от рыданий: что бы я не выбрала, все будет моим самоубийством и убийством тех, кого я люблю. Жестокая вампирша сказала, что мне нужно было выбрать, но, в действительности, не оставила мне выбора – она знала, что я выберу жизнь своих родителей. Любой человек сделал бы такой выбор.
– Хорошо! – сквозь рыдания, воскликнула я. – Лучше бы мне не родиться, чем сделать это, но я сделаю! Вы выиграли!
Грейсон тут же поднял меня с пола и посадил на диван-кушетку, ту самую, на которой перед смертью сидели Дюпри.
– Ты все поймешь, когда у тебя будет своя семья, – сказала мать Седрика, словно пытаясь утешить меня. – Сейчас ты проклинаешь меня, но потом осознаешь, что поступила правильно.
Я ничего не отвечала ей, а продолжала дрожать от боли и душевных мук: мне казалось, что мое сердце вынули из груди, раздавили в ледяной руке и закинули обратно.
Грейсон снял свой пиджак, разорвал его на куски, сложил один из них и приложил его к ране на моем затылке. Моя шея, спина, мои волосы и белое платье были залиты кровью, и я теряла контроль над своим телом – потеря большого количества крови довела меня до полубессознательного состояния.
Леди Морган поднесла мне стакан воды, но мои ослабевшие пальцы не смогли удержать его, и он разбился у моих ног. Она принесла мне новый и почти насильно влила в мой рот воду. Ее руки испачкались в моей крови.
– Седрик говорил мне о ней, – вдруг сказал лорд Морган.
– Когда? – удивилась его супруга.
– Почти год назад: эта мерзость была его подопечной в университете. Он признался мне в том, что хочет убить ее, потому что у нее прекрасная кровь. Ты слышишь? Аромат морского бриза.
Я закрыла глаза – силы покинули мое тело, и моя голова все ниже склонялась к коленам.
– А теперь звони! – леди Морган вложила в мою окровавленную руку телефон.
– Сначала поклянитесь, что не убьете моих родителей, – еле слышно, с огромным усилием выдавила я.
– Клянусь, – ответила она.
– А потом убейте меня: я не хочу жить, – добавила я: мне было безразлично, что они со мной сделают, после того, как я позвоню Седрику, лишь бы они не трогали моих родителей.
– Звони ему и помни все, что я тебе сказала – потребовала леди Морган.
Найти номер Седрика в телефоне мне удалось с огромным усилием: перед глазами все расплывалось, и я видела перед собой лишь неясную размытую картину.
Я чувствовала, что трое вампиров не сводили с меня глаз и следили за каждым моим движением. Прижав телефон к уху и едва удерживая глаза открытыми, я уставилась на пол – поднять голову у меня не было сил. Я сидела, покрытая собственной кровью, и слушала гудки, каждый из которых приближал меня к концу жизни, в которой был Седрик.
Вампиры окружили меня, словно желая надавить на меня своей живой цепью и показать свое могущество и превосходство, и теперь я видела перед собой элегантные черные туфли леди Морган, которая встала прямо передо мной, будто для того, чтобы своими туфлями напоминать мне о том, что от нее зависела жизнь моих родителей.
– Вайпер, почему ты так долго не звонила? Я безумно скучал! – вдруг раздался в трубке голос Седрика
Мне показалось, что при словах Седрика, туфли его матери дрогнули, и я услышала ее шумный вздох.
– Добрый вечер, – безразличным тоном ответила я, и мне было нетрудно сделать это: все было как во сне. Последние силы моего разума были сосредоточены на предстоящем разрыве с Седриком.
– Как я рад тебя слышать! – Седрик коротко рассмеялся. – Уже не могу дождаться, когда пройдут эти проклятые четыре дня. Весь этот месяц я жил только мыслью о том, что ты в безопасности. Ты нужна мне…
Седрик говорил и говорил, но я не слушала его: я знала, что его родители слышали каждое его слово, и что его слова были гвоздями в их сердцах.
Внимание покинуло меня, и длинный монолог Седрика был для меня бессмысленной путаницей слов. Я услышала лишь первые его фразы, а все остальные слова словно растворились в трубке.
«Я уже не могу дождаться, когда пройдут эти проклятые четыре дня» – Я вцепилась в эту фразу.
– Четыре дня или пять, или неделя, месяц, год… Седрик, можешь больше не ждать: я не вернусь, – все с тем же безразличием сказала я, радуясь тому, что полубессознательное состояние позволило мне ничего не чувствовать – все мысли и чувства растворились в моей крови и вытекли вместе с ней. Мне было даже удивительно, с каким холодным безразличием я сказала эту жестокую, убивающую Седрика фразу.
Глава 48
«Что? Почему ты говоришь это?» – пронеслось у меня в голове.
Ее слова ввергли меня в шок, в самый, что ни есть, настоящий шок: все мысли отхлынули от сознания, и в пустой голове эхом сотрясались слова и голос Вайпер: «Я не вернусь, я не вернусь, я не вернусь».
– Не говори так, ты просто устала, – спокойно сказал на это я, действительно, надеясь, что ее жестокие слова были вызваны усталостью или депрессией.
– Я больше не хочу быть с тобой. И не буду, – последовал еще один удар в мое сердце.
Я пытался не паниковать: это была какая-то ошибка. Игра моего сознания. Это не могло быть реальностью.
– Что ты говоришь? С тобой все в порядке? Ты не в себе, – попытался успокоить я Вайпер. Но ее холодный, бесцветный голос заставил меня понять жестокую реальность: Вайпер осознавала, что говорила.
– Нет, Седрик, я не сошла с ума и говорю тебе при полном здравии и ясном сознании: это конец. Я больше не хочу быть с тобой. Я не вернусь к тебе.
– Моя Вайпер не могла сказать этого. Это не она. – Я не мог прийти в себя и не желал принимать ее слова.
– Ошибаешься, это я. Говорю тебе раз и навсегда: не жди, я не вернусь. Никогда, – сказала Вайпер, и мой мозг заледенел от этих слов.
«Это ее голос. Голос моей Вайпер» – с отчаянием подумал я.
Но этого не могло быть. Я не сомневался в ее любви. Она не могла сказать этих слов. Это был какой-то бред.
***
Мое сознание было равнодушно к страданиям Седрика: я видела перед собой туфли его матери, и они делали меня бессердечной к нему.
– Я не верю тебе, – тихо сказал Седрик. – Не знаю, что на тебя нашло, но ты обманываешь меня.
– Ты обещал отпустить меня, если я захочу уйти, – сказала я, безжалостно напомнив ему его собственные слова.
– Да, я говорил это, и отпущу тебя, если ты этого хочешь. Но почему, Вайпер? В последний наш разговор ты клялась мне в вечной любви. Что с тобой случилось за это время? Что произошло?
– Я не могу быть с убийцей. Дни, когда ты приходил
