молнии: казалось, она хотела разорвать меня на куски.
– Ты сейчас же позвонишь ему! – Лорд Морган грубо схватил мое запястье и сжал его так сильно, что я невольно вскрикнула от боли.
– Я лучше умру, чем предам его! – вскрикнула я.
Он сжал мою руку еще сильнее, и я вновь закричала от боли.
– Это твое последнее слово? – мрачно спросил лорд Морган, и я увидела, как Смерть улыбнулась мне.
– Да! – бесстрашно воскликнула я, и меня тут же оглушил сильный удар: я почувствовала ужасную боль на лице, и через миг – в спине. Я ударилась спиной о что-то холодное и твердое, а затем мою голову пронзила острая боль. На несколько секунд сознание покинуло меня, но, придя в себя, я увидела, что лежала на полу у мраморного камина, а на нем – пятнами алела моя кровь. Моя голова раскалывалась, будто ее разрывали на части: я схватилась за нее и почувствовала под пальцами что-то мокрое – на затылке была большая рана, и из нее быстрым тонким ручейком текла кровь. Мои руки вмиг покрылись моей собственной кровью. От падения у меня ныло все тело, и мне показалось, что все мои ребра были сломаны. Мне было трудно дышать: при каждом вдохе я чувствовала жгучую боль в груди.
Лорд Морган вновь направился ко мне – его суровое лицо было безжалостно, и я не сомневалась, что второй его удар будет для меня последним: мое слабое смертное тело не выдержит его чудовищной силы.
С трудом приподнявшись на локтях, я увидела, что меня и Морганов разделяла вся длина огромной гостиной: сила удара была такой мощной, что я пролетела через весь зал и ударилась о мраморный камин.
Я смотрела на Морганов и думала о том, как мне удалось выжить после такого ужасного удара, столкновения с камином и падения на пол, но знала, что со вторым ударом лорда Моргана боль закончится вместе с моей жизнью.
– Лорд Морган, остановитесь, – вдруг сказал Грейсон. Он встал передо мной и заслонил меня от него.
Мое тело было сплошной болью, но даже я удивилась его поступку: зачем? Что он делает?
– Это еще почему, черт побери? – воскликнул отец Седрика, не спуская с меня горящего отвращением взгляда, но все же, остановился.
– Брэндон, прошу тебя, не лезь в наши семейные дела! – вкрадчивым тоном сказала леди Морган.
– Поверьте, я никоим образом не желаю вмешиваться: вы вправе убить ее, и это, действительно, необходимо, но, если вы это сделаете, Седрик узнает об этом и никогда не простит вас, – спокойно объяснил им Грейсон.
– Он никогда ни о чем не узнает, если ему об этом не скажут, – сказала мать Седрика, пристально смотря на меня: я поняла, что она сама была не прочь убить меня.
– Бросьте свои недостойные намеки, леди Морган. О том, что Вайпер здесь, знают только четверо: я, вы, и Маркус, и думаю, это в ваших интересах – чтобы Седрик не узнал об этом, – ровным тоном сказал Грейсон.
– Тогда как он узнает? – тихо спросила леди Морган.
– Очень просто: насколько я знаю, через четыре дня Вайпер должна вернуться в Чехию, и представьте, что будет, если она не приедет, не позвонит ему, а просто пропадет. На кого падут подозрения в первую очередь? Вы знаете, на кого. Седрик навсегда отвернется от вас, ведь вы лишите его самого ценного, чем он дорожит в жизни, – сказал Грейсон и с усмешкой взглянул на меня.
Воцарилась тишина: было слышно лишь мое прерывистое дыхание. Я лежала на полу, чуть приподнявшись на локтях и испытывая почти невыносимую боль, но внимательно наблюдала за происходящим: решалась моя судьба, и я ловила каждое слово, сказанное вампирами.
– Он прав, Грегори, – наконец, сказала леди Морган своему супругу. – Если мы убьем ее, Седрик поймет, что это сделали мы. И он проклянет нас.
– Но нужно что-то предпринять. Я предпочитаю стать ненавистным собственному сыну, но спасти его, чем оставить в живых эту мерзость и позволить ему погибнуть из-за нее, – тихо ответил ей лорд Морган.
– А я нет! Я не вынесу, если мой сын отвернется от меня! Я – мать, и у меня больше прав на моего ребенка! Я родила его, и мне решать его судьбу! – вскрикнула леди Морган, подойдя к мужу, и теперь они вместе пронзали меня взглядами, как ядовитыми кинжалами.
– Хорошо, решай сама, – примиряющим тоном сказал лорд Морган.
Мать Седрика медленно направилась ко мне.
– Ну что, Вайпер, теперь ты позвонишь Седрику? – убийственным тоном спросила она, смотря на меня сверху вниз.
Но ни боль, ни страдания не поколебали меня.
– Нет… Никогда, – тихо ответила я и закашлялась. Кашель принес с собой новый прилив боли.
Леди Морган терпеливо подождала, пока мой приступ кашля кончится.
– Если тебя не пугают страдания Седрика, не трогают мои мольбы, и если ты не боишься смерти, тогда, может, тебя испугает смерть тех, кто тебе дорог?
Мое дыхание прервалось: я поняла, что она имела в виду.
– Да, чертовка! Если ты сейчас же не позвонишь Седрику и не скажешь, что между вами все кончено, что ты ошиблась в своем выборе и нашла другого, я лично убью всех, кого ты любишь! Если будет страдать Седрик, ты будешь страдать еще сильнее! Все они станут твоей расплатой за его гибель: твои друзья и даже просто знакомые, Элиза, Ян… Да, паршивка, не смотри на меня с таким ужасом! Ты сама во всем виновата! И я собственными клыками разорву вены твоих родителей…
– Нет, прошу вас! – воскликнула я, пытаясь подняться на ноги, но меня пронзила невыносимая боль, и я против своей воли легла обратно на пол.
Меня охватила мелкая дрожь. Слова матери Седрика убивали меня: она грозила мне убийством моих родителей. Моих любимых, ни в чем неповинных родителей! А друзья и знакомые? Почему они должны быть убиты из-за меня? Как это чудовищно несправедливо!
– Как вы можете шантажировать меня моей семьей! Ведь вы – мать, и у вас самой есть семья! – с отчаянием прошептала я.
Мое сердце разрывалось от боли: вампирша не блефовала и не шутила – это было бы слишком низко для нее, и ей ни к чему было прибегать к подобным ухищрениям. Ей, действительно, было легко выполнить свою угрозу. И я знала, что она выполнит ее, если я откажу ей.
– Только ради своей семьи я и существую! Уже столько веков! И я готова убить каждого за своих сыновей, за их счастье и здоровье, за то, чтобы они не страдали и были в кругу своей семьи! И ты, смертная дрянь, отнимающая жизнь у моего сына, смеешь говорить мне о семье? Выбирай: или Седрик или жизнь твоих родителей и друзей! Посмотрим, что для тебя важнее!
Меня душили слезы, а тело тряслось
