словам, ее поведению и презрительной улыбке, что этот диссонанс совершенства и уродства неприятно поразил меня: она была прекрасной ледяной статуей со злыми глазами и черствым сердцем.
Казалось, мои слова заставили леди Морган замолчать: я видела, что она не находила слов мне в ответ, не знала, как опровергнуть мои доводы, когда сама же доказала их своим поспешным прилетом.
– Хорошо, Вайпер, ты выиграла: мне не удалось обмануть тебя, – тихо сказала она после недолгого молчания. – Но раз обман не помог, тогда, может, правда откроет тебе глаза? Правда о том, до чего доведет Седрика твоя смерть?
– Грейсон рассказывал мне о Барни, но, поверьте, его история не повторится с Седриком! – воскликнула я, почувствовав жалость к этой прекрасной женщине – матери моего возлюбленного.
Она улыбнулась, и в ее улыбке была жгучая боль.
– Он поклялся, что после моей смерти забудет обо мне и полюбит вампиршу, что продолжит свой род! – продолжила я.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь! Он не разлюбит тебя! Это невозможно! Вампиры любят только раз в жизни, и эта любовь остается с ними на всю вечность, и они любят не смертных. Но Седрик, мой младший сын, полюбил тебя! Он не должен был… Когда ты умрешь, он умрет вместе с тобой, только ты будешь мертва физически, а он – духовно: он превратится в умалишенного, сознание покинет его, и он иссохнет! Вот, какую судьбу ты уготовила ему! – Голос леди Морган задрожал, а в ее глазах заблестели слезы.
Мне стало жаль ее за то, что своей любовью к ее сыну, я заставляла ее страдать.
– Но он пообещал мне! И я верю его обещаниям! – сказала я, едва сдерживая слезы: они стояли в моих глазах, превращая облик леди Морган в расплывчатое цветное пятно.
– Он сделал это потому, что не хотел причинять тебе боль, но теперь ты все знаешь. И если ты действительно любишь моего сына, то спасешь его от себя.
– Как? – еле вымолвила я, и две слезы одновременно упали с моих глаз: до меня дошел весь ужас моего поступка. Я убью Седрика своей смертью, а он – так великодушен, что скрыл это от меня. Но ведь, когда Грейсон первым раскрыл мне всю правду, я сомневалась в его словах, хоть страдала не меньше, но сейчас… Сейчас это сказала мать Седрика.
– Ты должна отказаться от него, именно ты, потому что я знаю своего сына – он никогда не откажется от тебя первым, – сказала мне вампирша. – Я понимаю тебя: безумно тяжело, отказаться от того, кого любишь, но, поверь, так будет лучше: ведь у вас никогда не будет детей, вы не сможете вступить в брак, а когда ты постареешь, все будут считать тебя сначала его матерью, а затем бабушкой. Ваш союз невозможен, и ты сама понимаешь это.
Эта была жгучая правд, и я смотрела на леди Морган, и из моих глаз, одна за другой, текли горячие, полные боли и сожаления слезы. Мои губы дрожали.
– Я обещаю не убивать тебя, ведь ты не виновата в том, что приняла Седрика за человека – это наша маскировка. Скорее, это он виноват в том, что позволил себе полюбить тебя, – мягким тоном продолжила мать Седрика.
– Но я не понимаю. Я и так умру, так какая разница, когда именно он потеряет меня? – спросила я, надеясь на то, что мне разрешат прожить с Седриком мою короткую жизнь.
– Если ты будешь с ним до тех пор, пока не умрешь от старости, Седрик еще сильнее привяжется к тебе и после твоей смерти сойдет с ума, потому что не сможет понять, как жить без тебя. Мы, вампиры, не знаем, что такое потеря, и мой сын привык к тому, что все, кого он любит и кто любит его, всегда рядом с ним. А ты… Он не сможет даже прикоснуться к тебе, потому что ты будешь скрыта от него под толщей земли. Ты умрешь, и твое физическое отсутствие приведет его к сумасшествию. Седрик будет гнить и медленно сохнуть, как дерево без воды. Вайпер! Ты должна спасти его! Если сейчас ты позвонишь ему и скажешь, что между вами все кончено, конечно, он впадет в депрессию, в меланхолию, будет страдать, но смирится с этим. Он забудет тебя рано или поздно. А ты сможешь выйти замуж и родить детей, чего никогда не сможешь сделать с моим сыном. Зачем тебе портить свою и его жизни? Все зависит только от тебя! Умоляю тебя, Вайпер, пойми меня! Я его мать! И я прошу: пощади нас! Не отбирай у нас нашего сына!
Это был последний удар по моей броне – она раскололась, и я возненавидела себя. Я поняла, что не могу принять жертву, которую так желал принести мне Седрик.
– Я позвоню ему, – сквозь слезы, прошептала я.
Мать Седрика умоляла меня отвергнуть его, и она имела на это право. Я не должна была отнимать его у семьи. Моя любовь к нему была чистым эгоизмом, если я заставила так страдать его мать.
– Держи, – услышала я голос Грейсона. Он подошел ко мне и протянул мне мой телефон.
Я машинально взяла телефон и трясущимися руками стала искать номер Седрика. Леди Морган стояла передо мной со слезами на глазах и ладонями, прижатыми к груди.
«Но имею ли я право отказываться от его жертвы? Он делает это ради меня! Он хочет, чтобы я была счастлива. Седрик подарил мне свою жизнь, и разве имею ли я право отказываться от него только потому, что его родители страдают из-за этого? Ведь он будет страдать сильнее, но безропотно принимает реальность, только, чтобы быть со мной. Он дарит мне свою жизнь и будет разбит, если я не приму его дар! Это – измена ему!» – пронеслось в моей голове.
Я не могла изменить ему. Не могла предать его.
– Нет, – тихо сказала я, опуская руки и смотря на пол.
– Чего ты ждешь! Звони ему! – послышался недовольный голос леди Морган.
Я подняла взгляд и смело встретила ее взор: в нем больше не было мольбы – в нем было удивление. Мое короткое слово поразило ее.
Отец Седрика, лорд Морган, нахмурился, и я поняла: чтобы я не сделала, для них я навсегда останусь только врагом.
– Я не могу предать его, – твердым, недрогнувшим голосом сказала ответила я.
– Да как ты смеешь! Дрянная смертная девчонка! Так-то ты любишь моего сына? Ты смеешь ставить свою эгоистическую любовь выше его жизни? – полным гнева голосом сказал отец Седрика и быстрым шагом направился ко мне.
Я сжалась, но продолжала стоять и смотреть на них, не отступая ни на шаг. Леди Морган молчала, но ее глаза метали
