из-под длинных ресниц. Будто оценивал её и вероятность их родства.
Резко встав, он вышел из-за стола и стал осматривать, обходя её как скульптуру в музее. Леопарди задумчиво ухватился за подбородок с небольшой бородой и встал с Софией лицом к лицу, глядя прямо в глаза. Она выдержала взгляд.
– Я не знал, что Агата родила ребёнка-полузверя… Мы не виделись много лет, – сообщил наконец он.
Она кивнула.
– Почему она ничего не сказала?
– Очевидно, выбрала моего… своего мужа. – София держалась хорошо, хотя по тому, как пальцы стискивали ткань накидки, было ясно, что разговор давался ей нелегко. – Я сама узнала случайно. Не так давно выяснилось, что моя особенность передаётся по наследству. Возникли вопросы к маме. Ответы нашлись в старых фотоальбомах.
– А затем Мино – вы должны его помнить – подтвердил наши догадки, – добавил Давид, считая, что это придаст веса и правдоподобности их словам.
Услышав это имя, Леопарди резко перевёл взгляд на Давида.
– Мино?! – Его брови взлетели, а затем вновь сошлись на переносице. – Так вы от Мино?
Похоже, это было ошибкой. В голосе Леопарди сквозило недоверие.
– Нет, – покачал головой Давид, – он подтвердил наши подозрения, что Лео Леопарди – химера. Но ему неизвестно ни об этом визите, ни о наших предположениях относительно того, от кого именно София получила дар.
Повисла пауза. Давид надеялся, что не испортил всё, сказав о Мино. Он ругал себя за неосторожность: следовало упоминать общего знакомого только в случае сомнений со стороны Леопарди.
– Тебе нужно одеться, – вынес вердикт тот.
Можно было подумать, он не хотел обсуждать истину, которая была очевидна всем троим, поэтому не слишком деликатно сменил тему.
Леопарди фыркнул на протянутый Давидом спортивный костюм и позвал Марию, секретаря. Уже через пять минут на Софии было леопардовое платье и коричневый свитер из тонкого кашемира. Вместо домашних тапочек ей выдали чёрные туфли с золотой пряжкой.
Оглядев её в таком наряде, Леопарди впервые одобрительно хмыкнул. София теперь и правда походила на домашнюю кошечку, уютную и вместе с тем готовую цапнуть острым когтем в любой момент.
Затем он наконец предложил гостям сесть. Им принесли кофе. Пока Давид и София грели в руках чашечки с золотой росписью, Леопарди говорил по телефону. Мобильник у него был чёрный, кнопочный. Раздавшийся звонок дал о себе знать шестнадцатиголосной полифонией. Если с его помощью и можно было сделать фотографию, то только в стиле «Майнкрафт», с явно видимыми пикселями. Такие сотовые обычно использовали люди, опасающиеся прослушки или утери личных данных.
Давид ловил каждое слово. Он хотел понять, что за человек был этот Лео Леопарди. Пока что образ складывался не вполне ожидаемый: казалось, человек, более десяти лет наряжающий женщин и мужчин в леопардовые принты, должен быть эмоциональным, эксцентричным, ярким. Эти эпитеты, возможно, характеризовали владельца «Leo Leo» на публике, в глазах журналистов и общественности, но только не при разговоре тет-а-тет.
– Я сказал разобраться с этим самостоятельно, – жёстко отчитывал он собеседника. – Это не самостоятельно, Роман. Ты должен позвонить мне, когда всё будет сделано, – эти слова Леопарди процедил почти неслышно, но весьма угрожающе. – Ты уже ошибся один раз. Второго раза не будет, – на том конце заговорили, много и громко. – Я надеюсь, – отозвался Леопарди мягко, – я очень на это надеюсь.
Он положил трубку, не попрощавшись. Затем взглянул на Давида, и тому стало не по себе. Во-первых, его поймали за подслушиванием, во-вторых, глаза Леопарди смотрели так холодно и колюче, что не оставалось сомнений: обсуждался не выбор ткани и не создание выкройки.
– Что вам нужно? – спросил хозяин кабинета требовательно, отчего София явно опешила.
– Ничего, – отозвалась она сперва, а затем, чуть замявшись, добавила: – Точнее, нам нужна помощь.
Леопарди вопросительно поднял брови.
– У меня неприятности, и не к кому больше пойти.
София пыталась глядеть прямо, но теперь её пальцы сжимали подлокотники кресла, снова выдавая внутреннее напряжение.
– Постой, – Давид коснулся её локтя, а затем обратился к Леопарди: – Прежде чем мы продолжим, нам необходимо понять, что вы знаете об организации, работающей с химерами.
Леопарди сощурился, будто бы ища подвох. Но, видимо, не увидев, как правда могла навредить ему, отозвался:
– Я знаю, что она есть. Мино состоял в ней, рассказывал, но без подробностей. Якобы секретная информация.
Он мрачно прикрыл веки:
– Я не был заинтересован. Мне не нужна поддержка, я всего добился сам, – он обвёл рукой пространство вокруг себя, от этого рубашка на груди чуть распахнулась.
Блестящий материал и так казался Давиду излишне вычурным, но манера расстёгивать верхние пуговки, чтобы оголять волосатую грудь, отдавала пошлостью.
Коллекции «Leo Leo» в принципе были не во вкусе Давида. Даже удивительно, что им удалось одеть Софию так, что она стала выглядеть лучше, а не хуже, чем закутанная в покрывало. Впрочем, если бы она совсем сняла пятнистую накидку, это было бы ещё лучше: перед женской наготой бессильна любая модная коллекция… Давид медленно моргнул, отгоняя неуместные мысли.
Леопарди тем временем взглянул на дочь:
– Никогда не будь никому должной.
Она выдавила подобие благодарной улыбки.
– Вам не было интересно встретиться с другими химерами? – уточнил Давид с любопытством. – Не хотелось узнать больше о вашем даре?
Леопарди снисходительно приподнял уголки губ:
– Я знаю о своей сущности больше всех, я с этим живу. Платить свободой за ненужные знания не собираюсь. Они связывались со мной несколько раз. Пытались купить обещаниями. Но у меня есть всё, что может получить человек за деньги. Мне никто не нужен.
Давид чуть сощурился:
– Но, похоже, вы нужны им?
Он хмыкнул, его голос сочился самолюбованием и довольством.
– Естественно. Но я не видел в этом смысла. Мино видел. Он привык жить в достатке под крылом у папаши. Золотая молодёжь. Отец – известный делец, торговал картинами. Несколько особняков, лучшие машины. Дед был лично знаком с Пикассо! А сам Мино? Ничего собой не представлял, но хотел стабильность и кошелёк. – Леопарди говорил резко, в его тоне чувствовалось раздражение. – Я другой. Я с детства был сам за себя. Когда добился всего, они пришли снова, теперь им нужны были мои деньги и связи, – он издал смешок. – Но им нечего было предложить мне взамен.
Такая позиция затрудняла дело: как теперь сказать, что они пришли к нему именно из-за денег и связей? Но, к удивлению Давида, София, до сих пор явно чувствовавшая себя неуютно, распрямилась и, хоть и с лёгкой дрожью в голосе, произнесла:
– Однако я вас искала по той же причине. У меня неприятности, и я не знаю, из-за кого: из-за организации, из-за Национальной Службы Безопасности или из-за кого-то ещё. На меня охотятся, мне не к кому пойти. Всё, что я смогла придумать – обратиться к вам.
– Разорвала бы их на мелкие кусочки, – предложил он, хищно улыбаясь. – Помни, что можешь, – и не будет проблем.
Было совершенно непонятно, шутил
