книги были Якутск, Нерчинск, Верхнеудинск – места столь глухие, какие и представить себе трудно.
В начале столетия в России появляются журналы, содержание и форма которых резко отличаются от изданий екатерининского времени. Среди них «Статистический журнал», который уже можно считать научным периодическим изданием. Расцвет переживает Вольное экономическое общество. Все это – признаки благотворной атмосферы общественного оживления.
Шторх и русские немцы
В свое время Вильгельм Рошер, один из основателей так называемой исторической школы в политэкономии, выдвинул идею, что в первой половине XIX в. существовала особая немецко-русская школа, к которой он, в частности, относил Шлёцера, Шторха, Канкрина. По его мнению, это были экономисты, которые не только несли в Россию западную науку и черпали там материал, но под влиянием русского опыта отходили от позиций классической политэкономии и «в существенной степени подготовляли исторический метод в науке»[109]. Эта позиция не раз критиковалась как в советской, так и в германской литературе, особенно в ГДР. Рошер пытается объединить экономистов разных эпох и разных направлений, выдавая признак национальности за признак принадлежности к «школе».
Тем не менее остается проблема изучения трудов и деятельности ученых, работавших в России, но сохранявших в той или иной мере связи со своей родиной, каковой в силу исторических причин преимущественно была Германия. Ученые немецкого происхождения сыграли важную роль в формировании русской экономической науки. Отлучать их от русской науки было бы так же бессмысленно, как, скажем, считать случайными иностранцами в русском искусстве Растрелли или Кваренги. Они переносили на русскую почву навыки теоретического мышления, разрабатывали основные категории политической экономии. Как правило, эти ученые критически относились к крепостному праву, а некоторые резко выступали против него. Без влияния немецких профессоров невозможно понять важные стороны социально-экономических идей декабристов.
Жизненные ситуации складывались по-разному. Шторх и Канкрин всю жизнь прожили в России, активно работали в разных областях науки и управления государством. Среди специалистов были и такие, которые приезжали в Россию на короткое время и в своих работах как бы смотрели на нее со стороны. Поэтому правильно считать двух названных лиц крупными русскими экономистами. А, скажем, в жизни Людвига Христиана Якоба пребывание в России в качестве профессора нового Харьковского университета и советника в Петербурге было лишь эпизодом, хотя он и написал серьезную работу о крепостном праве, доказывая его экономическую нецелесообразность[110].
Надо иметь в виду, что влияние ученых немецкого происхождения на русскую науку ограничивалось тем, что их труды обычно публиковались на немецком (или французском) языке и даже не всегда переводились на русский. Так, главному труду Шторха, написанному по-французски, пришлось 66 лет дожидаться издания на русском языке. Но, с другой стороны, это обстоятельство делало их труды доступными западноевропейским читателям и, по существу, впервые выводило русскую экономическую мысль на мировую арену. Особенно значительной была роль того же Шторха. Он чувствовал себя русским ученым, отзывался о России как о «своей стране» и говорил, что лишь необходимость заставила его писать на языке иностранном[111]. Отчасти Шторх имел в виду цензуру. Говоря о большом труде и времени, которые необходимы ученому, чтобы сделать важное экономическое наблюдение, он меланхолически восклицает: «… и когда оно окончено, то кто поручится, что ему дозволено будет обнародовать результаты этого наблюдения?»[112].
Андрей Карлович (Генрих, Анри) Шторх родился в 1766 г. в Риге, в немецкой мещанской семье, умер в 1835 г. в Петербурге тайным советником и академиком. У него рано обнаружились выдающиеся способности, юношей он был отправлен в Германию, где учился в Иенском университете. В 1787 г. он встретился с русским дипломатом Н. П. Румянцевым, сыном фельдмаршала и будущим известным коллекционером и меценатом. Румянцев пригласил его в Петербург, где он сначала преподавал историю и литературу в кадетском корпусе, а потом служил по ведомству иностранных дел. В то же время Шторх активно занимался литературной деятельностью и в 90-х гг. выпустил целую серию трудов по географии и истории России, рассчитанных в основном на иностранцев. В 1799 г. Шторх, уже составивший себе некоторое имя, был приглашен воспитателем к дочерям Павла I, а впоследствии обучал наукам великих князей Николая и Михаила, младших братьев Александра I. Служба при дворе ввела его в свет, дала чины и деньги, сделала русским дворянином. Возлагая надежды на третье сословие, всю жизнь оставаясь умеренным либералом, Шторх вместе с тем успешно приспособился к условиям российского самодержавного государства. Этому способствовали и личные качества Шторха. Он оказался ловким царедворцем, умел поддерживать хорошие отношения с людьми разных взглядов. Довольно резко критикуя крепостное право, он тем не менее оставался на дружеской ноге с заведомыми крепостниками.
В 1804 г. Шторх был избран в Академию наук по разряду политической экономии. В течение ряда лет он выполнял обязанности вице-президента, фактически руководил работой академии. В мемуарах академии Шторх опубликовал свои первые работы по политической экономии, которые он объединил в обширном курсе, изданном в 1815 г. на французском языке. Эта книга принесла автору европейскую известность, стала предметом научных дискуссий. Она была переведена на немецкий язык, а также переиздана Ж.Б. Сэем в Париже. Шторх издал, опять-таки по-французски, еще один свой труд в области политэкономии – «Соображения о природе национального дохода». На протяжении всей своей деятельности он занимался также прикладными экономическими вопросами, особенно денежным обращением и внешней торговлей. Можно с полным основанием сказать, что он достойно представлял в Академии экономическую науку.
Шторх был экономистом «на уровне мировых стандартов». Его труды хорошо знал и использовал Карл Маркс. Цитаты из двух его главных сочинений и упоминания о его взглядах встречаются во всех четырех томах «Капитала». Они играют различную роль в Марксовом изложении экономических проблем.
В нескольких случаях цитаты из Шторха приводятся Марксом «нейтрально», как примеры из экономической литературы, иллюстрирующие Марксов анализ. Это особенно характерно для первого тома «Капитала»[113]. В других случаях идеи Шторха, хотя несовершенные и неприемлемые для Маркса, помогают ему выявлять реальные закономерности и дают дополнительный материал для критики других экономистов, в частности Сэя. Таковы, например, места из Шторха во втором и третьем томах «Капитала», из которых видно, что он считает невозможным разложить стоимость индивидуального продукта и стоимость совокупного продукта нации на одни лишь доходы (заработную плату, прибыль и ренту), поскольку она должна включать еще затраченный и подлежащий возмещению постоянный капитал (стоимость средств производства). Однако сам Шторх правильного решения вопроса не дает[114]. Наконец, в третьих случаях Шторх необходим Марксу для
