дружбу с другими девочками, что обучаются вместе со мной…
После посвящения в послушницы, год нужно провести в удаленной обители в горах, храня обед молчания. Даже молитвы Древним произносятся лишь умом и сердцем. Тяжелее всего первое время не разговаривать со своим лакеном, который остается при мне почти неотлучно, но однажды наши мысли сливаются, и мы начинаем ощущать друг друга как часть себя.
Посвящение храму… Жрицы рисуют на моих запястьях руну души и руну потока Ситоры. Сегодня поток должен принять меня и вести к месту служения. Обучение окончено. Завтра я стану одной из жриц и буду совершать обряды, позволяющие наполнять наше море Ситоры, собирая крупицы силы от звёзд и солнечного ветра. А сегодня на моих запястьях застегнут браслеты из лёгкого белого металла и выведут на груди ритуальным кинжалом руну служения.
Моя жизнь — не поклонение Богам, моя жизнь — не обряды и ритуалы для народа. Моё служение — сохранение хрупкого равновесия этого мира. И каждый шаг, каждый жест имеет значение…
— Хэлен, уже утро. — на мое плечо ложиться горячая ладонь, слегка поглаживает, освобождая от пут транса. — Скоро нам выезжать в порт. Сейчас все уже начали собираться к завтраку.
— Спасибо. — накрываю его ладонь своей.
Но как передать тот мир, что открылся для меня этой ночью? Поэтому просто — спасибо. И никаких объяснений.
В порт мы успели как раз к началу разгрузки. Мои специалисты ревностно следили за тем, как выгружают чувствительное оборудование, грузят его на транспортировочные платформы, крепят к упряжи тораки. В последнюю очередь были выгружены модифицированные магомобили, не такие совершенные как калистра, но эти модели отличались повышенной проходимостью, хоть это и шло в ущерб внешней привлекательности машины.
Всё верно. Кто знает, что ждет нас впереди? Животные могут начать гибнуть через несколько дней пути, а может быть магомобили встанут сразу за перевалом, лишившись заряда из кристаллов из-за отсутствия поля Ситоры.
Сложнее всего придется, если откажут транспортировочные платформы. Но по нашим расчетам вероятность этого была минимальна. Всё же они работали не за счет биополя, а в первую очередь резонировали с магнитным полем планеты. И пусть в Ригоре оно было немного слабее земного, но по предварительной оценке отличалось стабильностью по всей планете. Хотя, на нашем пути могут оказаться и аномальные геомагнитные зоны.
Переправлять всё это добро в замок закончили только после обеда. Но впереди нас ждала другая, более сложная работа. Предстояло переформировать рабочие группы, доукомплектовать каждую двумя-тремя представителями Зелёного Мыса.
Отдельный отряд воинов Зелёного Мыса возглавил лично генерал Локвилл. Это даже не обсуждалось.
С Земли стали приходить первые возмущенные сообщения касательно изменений. Некоторые страны настаивали на том, чтобы мы брали лишь проводников. Никакое трёхстороннее соглашение не заключалось, поэтому Зелёный Мыс не будет участвовать наравне со всеми.
Мне пришлось экстренно собирать видеоконференцию, связь немного сбоила, но видно и слышно меня было четко. Мысль я донесла только один раз.
Это мы гости, а не хозяева территории. И то, что нас попросили помочь в обмен на сотрудничество и полный доступ к исследованиям территорий, не дает нам право диктовать аборигенам свои правила. Делать это будем на Земле.
Но если кому-то не терпится проявить свою позицию — может сделать это в рамках таможенных соглашений на территории своего государства. Себе же в ущерб…
Не удивительно, что к Книге Храма Ситоры мне удалось вернуться только глубокой ночью.
Меня снова вовлекает в водоворот видений…
Храм в самой северной провинции континента. Здесь полгода лежит снег, а солнце встает лишь на три часа. Малое же солнце не показывается из-за горизонта три долгих месяца. Зато летом оно не садится совсем, и день кажется бесконечным, а каждую ночь небо окрашивается в пурпурно-розовый, когда малое солнце и луна царствуют на небе вместе.
В эти ночи я танцую в храме особый танец. Песнь вырывается не из горла — из самого сердца, и летит к звездам. И Ситора сыплется нам не просто благодатной звездной пылью, пополняя источники края, её можно взять, словно нить, и направить потоком под землю, заставить пробежать по пересыхающим руслам живительной влагой и вернуть назад небу.
Это лишь изменение потока, вся магия вернется назад к звёздам, но я вижу, как край оживает. Всё чаще встречаются растения, считавшиеся когда-то исчезнувшими, в лесах ночами играют блуждающие огоньки — духи деревьев, а на утесах холодного моря вьют каменные гнезда белоснежные хорлы. Их песни летят к звездам вместе с моими…
— Ты опять просидела всю ночь. — Оуэн аккуратно вынимает из моих рук фолиант и закрыват, поглаживает белую кожу переплета. — Странно… С твоей скоростью чтения, ты должна бы прочесть Книгу Храма за одну ночь.
— Я её почти не читаю. Не знаю, как это объяснить, но каждый раз меня куда-то уносит.
— Значит всё идет своим чередом.
— Оуэн, я хочу сегодня пойти в храм. Мне нужен наставник, ведь на Зелёном Мысе культ Ситоры сохранился. К чему мне дальше в одиночку сидеть ночами над книгой…
В храм нас с Гиви сопровождали пара офицеров, тетушка Римана, антрополог Наталья Зорина и Людмила, которой просто было интересно прогуляться по городу.
Резные высокие двери здания Храма Ситоры были открыты с самого утра, но здесь не было толпы прихожан или нищих на паперти. Здесь служили и поклонялись иначе…
Главная жрица встретила нас молча. Она не задавала вопросов, не давала наставлений… Только коснулась ладонями моих висков, сжала, а потом прислонилась своим лбом к моему.
Эти нити я не смогла бы спутать ни с чем! Да, она умела управлять потоками Ситоры. И сейчас ее нити оплетали мою голову, прося открыться, пустить в сознание…
Но нет. Разговор пройдёт на равных! Я выпустила ей навстречу такие же нити, которые сплелись с её, обмениваясь информацией. Неясные образы сменяли один другой, словно годы чужой жизни пролетали перед глазами, сливаясь в пёстрый калейдоскоп… А потом жрица резко разорвала контакт.
Она стояла бледная и усталая, неотрывно глядя мне в глаза своими серыми глазами с расширенными зрачками. На лбу женщины выступила испарина. Потом она нервно сглотнула, и этот звук непривычно громко отразился
