Лицо Стиви озаряется.
— Она в порядке. Хотя скучает по тебе.
— Мне придется скоро ее навестить.
Выражение ее лица тает, улыбка становится нежной.
— Как прошло твое Рождество? — Стиви допивает пиво и ставит бутылку рядом с собой.
— Все было не плохо. Хотя, возможно, я его испортил.
Скрестив руки на согнутых коленях, она упирается в них щекой, повернувшись лицом ко мне.
— Как так?
— Мой отец там, наверху, — я показываю вверх. — И у нас не самые лучшие отношения, но я только что сказал кое-что, что долгое время держал в себе.
— Хочешь поговорить об этом?
Изучая ее лицо, я колеблюсь. Немногие люди знают об этой части моей жизни. Я держу свой круг общения небольшим из-за страха, что люди либо воспользуются этим, желая продать историю СМИ, раскрыв ту сторону меня, о которой я не хочу, чтобы люди знали, либо просто не будут любить меня таким, какой я есть на самом деле.
— К черту, — я допиваю остатки пива, нуждаясь в небольшом количестве жидкой храбрости. — Мама ушла от нас, когда мне было шестнадцать, к мужчине, который зарабатывал на порядок больше, чем мой отец. У меня есть старшая сестра, Линдси, которая в то время училась в колледже, так что это не повлияло на нее так, как на меня.
Я смотрю перед собой, не в силах смотреть на Стиви в своей уязвимости.
Пока девушка не придвигается ближе ко мне, ее бедро и плечо касаются моего. Ее рука болтается между нами, скрещенная на колене.
Я таю от ее прикосновения, не замечая на ее лице абсолютно никакого осуждения.
— Мы с папой были близки в детстве, но когда мама ушла, он погрузился в работу. И поскольку моя сестра была в колледже, а папы никогда не было дома, мне казалось, что он бросил меня так же, как и мама. С тех пор мы почти не разговаривали друг с другом.
— Черт, — выдыхает Стиви.
— И впервые за двенадцать лет я просто вывалил все начистоту.
— Что он сказал?
— Что он работал больше, потому что пытался компенсировать ее уход. Но мне было плевать на то, сколько у нас денег. Я просто хотел, чтобы отец был рядом. Хотел, чтобы он любил меня.
— Я уверена, что он любит тебя, Зи. Может быть, он по-своему горевал о ее уходе. Может быть… я не знаю. Может быть, у него были свои причины.
— Нет никаких причин бросать своих детей.
Перевожу взгляд на Стиви, ее сине-зеленые глаза смотрят в мои, непоколебимые, уверенные в этом разговоре.
— Ты только что назвала меня «Зи». Ты редко называешь меня как-то иначе, чем по фамилии.
— Да, но есть определенные моменты, когда называть тебя «Зандерс» кажется немного странным.
Мои глаза блестят от удовольствия.
— Когда кончала, ты тоже назвала меня «Зи».
Стиви открывает рот в притворном шоке, и шлепает меня по плечу.
— Господи. У нас тут момент, а ты сводишь все к сексу.
— У нас тут момент, да?
— Ну, теперь уже точно нет. Момент прошел.
Усмехаясь себе под нос, я скрещиваю руки на коленях, упираюсь в них щекой и зеркально отражаю ее. Наши руки свисают рядом, но не касаются друг друга.
— Твоя мама много упустила.
От слов Стиви у меня вздымается грудь, а в глазах немного щиплет.
— Она бросила меня ради денег, а теперь я зарабатываю больше, чем мужчина, ради которого она нас бросила. Иронично, да?
— Я не об этом. Я говорю не о том, сколько денег ты зарабатываешь или кем тебя считают люди. Я говорю о том, кто ты есть на самом деле. Она упускает это.
— И ты думаешь, что знаешь, кто я на самом деле?
— Я думаю, что, возможно, начинаю это понимать.
Ее рука прямо здесь, всего в нескольких сантиметрах от моей собственной, но на самом деле я не из тех, кто держится за руки. На самом деле, я никогда не поступал так сентиментально. Поэтому вместо этого я обхватываю ее средний палец своим, и даже такое прикосновение к ней кажется приятным.
— Эй, Стиви?
— Хм, — она опирается головой на руки, лицом ко мне.
— Мне нравится с тобой разговаривать.
ГЛАВА 23
ЗАНДЕРС
— Еще одна игра, Зандерс. И ты снова ушел с арены один. Что, черт возьми, происходит?
Прижав телефон к щеке, я затыкаю противоположное ухо, пытаясь хоть немного заглушить шум оживленной взлетно-посадочной полосы здесь, в Финиксе. Но, несмотря на гул двигателей самолета или на то, что мои товарищи по команде протискиваются мимо меня, чтобы сесть в наш самолет, я все равно слышу Рича громко и отчетливо. Его повышенный и расстроенный голос помогает в этом.
— Рич, я тебе много раз говорил, чтобы ты перестал заставлять девушек ждать меня за пределами раздевалки. Медиа и так в теме. Не нужно больше фотографий с цыпочками, чтобы продать им мой имидж.
— Правда? Потому что тебя ни с кем не снимали с середины ноября, и мне нужно знать, что происходит. Ты отказываешься покидать арену с кем бы то ни было. Тебя не заставали в городе. Так в чем же дело? Ты должен ввести меня в курс дела.
Ради всего святого. Я хочу, чтобы он отстал от меня. В этом сезоне я впервые осознал, насколько мне надоел образ «плохого парня». И я ни с кем не встречался с середины ноября, когда Стиви прокомментировала это, в тот день когда мы собирали угощение с Эллой. Я ни с кем не спал после нее, и мне не понравилось, что Стиви подумала иначе. Поэтому я решил громко и четко заявить, что это была она и только она.
— Ничего не происходит, Рич. Я просто устал от всего этого.
Мэддисон похлопывает меня по плечу, обходя меня и направляясь к
