своей экономностью, – сказала Кэт госпожа Хобелл. – Он считает, что Господь ненавидит мотов, а тяга к роскоши – ужасный грех.
Слова ее звучали как простое объяснение, но для этой дамы они были равносильны извинению за скупость мужа.
В дороге у Кэт было более чем достаточно времени, чтобы подумать о высоком незнакомце с манерами опустившегося джентльмена и акцентом, похожим на немецкий. О том самом человеке, который ограбил их в Дувре.
Вор заранее знал, что господин Хобелл священник.
Если письмо, отправленное Кэтрин Хенрику ван Рибику, дошло до Остин-Фрайерс в пятницу, ему было известно только то, что в субботу она отправляется во Францию вместе с преподобным господином Хобеллом и его супругой. Точный маршрут Кэт не описывала. Ван Рибик понятия не имел, что она будет отплывать из Дувра, а перед этим остановится на ночлег в «Корабле». Однако голландец мог догадаться, что самая вероятная цель их путешествия именно Дувр. А если он добрался до города на час-другой раньше их, достаточно было расспросить местных жителей, чтобы отыскать постоялый двор «Корабль». Но это все чепуха. Зачем ван Рибику ехать за ней? Разве что для того, чтобы снова добиваться ее руки.
– Это ограбление в Дувре, – вдруг ни с того ни с сего произнесла госпожа Хобелл, когда они готовились ко сну на второй день во Франции. – Все-таки очень странная история. Такое впечатление, будто вор с самого начала хотел ограбить именно нас. Словно мы – его цель.
Чем дольше продолжалось путешествие, тем сильнее Кэт жалела, что не может посоветоваться с Марвудом. Конечно, то, как он ведет себя с этой грязной потаскушкой из Театра герцога Йоркского, совершенно неприемлемо, да и вообще, Марвуд тот еще чурбан, однако дела подобного рода – его конек. Возможно, в последнее время Кэтрин была с ним чересчур резка, хотя, с другой стороны, Марвуд сам виноват. Но за годы их знакомства он много для нее сделал и даже подвергал себя риску. Да, порой этот человек вел себя глупо и бывал назойлив, и все же Кэт перед ним в долгу.
Наутро третьего дня госпожа Хобелл пальцем ткнула свою спутницу в плечо.
– Да вы никак плачете? – строго спросила жена преподобного. – У вас на глазах слезы.
– Нет, мадам. – Выпрямившись, Кэтрин громко шмыгнула носом. – Это от пыли. Со мной иногда такое бывает.
* * *
До Парижа они добрались в четверг, двадцать седьмого марта по французскому календарю. Шел дождь, и город выглядел унылым и блеклым.
– На самом деле сегодня семнадцатое марта, – объявил господин Хобелл: из патриотических чувств он предпочитал юлианский календарь, по которому до сих пор жили в Англии, новой и гораздо более точной системе летоисчисления, используемой на континенте. – Не понимаю, зачем французы осложняют жизнь всем вокруг!
В тот же день господин Хобелл написал господину Монтегю, английскому послу, чтобы сообщить об их прибытии. Секретарь последнего прислал ответ от имени посла, извещая, что в одиннадцать часов утра к постоялому двору подъедет карета, в которой госпожу Хэксби доставят в Сен-Жерменский дворец, где сейчас находится двор.
Кэтрин огорчилась, узнав, что до отъезда у нее не будет времени посмотреть на выдающиеся здания Парижа. А еще ей было жаль расставаться с госпожой Хобелл.
– Можно попросить вас об услуге, мадам? – спросила Кэт, когда они прощались. – Пожалуйста, отправьте за меня это письмо. Боюсь, во дворце у меня такой возможности не будет.
– Хорошо. – Госпожа Хобелл взглянула на имя и адрес: – «Господину Марвуду, в Савой». Мы завтра как раз обедаем с одним нашим другом, который возвращается в Англию. Отдам письмо ему, и он лично вручит ваше послание господину Марвуду.
– Благодарю. Я компенсирую вашему другу все расходы.
Взяв у Кэт деньги, госпожа Хобелл пересчитала их и сунула в карман.
– Никому не верьте, – предостерегла супруга преподобного. – Французские щеголи – народ бессердечный. От женщин им нужны либо деньги, либо плотские утехи, а чаще всего и то и другое сразу. – Голос ее звучал резко, а выражение лица было суровым, однако госпожа Хобелл обняла свою молодую попутчицу с неожиданной теплотой. – Вы женщина благоразумная. Уверена, все у вас будет хорошо. Когда вернемся в Лондон, обязательно заходите в гости. – Ее внимательные глазки пристально глядели на Кэт. – А насчет письма не тревожьтесь. С Божьей помощью оно дойдет до этого вашего господина Марвуда.
* * *
От размаха и великолепия Сен-Жермена у Кэт перехватило дух. Она привыкла к английским дворцам, но по сравнению с Сен-Жерменским Уайтхолл, Сент-Джеймсский дворец и Хэмптон-корт с их бесчисленными незапланированными пристройками казались лишь беспорядочно разросшимися коттеджами из красного кирпича, по недоразумению возомнившими себя роскошными резиденциями.
На самом деле дворец в Сен-Жермен-ан-Ле состоял из двух: старого, возвышавшегося на месте древнего замка, и нового, поражавшего идеальной симметрией здания, возведенного за прошедший век. Многочисленные террасы, напоминавшие ступени широкой гигантской лестницы, спускались к Сене.
Секретарь дал госпоже Хэксби в сопровождающие какого-то чиновника. Этот долговязый неразговорчивый молодой человек постоянно теребил кудри парика и смотрел на что угодно и на кого угодно, только не на Кэтрин. Чтобы преодолеть расстояние в двенадцать миль, потребовалось почти три часа, поскольку дороги были запружены повозками и карета часто останавливалась. Значительная часть пути пролегала через леса, покрывавшие невидимую землю, точно ярко-зеленое одеяло.
Во дворце клерк оказался весьма полезным в качестве проводника: на огромном пространстве размещалось великое множество покоев, и чужаку ничего не стоило здесь заблудиться. Сопровождающий проводил Кэтрин до покоев Мадам в Шато-Неф.
– А Месье, ее супруг? – спросила Кэт. – Он тоже живет здесь?
– Да, – кивнул француз и неожиданно продолжил безо всяких дополнительных вопросов: – Но его вы будете видеть редко. У него другие интересы. К тому же Мадам и Месье недолюбливают друг друга. – В первый раз клерк посмотрел Кэт в глаза. – Советую по возможности держаться от него подальше.
Кэтрин проводили в отведенную ей комнату на втором этаже Шато-Неф. Спальня, выходившая окнами на реку, была просторная, однако по сравнению с другими дворцовыми покоями весьма скромно меблированная. В распоряжение Кэт предоставили горничную, к тому же для гостьи составили специальную инструкцию, в которой разъяснялось, где и во сколько ей надлежит принимать пищу.
Кроме того, для госпожи Хэксби оставили письмо: чуть позже ее позовут к принцессе, а пока следует ждать. Кэт смыла с себя дорожную пыль, переоделась, а затем мучительно долго выбирала подходящие туфли. Наконец определившись, она принялась осматривать макет птичника, проверяя, не пострадал ли он в дороге. После этого Кэтрин перебрала все документы в папке, разложив чертежи в нужном порядке, чтобы представить планы должным образом.
День сменился вечером, и вот наконец в дверь постучал слуга и объявил, что госпожу Хэксби ожидают внизу. Там ее
