«Все-таки они не справились, — он зажмурился. — Вернуться? Нет, Тень важнее. Если не я, то и никто. Придет время, я вернусь, но не сейчас. Сноровский поймет, что происходит. Очень скоро поймет и примет меры. Вот тогда я и вернусь. А пока…»
Он расслабил веки, затем заставил себя отвлечься и забыть о боли. Медитация помогла, и все переживания, опасения и тревожные раздумья ушли куда-то на второй план. Призрак! Он снова был Призраком. Безжалостным и хитрым наемником…
Которому завтра вечером предстояло совершить нечто выдающееся.
Выполнить довольно сложное задание, будучи раненым и, скорее всего, едва очнувшимся от наркоза.
Как решить возникшую проблему, он пока не представлял. Сам идти он не мог, а вместо него идти было некому. Впрочем…
Призрак нащупал в кармане пластиковую карточку. Это было последнее средство, которое он поклялся применить только в крайнем случае, но, возможно, этот случай как раз и выпал.
«Или нет? — Он вынул карточку из кармана и повертел ее перед глазами. — Утром. Подожду до утра. Если не станет лучше, тогда и карты в руки. Спешить в таких делах нельзя…»
Он спрятал кусочек пластика в карман и вновь зажмурился. В этот раз медитировать пришлось дольше. И почти безрезультатно. Чувство тревоги так и не исчезло, а боль только усилилась…
* * *
Вера встретила товарищей на крыльце. Она еще не успела раскрыть рот, чтобы обрисовать ситуацию, а прибывшие следом за «управленцами» воины уже скрылись в приемном покое. Вместе с ними ушел и Евгений. На крыльце остались Сноровский, Феликс и Федор. Кирилл Мефодьевич приехать пока не успел.
— Не будем шуметь, — сказал Иван Павлович, придерживая Веру за рукав, — их там сейчас и так много.
— Его нельзя беспокоить! Он тяжело ранен!
— Ничего, один переезд он выдержит. Оставлять его здесь слишком опасно.
— Но никто же не знает, кто он…
— Это ты так думаешь. Там, у супермаркета, сейчас большой разбор полетов начался. Омоновцы уже поняли, что не того завалили, и теперь ищут правду. Долго твои друзья-стрелки не выдержат, признаются, что увезли случайного прохожего в частную больничку, вот тут-то и начнется… Пашков приехал?
— Да, но он…
— В хорошем настроении?
— Да, причем в сильно хорошем…
— Вот алкоголик!
— После рабочего дня имею право, — заявил лениво жующий резинку доктор. Он появился на крыльце бесшумно, словно тень. — Пожалте к нашему шалашу…
— Что с больным? — спросил Сноровский, проходя за ним в приемное отделение.
— Пуля у него в основании черепа застряла, — ответил Пашков. — Рикошет, по всей видимости, иначе он давно бы уже почил в бозе.
— А прогноз?
— Смотря как вы с ним поступите. Транспортировать его категорически нельзя. Оперировать надо, и как можно быстрее. Иначе — летальный исход, без сомнений. Вот такой прогноз.
— Иван Павлович! — забеспокоилась Вера. — Давайте что-нибудь придумаем!
— Что тут придумаешь? — Сноровский развел руками. — Если Володя до утра управится, можно будет как-то поманеврировать, а если нет — придется сдать правосудию… Управишься?
Пашков распечатал свежую резинку и взглянул на часы.
— Ну, я могу позвонить кое-каким консультантам, профессору одному… только за просто так ничего не делается…
— Это понятно. Вызывай.
— И что мне им сказать? Тут ведь криминалом ко всему прочему попахивает…
— Сколько они берут за консультацию с последующей операцией?
— Кто как…
— Вызывай того, кто подороже… две цены.
— Вы, видимо, слабо представляете себе, что такое одна цена, — скептически заметил Пашков.
— Володя, не утомляй, — оборвал его Иван Павлович. — Пятьдесят хватит?
— На всех, — доктор кивнул.
— Тебе отдельно подкинем…
— Тогда и в сорок можно уложиться. Они еще и со своими инструментами приедут.
— Иван Павлович, — позвал из палаты Бондарь. Опергруппу «тунгусов» возглавлял лично он.
— Что, Тима? — Сноровский подошел к двери палаты и заглянул внутрь. — Точно здесь? Пашков!
— Что вы кричите? Ночь же! — в коридоре появилась пожилая медсестра. — Не на базаре находитесь. В больнице.
Путь ей преградил один из бойцов.
— Идите, мамаша, куда шли…
— А я на свое рабочее место шла! — медсестра попыталась пройти мимо воина, но тот вытянул руку и равнодушно развернул ее в обратном направлении.
— Ты что это руки распускаешь, паршивец! — взвизгнула сестра.
— Тихо, Элеонора Карловна, прошу вас, — взмолился Пашков.
— Что это за типы, Владимир Яковлевич?! Это за тем подстреленным приехали?! Добить?
— Элеонора Карловна!
— Развелось их тут, особенно после «черного ноября»! Безобразие! Чего вам неймется-то?! Только начал народ по-человечески жить, так нет — войну затеяли! Но и войну вроде бы перетерпели, а лучше не стало, снова, как в перестроечные времена, — одни бандиты кругом! Ушел ваш раненый! Вот только что мимо меня проковылял через черный ход…
— Дохлый, Панкрат, быстро! — приказал Бондарь, и двое «тунгусов» метнулись в сторону черного хода.
— Как же так, Володя? — Сноровский незаметно прижал Пашкова плечом к стене. — Пуля в башке, а он просто взял и куда-то ушел…
— Вера, — спокойно позвал доктор, — будь любезна, принеси снимок, там, над моим столом в зажиме висит, еще влажный… там рентгенограмма черепа только одна, не перепутаешь…
Вера действительно принесла снимок очень быстро.
Иван Павлович рассмотрел его на просвет и хмыкнул.
— Пуля…
— Пять, сорок пять, — добавил Бондарь. — Точно его физиономия?
— А ты не видишь? — Пашков усмехнулся. — Тогда прочти, что внизу написано.
— Написать можно что угодно…
— А мне это надо?
— Как же он тогда умудрился уйти?
В коридоре вновь объявился запыхавшийся Дохлый. Он сглотнул вязкую слюну и развел руками:
— Нет его… нигде… трщ капитан… Панкрат там на дверях остался, а Логинов пошел территорию проверять, только темно…
— Вот. Не просто уйти, а еще и убежать, — добавил Сноровский, указывая на воина.
— Слушайте, Иван Павлович, кто у нас спец по всяким тарелкам, келлам и прочей фантастике? — Доктор высвободился из-под его плеча. — Вы и объясняйте, почему человек вместо того, чтобы сыграть в ящик, играет с вашими бойцами в прятки…
Сноровский поджал губы и перевел взгляд на Веру. Та смотрела куда-то дальше по коридору, мимо него, «тунгусов» и о чем-то шепчущихся Феликса и Федора. Иван Павлович проследил за ее взглядом и уставился на торцевую стену. Кроме поясняющих табличек со стрелками, вправо — в боковой коридорчик и влево-вверх — на лестницу, на стене не проступало никакой полезной информации. Вера тем не менее не отрывала от нее глаз, словно читала на окрашенной поверхности какие-то слова.
— Ве-ра, — негромко обратился Сноровский, — ты что-то увидела?
Девушка перевела стеклянный взгляд на директора и нездорово улыбнулась.
— Я, может быть, ошибаюсь…
Иван Павлович встал рядом с ней и тоже взглянул на стену. Обычная оштукатуренная поверхность, вымазанная голубенькой краской. Ну, разве что не стандартной, отечественной, а импортной — все-таки частная клиника. Сноровский сделал несколько шагов к стене и склонил голову набок.
— Что? — спросил Бондарь. — Опять чертовщинка?
— А вот сам взгляни, — предложил Иван Павлович. — Элеонора… э-э… Карловна, можно вас на минуточку?
— Да… — медсестра подошла и, нервно поправив накрахмаленную шапочку, встала в ряд с гостями.
— Черный ход — это где?
— Вы шутите?! — она указала на стену. — Вот же он!
— Вы его видите?
Женщина сдавленно усмехнулась и покачала головой.
— Нет… но… я не понимаю…
— Это не страшно, — успокоил ее Иван Павлович. — Дохлый, ты отсюда выбегал?
— Так… это… нет, направо, потом налево, стеклянный такой фасад, а в нем дверь…
— Там летний сад и выход во дворик для прогулок, — пояснила медсестра, — а черный ход с пожарным щитом и дежурным освещением здесь, все, как полагается…
Она снова вытянула руку, указывая на стену, но тут же отдернула ее, будто обожглась.
— И ведет он, естественно, не во внутренний дворик, а на улицу, — закончил Бондарь. — Теперь все ясно. Вот так он и действует. Поэтому его никто не мог поймать.
— Нет, он же телепат, такие фокусы не по его части, — возразил Сноровский.
— Какие — такие? — поинтересовался Тимофей, приближаясь к стене. Недолго думая, он погрузил руку прямо в препятствие и вынул из стенки красное ведро. — Ваше? — он обернулся к медсестре.
Та охнула и попятилась, судорожно отмахиваясь, словно от роя назойливых мух.
— Хм, — Иван Павлович тряхнул головой. — Он растет — не угонишься. Так и до массового гипноза дело может дойти. Ну, в смысле, в масштабе страны…
