Во взгляде Андерсена полыхнула такая ненависть, что мне ужасно захотелось задержаться и насладиться ею как следует, но, как ни крути, работе одеяла не видно конца.
– Пока, – попрощался я и поспешил за Джекки по коридору.
Глава 28
Я догнал Джекки на полпути по коридору – не так легко, как мне полагалось бы, поскольку она торопилась прочь от Андерсена почти бегом.
– Черт, – буркнула она, когда я наконец приблизился к ней. – Не могу лезть в вещи Кэти. Не так скоро… – Она тряхнула головой. – И еще этот душный мудозвон Андерсен.
– Душный мудозвон, – восхищенно повторил я: ее яркое и абсолютно точное определение не могло не произвести на меня впечатления. – Ну и словарь у тебя!
Однако по какой-то причине мое восхищение не улучшило ее настроения. Джекки прикусила губу и снова тряхнула волосами. – Я не могу. Если я сейчас увижу вещи Кэти, я расклеюсь, а я не могу выходить на камеру, если будет видно, что я только что ревела. – Она поколебалась и покосилась на меня. – А что… там и впрямь может оказаться что-то важное?
– Когда дело ведет Андерсен? – удивился я. – Да в чемодане у Кэти может сидеть убийца, а он и не заметит.
Джекки вдруг остановилась. Мы стояли на пересечении коридоров, один из которых вел на съемочную площадку.
– Декстер, я хочу попросить тебя кое о чем… Ты не мог бы посмотреть ее вещи?
– Но я же ее почти не знал, – возразил я.
– Я понимаю, – вздохнула Джекки. – Но я… мне так трудно удержаться от слез всякий раз, как я думаю о Кэти, и я… – Она положила руку мне на локоть и сморгнула пару слезинок. – Ну пожалуйста… Посмотришь?
Она так смотрела на меня этими своими потрясающими фиолетовыми глазами, в уголках которых набухали слезы, что я готов был жонглировать горящими бензопилами, лишь бы ей стало легче.
– Конечно, – ответил я. – Посмотрю.
– Спасибо, – улыбнулась Джекки. Потом сделала глубокий вдох, шмыгнула носом и выпрямилась. – А сейчас мне срочно нужно отыскать Сильвию. – Она придвинулась и легонько стукнулась со мной лбом. – Спасибо, – повторила она. – Увидимся. – И пошла прочь по коридору.
Я постоял немного, глядя ей вслед. До сих пор я даже не догадывался, как приятно может быть просто смотреть на то, как кто-то идет. Джекки шла классно – не в том смысле, что не спотыкалась или не натыкалась на стены, хотя и этого она тоже не делала. Просто что-то в том, как она ставила одну ногу перед другой, напомнило мне о том, как я чувствовал себя, просыпаясь рядом с ее обнаженным телом. Я понимаю, это кажется бессмыслицей, но это так. Поэтому я смотрел вслед Джекки до тех пор, пока она не скрылась за дверью костюмерной.
Тогда я повернулся и пошел обратно к ее гримерке. Я не видел Андерсена, и это показалось мне странным: ему полагалось бы пройти мимо нас. Он мог, конечно, выйти в дверь в дальнем конце коридора, но висевшая на ней табличка недвусмысленно сообщала о том, что при ее открывании включится сигнал тревоги, а никакой сирены я не слышал. Отсюда следовало, что он до сих пор в гримерке, и это тоже показалось мне странным.
Дверь была не закрыта, и я заглянул внутрь. Андерсен все еще оставался там. Он стоял у дальней стены, перед гардеробом с нарядами Джекки, и прижимал к носу рукав одного из ее платьев. Уж не знаю, зачем он к нему принюхивался, но при виде этого у меня зачесались руки разбить стул о его физиономию. Впрочем, немного старой доброй иронии всегда лучше грубого физического насилия, поэтому я подавил этот импульс и вошел в комнату.
– Улики ищешь? – жизнерадостно поинтересовался я, и он подпрыгнул, едва не оторвав рукав. – Я слышал, что ты до сих пор не нарыл ни одной.
– Как это ни… я просто… о чем это ты? – выпалил Андерсен.
– О том, что до сих пор у тебя нет ни одной улики, – ответил я. – Впрочем, это и так всем известно.
На его лбу обозначились складки, и я, возможно, мог бы досчитать до пяти или шести, пока до него дошло, что я над ним издеваюсь.
– Слушай, умник, – буркнул он. – Я занят расследованием убийства…
– Нюхая платья Джекки? – удивился я. – Что, подозреваешь ее подмышку?
Андерсен покраснел как помидор и попытался что-то сказать, но заикался до тех пор, пока нам обоим не стало ясно, что ничего членораздельного из его рта все равно не вырвется. Он покрутил головой в поисках пути к бегству, но не нашел ни одного, если не считать туалета. Поэтому он прокашлялся, пробормотал что-то неразборчивое и, обогнув меня, устремился к двери. У порога Андерсен в последний раз оглянулся, испепелив меня взглядом, и исчез.
Я закрыл за ним дверь и вернулся к столу посмотреть, что там лежит в коробке. Первым делом я достал из нее чемодан и поставил его на пол. Я сильно сомневался, что Кэти прятала что-либо заслуживающее внимания в носках и нижнем белье, и даже если она отстирала следы мочи, мне все равно очень не хотелось глядеть на ее белье. Сумочка представлялась более вероятным местом для находок, поэтому я вытряхнул ее содержимое на гримировальный стол и как следует в нем порылся. Я обнаружил обычную мешанину из монет, оберток из-под жвачки, кассовых чеков, скидочных карт, большой связки ключей, пачки бумажных носовых платков, помады, зеркальца, трех ручек и полудюжины скрепок. Несколько долларовых бумажек, скатанных в трубочку вместе с парковочными квитанциями. Два тампона в ярко-розовой пластиковой коробочке. Большую упаковку жвачки без сахара с ароматом корицы. Кошелек с несколькими кредитными картами, водительским удостоверением, визитками, наличными в сумме сорока трех долларов и кассовыми чеками.
Я хмуро уставился на эту груду бесполезного хлама. Чего-то здесь не хватало. Я не большой специалист по части того, что носят в своих сумочках женщины, но какая-то отсутствующая деталь упрямо действовала мне на нервы – вот только я не мог вспомнить, какая именно.
Я заглянул в коробку, достал из нее черную нейлоновую сумку с ноутбуком и расстегнул ее. Внутри не оказалось ничего, кроме ноута с полустертым яблоком-эмблемой на крышке. Я пошарил по закрывающимся на липучки кармашкам: зарядный блок с проводами, флешка – и больше ничего. И все равно какая-то заноза в мозгу побуждала меня к новым поискам, напоминая о том, что чего-то все равно не хватает. Поэтому я расстегнул чемодан. Как я и опасался, в нем не обнаружилось ничего, кроме белья, носков, одежды, мешковатого купальника и пары сандалий.
Я застегнул чемодан, поставил его обратно на пол и, уже выпрямляясь, понял, чего именно не хватало: телефона. Ее неизменного спутника, куда бы Кэти ни пошла, в котором хранились все ее контакты и расписания. Самый святой для нее аксессуар, без которого я ее не видел ни разу. Телефону полагалось быть здесь, или в сумочке, или в свободном полете, но его не было.
Разумеется, сохранялась вероятность того, что телефон оставался еще в лаборатории, – вдруг на нем, скажем, сохранились следы крови. Или, возможно, кто-то из экспертов – может, в мое отсутствие этим занимался Винс – проверял содержимое его памяти в надежде выйти с его помощью на убийцу.
А еще не исключалось, что его забрал убийца. Не в качестве сувенира, пусть даже лично я мог бы понять и такое, – нет, просто потому, что убийца спешил покинуть место преступления, но хотел убедиться в том, что его не выдаст какая-нибудь случайная запись в телефоне. Времени проверить спокойно у него не было: только схватить эту штуковину и раствориться в ночи. Нет, право же, сам я именно так бы и поступил. Убрать ноги как можно дальше от этого места, а от телефона избавиться позже, бросив его с моста в залив или какой-нибудь подходящий канал.
Что ж, логично. Тут я, похоже, угадал. Если с телефоном еще не работают наши эксперты, значит, его унес убийца.
Впрочем, это довольно легко проверить. Достаточно лишь спросить – ну, только не ведущего это дело детектива, конечно. Почему-то я сомневался, что Андерсен захочет сказать мне что-нибудь, кроме «ты арестован». Зато всего один звонок Винсу – и все станет на свои места.
Я выудил из кармана собственный мобильник и уселся в кресло перед зеркалом. Ждать пришлось шесть гудков, а потом Винс прогудел в трубку голосом Чарли Чена: «Фабрика лапши Хунг Фат, чем могу помочь?»
– Мне, пожалуйста, пирогов с котятами на вынос, если не сложно.
– Это как получится, – ответил он. – Тебе чего?
– Один короткий вопрос. Подровски. Ну, та, которую убили вчера ночью на Грув-Айленд. Ее телефон у тебя?
– Один короткий ответ. Шиш.
– Его вообще находили в номере?
– Это уже будет два вопроса, – заметил Винс. – Но ответ тот же самый: ничего.
– Охохо, – сказал я. – Если ты понимаешь, о чем я.
– Что еще за «охохо»?
– Кэти – в смысле, жертва – никогда и нигде не расставалась со своим телефоном. Так что если ты не знаешь, где он…
– Можешь не продолжать, – перебил он. – Значит, его взял убийца.
– Ты тоже так думаешь?
– Стопудово. Раз уж ты говоришь «охохо»… Ты, конечно, рассказал об этом Андерсену?
