а бóльшую часть зала занимали как раз те самые «уголки».
Если у дома было несколько этажей, то на втором обустраивали спальни и детские. Кабинет предпочитали на первом, чтобы гости или управляющий поместьем не ходили через всю усадьбу.
Любой усадьбе требовался постоянный присмотр, иначе она быстро приходила в негодность. Если помещение не отапливалось в зиму, оно ветшало и разрушалось. В случае, когда господа уезжали на зиму в городские владения, в усадьбах обязательно оставалась прислуга, способная поддерживать порядок. Все зависело от доходов владельцев: богатые помещики могли позволить регулярно отапливать комнаты в загородных домах в свое отсутствие. Иногда топили только в части помещений. Если у семьи не хватало средств, чтобы содержать поместье, приходилось делать выбор: расставаться с городским домом или же с наследственной усадьбой.
В 1848 году журналист Мацкевич побывал в Михайловском, поместье Пушкиных. И пришел в ужас от того, что он там увидел: сгнившие полы, провалившиеся потолки, упавшая штукатурка. «Везде гений разрушения положил сокрушительный след свой… Я поспешил во двор, на чистый воздух, чтобы удалить от себя это морозящее чувство обветшалости и дикой пустоты».
После смерти поэта его вещи еще долгое время хранились в Михайловском, но после того как Наталья Николаевна вышла замуж во второй раз, их перевезли в Петербург. До 1866 года усадьба пустовала – то есть больше двадцати лет! Неудивительно, что она оказалась в столь плачевном состоянии. Поддерживать дом в пригодном для жизни виде было для вдовы поэта слишком дорогим удовольствием. После Пушкина остались долги, которые оплатил император Николай I, и все равно содержать Михайловское было затратно. Но в 1866 году Григорий Александрович Пушкин переехал в усадьбу и полностью перестроил ее. Точнее, он снес все то, что обветшало и не могло быть восстановлено, и поставил дом заново. А в 1899 году владения поэта перешли к казне, позднее стали музеем-заповедником. Михайловское существует и сейчас, туда регулярно приезжают туристы. А вот одно из самых великолепных имений XIX века – Графская Славянка – едва не погибло.
Самой известной хозяйкой Славянки была графиня Юлия Самойлова – муза великого Карла Брюллова, запечатлевшего ее на множестве полотен. А перешло поместье к ней по наследству. Изначально это были шведские земли, завоеванные Петром I и пожалованные в дар супруге, Екатерине Алексеевне. А та, став русской императрицей, пожаловала мызу своему брату, Карлу Скавронскому. К дарственной на землю прилагался графский титул, поэтому поместье и обрело такое любопытное название – Графская Славянка. Скавронский перестроил дом, возвел православную церковь Святой Екатерины, а когда владельцем стал Павел Мартынович Скавронский, поместьем энергично занялась его жена. Эта дама, Екатерина Энгельгардт, была одной из пяти знаменитых племянниц светлейшего князя Григория Потемкина. Поскольку Екатерина была замужем дважды и второй раз сочеталась браком с итальянским графом Литта, она позволила новому супругу «перековать» Славянку на свой лад.
И итальянец развернулся! Он превратил усадьбу в роскошное владение, которое падчерица, новая владелица усадьбы, довела до совершенства. С 1829 года Юлия Самойлова распоряжалась поместьем и попросила Карла Брюллова стать архитектором ее «дачи». Автор «Последних дней Помпеи» помог графине перестроить дом в соответствии с новыми вкусами и запросами.
Юлия устраивала в Графской Славянке театральные представления и маскарады, и весь светский Петербург стремился к ней.
О том, какие великолепные праздники проходят за пределами столицы, много говорили в светских гостиных. Но Юлия рассталась с любимым детищем – в 1847 году выгодно продала «дачу» императору Николаю I. Так поменялось и название – с графской на Царскую Славянку. Была и еще одна смена имени у поместья Самойловой – Красная Славянка, или Дом отдыха ленинградских ученых. Увы, прелестная дача была разрушена в годы Великой Отечественной. Впрочем, в настоящий момент там ведутся восстановительные работы.
В средневековых европейских замках – по крайней мере, так утверждают многие путеводители – обитают призраки прежних хозяев. А что же у нас? Оказывается, и в наших усадьбах любители пощекотать себе нервы могут найти для себя интересное. Например, в бывшей усадьбе Якова Брюса, в Подмосковье, посетители рассказывают, что периодически видят на дорожках парка привидение этого сподвижника Петра I. Утверждают, что бывшая усадьба Повалишиных в Смоленской области – и вовсе «нехорошее место». Владельцы увлекались масонством, проводили в поместье различные обряды, и оттого местные жители стараются обходить руины стороной. Якобы оттуда можно услышать и человеческие стоны и наблюдать призрачные фигуры. В Воронежской области, во дворце Ольденбургских, тоже наблюдают бесплотный образ. Говорят, он принадлежит последней хозяйке, которой пришлось покинуть Россию в годы революции. Она настолько сильно любила свой дом, что вернулась в него после смерти.
А на Якиманке стоит бывший дом купца Игумнова. Его легко выделить из остальных – яркий, красивый, построенный в псевдорусском стиле. Когда купец завершил строительство, он устроил для гостей необычный прием: сообщил, что разбросал по дому золотые монеты. И каждый, кто найдет их, может оставить себе. Или просто разгуливать по золоту. Игумнову не жалко, у него хватает денег…
Гости стали разворачиваться с порога. Выходку купца посчитали оскорбительной. Вскоре Игумнова выслали на Кавказ по решению императора, где он и скончался. А в его московском доме поселился призрак. Уверяют, что есть в доме еще один – призрак его любовницы, убитой Игумновым в приступе ревности. Впрочем, вполне возможно, что это всего лишь слух. Однако купеческие дома действительно вызывали в обществе много разговоров. Они демонстрировали быстро нажитое богатство, стремление показать его на зависть другим. Купеческий дом – это отдельная история. И мы поговорим о нем в следующей части книги.
Часть III. Купеческий дом
Глава 1. Серьезные люди
Ехал из ярмарки ухарь-купец,
Ухарь-купец, удалой молодец.
Стал он на двор лошадей покормить,
Вздумал деревню гульбой удивить.
В красной рубашке, кудряв и румян,
Вышел на улицу весел и пьян.
(И. С. Никитин. 1858 год)
Стихотворение Никитина возмутило Якова Саввича. Ни он сам, ни те, кого он знал по гильдии, никогда бы не позволили себе бессмысленные кутежи. Да и когда кутить, если дел невпроворот? Фабрика, дома – большая семья. Благодарение богу, женившись на обедневшей дворянке Марии Андреевне Суровиной, купец Арефьев приобрел замечательную жену. Кроткую, умную, домовитую. Прекрасно образованную и воспитанную. Семерых деток прижили, и только одного в младенчестве схоронили. Да то невелика беда. У других, бывало, и половина из детей умирали.
Такой брак – разбогатевшего
