. Ты забыл, как тебя в лесу после первого раза скрутило? Хотя давай сожжем, а заодно сгорят пленники, и ее сестры. – Качнул он головой в сторону Крапивки.
– Не надо! – испугалась она.
– Не бойся. У нас это называется сарказм. Плохой юмор. Насмешка, – успокоил мастер лесавку. – Мы этого делать не будем.
– Что, сваливаем по–тихому? – вздохнул ученик.
– Нет. Нельзя эту гниль просто так оставлять. – задумался мастер. – Сегодня будут истреблять тех, кто владеет силой, завтра рыжих или темноволосых, послезавтра тех, кто ложку держит левой рукой. Нужно давить эту гниду в зародыше. – Решительно стукнул он кулаком по столу и скривился от отдающей во все тело боли. – Ты нам, чем–нибудь помочь в бою сможешь? – обратился Иван к лесной деве.
– Не знаю, – вполне по–человечески подернула она плечиками. – Я не воительница. Я за цветами в лесу ухаживаю. Все существование только это и делала.
– Понятно. В ближайшей досягаемости, кто–нибудь из твоих сестер есть, кто может дать отпор?
– Есть, – закивала она. – Полынь, она может. Только ее, как и меня клеймили и в браслет заковали. Она здесь недалеко. Ее
