мошенники навешали лапши на уши.
София приподнялась на локтях и одарила его скептическим взглядом.
Он вздохнул, отложил очки на тумбочку и стянул футболку.
– Пойду в душ, подумаю об этом там, – заявил он.
От Давида не ускользнуло, как София оглядела его тело, а затем смущённо отвернулась. Её щёки горели. Признаться, он сделал это специально: нужно было вернуть себе чувство уверенности, а если в чём-то он и был уверен, так это в том, что хорошо сложён.
Пока тёплая вода окутывала его нежной вуалью, снимая напряжение с головы и шеи, Давид, прикрыв глаза, вспоминал.
Видеозапись из музея была некачественной, но взмах руки человека, которого они сочли Отцом, был виден отчётливо. Его средний и безымянный пальцы были соединены. Экскурсовод, Адриан, ответил симметричным жестом. Такое приветствие для мужчин и тогда показалось странным, но теперь выглядело чужеродно.
В доме Луки на картине был изображен святой Христофор, у которого на шее сидел ребёнок с поднятой рукой. Пухлые младенческие пальцы оказались сложены точно таким же образом.
На фотографиях в квартире Мино его предок, участвовавший в раскопках в Египте, улыбался, глядя в камеру, и приветливо махал. Средний и безымянный пальцы были соединены.
На картине Пикассо, что висела в библиотеке Мино, Минотавр воздел руку в сторону женщины в вуали – и тоже в этом жесте!
Можно ли считать всё это чередой совпадений?
Давид резко открыл глаза: такая ладонь встречалась кое-где ещё!
Ошарашенный, он даже вышел из-под струй воды и упёрся руками в мраморную стену, чтобы сосредоточить мысли на привлекших внимание изображениях с латинской «V»: на чемоданчике сталкера, на сумке предка Мино, в книге Жана Бодена. Всё это время Давид считал, что над нею была корона. Но теперь почти уверился, что венчалась буква рукой, сложенной в этом самом жесте.
Что же могло объединять всех этих людей? И не почудилась ли ему эта связь?
Поспешно вытеревшись и взяв из шкафа футболку и пижамные штаны, Давид вышел к Софии. Она лежала под одеялом, спиной к нему, халат валялся рядом на полу. Комната оказалась погружена в полумрак – горел только один жёлтый светильник над тумбочкой с его стороны.
Давид не стал тревожить Софию, решив отложить рассказ о своих открытиях на завтра.
– Кристина очень красивая, – заметила София, едва он улёгся и прикрыл глаза.
На это он утвердительно промычал. Давид не собирался обсуждать свою бывшую жену.
– Ты ещё любишь её?
Усталый вздох. Поймёт ли она, что тема неприятна, если он будет просто молчать?
– Давид, – позвала София, и он почувствовал, что она придвинулась ближе, пытаясь, вероятно, заглянуть ему в лицо.
– Я не хочу говорить об этом, – сообщил наконец он, понимая, что тишина – недостаточно эффективный метод.
Но когда она многозначительно прочистила горло, всё же открыл глаза и взглянул на Софию.
Увидев её лицо, он отпрянул, в результате чего свалился с кровати, ударившись спиной об угол тумбы. При этом он громко выругался и, ощущая боль сразу в нескольких местах, просто распластался на полу, глядя в потолок. Через мгновение в поле зрения появилась София: она свесилась с края кровати, видимо, желая убедиться, что не убила Давида своим преображением. Её лицо снова было незнакомо ему, однако несколько секунд назад на него смотрела Кристина. Кристина с короткими волосами и тёмными, а не голубыми, как обычно, глазами.
– Не делай. Так. Больше, – членораздельно произнёс Давид.
– Хорошо, – смущённо отозвалась София. – Я просто подумала…
– Сомневаюсь, – проворчал Давид, поднимаясь.
Он вновь лёг на своё место и молча выключил свет. Некоторое время они лежали в тишине, каждый знал, что другой не спит.
– Почему я тебе не нравлюсь? – раздался в темноте вопрос.
Этого ещё не хватало. Давид тяжело вздохнул.
– Мы можем просто лечь спать? – поинтересовался он мрачно, чувствуя, как вновь поднимает голову задремавшая было злоба.
– Да, – он скорее догадался, что она кивнула. – Как только ты ответишь на мой вопрос.
Судя по шороху и продавившемуся матрасу, она села, её рука легла на его плечо:
– Скажи мне, почему я тебя отталкиваю? Это из-за того, что я химера? Или я не симпатична тебе как человек? Или это из-за того, что я не всегда успевала сдать отчёты?
Несмотря на шутливый тон, её рука уверенно прокладывала путь от его плеча к груди. Он поймал её кисть и отвёл в сторону. Преобразившись в Кристину, она убила любое желание, и лучшее, что София могла сделать – молча лечь спать.
– Значит, Лотти из «Вонючего Дна» тебя заинтересовала, а я…
Зря она напомнила об этом. Воспоминания о той ночи до сих пор вызывали раздражение, которое сейчас попало на благодатную почву и грозило преобразиться в гнев и жестокость.
– Ну, если она тебя так пленила, я обращусь и в неё.
– София! – строго произнёс Давид, и видит Бог, он хотел спасти её от того, что, уже знал, последует дальше.
Она отодвинулась, почувствовав, наконец, его опасное настроение.
– Что меня должно заинтересовать? – нарушил он тишину.
Она молчала, в темноте угадывался лишь неподвижный силуэт.
– Ты же… никакая, – он не хотел произносить это вслух, но слова сами вылетали изо рта. – Кажется, что у тебя много лиц, а на самом деле – нет ни одного. Есть много масок, но если их снять, там – пустота. Ты и сама не знаешь, кто ты такая, что из себя представляешь, чего хочешь в этой жизни.
Он знал, как ранить. Слыша её неровное дыхание, понимая, что уже сделал больно, Давид продолжил:
– И что во всём этом должно меня привлекать? Вопреки расхожим представлениям, мужчинам иногда тоже важна личность партнёра. Всё, что можешь предложить ты – сомнительное счастье проводить каждую ночь с новой женщиной.
Наконец он замолчал. Долгое время они сидели в тишине. Затем он услышал, как она тихо, словно украдкой, шмыгнула носом.
– Плачешь? – с досадой уточнил он, хотя и так знал ответ.
Она не ответила.
– Я не хотел тебя обидеть. Но ты настаивала на ответе, и…
– Заткнись уже, – проговорила она, давясь рыданиями, а затем выскочила из комнаты в ванную.
Там включился душ, и больше Давид не мог услышать ничего. Около четверти часа он ждал, когда София вернётся. Злость, напившись чужих страданий, улеглась, очнулись другие, более добрые чувства. Но София не приходила, и Давид в конце концов уснул. Оказалось, София попросила горничную разбудить их в пять утра, поэтому, позавтракав в полной тишине, они собрались покинуть дом Сезаров, даже не попрощавшись с хозяевами. Давид, отдавший накануне свой костюм и рубашку горничной, чтобы она «освежила» одежду, получил чистый и выглаженный комплект, что позволило ему снова чувствовать себя уверенно, будто в броне.
Но когда София и Давид уже были в холле, к ним поспешно спустилась Кристина. Белоснежный костюм из мягкой ткани красиво контрастировал с загорелой кожей, светлые брюки, ласкающие пол, указывали на то, что хозяйка
