он не будет смотреть на нее, как Дьюк: как будто она конченая неудачница и из-за семьи ей уже ничего не светит. Последнее время она стала думать, что затем и нужна была Дьюку: он считал ее сломленной, доступной, и только.
А Джи казался мальчиком с собственными секретами. Умный и уравновешенный, он почему-то выглядел почти взрослым мужчиной, когда не натягивал капюшон и не начинал жевать завязки. От его молчания не казалось, что он пустышка, — ровно наоборот. Внутри Джи все кипело.
И потом, он был довольно симпатичный. У него были продолговатые ямочки на щеках, непослушные редкие брови, относительно чистая для подростка кожа. Он аккуратно подбривал свои только обозначившиеся усики. У него были глубоко посаженные глаза с длинными ресницами. От большинства парней в школе воняло одеколоном, или дезодорантом, или влажными, никогда не просыхающими полотенцами, а от Джи пахло зеленым мылом, травами и лаймом.
Он идеально подходил на роль Клавдио, который был в центре всех перипетий, но почти все время молчал. Без него не было бы сюжета, не было бы проблемы, остальным персонажам нечего было бы решать. Развязка наступала, когда его отпускают на свободу. У него был один большой монолог и отдельные реплики на протяжении пьесы, которые он должен был произносить с чувством. Все остальное время он должен был сидеть, скрючившись, за решеткой, падать на колени и молить о пощаде. Пока он не очень разыгрался, как, впрочем, и все остальные. Он мямлил и тараторил на читках, и раз за разом мистер Райли просил его: говори членораздельно. Но в Клавдио главное было молча транслировать выносливость и страх, а это Джи мог.
Они сидели рядом и ели сэндвич с арахисовой пастой. Ноэль дала половинку Джи, и он взял ее, не сказав ни слова, что она восприняла как знак, что они почти друзья. Мистер Райли объявил перерыв пять минут, и все остальные собрались на сцене, кривляясь со старым инвентарем из сундука. Адира напялила золотую пластиковую корону и выносила какие-то идиотские указы, все время повторяя «отныне», «отсель» и «покуда». Ее окружила кучка мальчишек, и все зачарованно смеялись. Шон, который играл Анджело, Беккет, который играл герцога, Алекс, который играл Люцио, друга Клавдио, и еще несколько человек из горожан. Они смотрели на нее с восхищением, протыкали воздух резиновыми шпагами и тыкали друг друга под мышку.
Джи и Ноэль смотрели, как одноклассники идиотничают на сцене, и понимали, что они не такие, что они уже выросли из этих детских игр. Лучше им смотреть со стороны, с пустых рядов, сидя плечом к плечу.
— Такая странная пьеса, — сказала Ноэль, слизывая арахисовую пасту с пальцев. — Надеюсь, у мистера Райли не будет проблем из-за постановки.
— Да не, — протянул Джи. — Никто все равно ничего не поймет.
Они засмеялись.
Пьеса была про герцога, который сделал вид, что покинул Вену, чтобы посмотреть, как горожане будут вести себя в его отсутствие. Анджело, которого он назначил на свое место, оказался жестоким и бесчестным извращенцем. Он посадил Клавдио в тюрьму за то, что от него забеременела его же невеста, Джульетта, которую играла десятиклассница по имени Роза. Болеть можно было только за них, за Клавдио с Джульеттой, хотя они почти в каждом действии оказывались разлучены. Они — жертвы, они любили друг друга, а почти все вокруг были отвратительны и не могли поступить правильно, потому что цеплялись за свои тупые принципы.
Звездой пьесы была Изабелла, сестра Клавдио, которая в конце концов отвоевала его свободу, обыграв Анджело. Мистер Райли догадался назначить на главную роль Адиру. Ноэль сразу поняла, что она будет неотразима, даже в монашеской рясе и чепце, и не просто потому, что она красивая. Просто она была, пожалуй, самой популярной девочкой в школе. Старшеклассники приглашали ее на вечеринки по выходным, она порхала от одной тусовки к другой — она дружила с новенькими и со старожилами, с ботаниками и крутыми, с черными и белыми. Она соберет кучу народу, как и Беккет в роли герцога. Его знали все, кто ходил в церковь его родителей. Посмотреть на них двоих будет много желающих — учеников, родителей, озабоченных и не слишком. Все они окажутся в одном зале, под воздействием одного действа. Они узрят добродетельность Адиры, самоуверенность Беккета, отчаяние Джи, последствия фарисейства и ложных суждений. Пьеса может сыграть важную роль; она может что-то им объяснить. Все это Ноэль высказала Джи, похвалив идею мистера Райли. Джи промолчал.
— Меня только одно бесит: как же Шекспир ненавидит женщин, — сказала Ноэль. — По крайней мере женщин, которые занимаются сексом. Все шлюхи, кроме Изабеллы, а она вообще монашка.
Джи не знал, как реагировать на упоминание секса. Ему не хотелось ляпнуть что-нибудь не то и обидеть Ноэль или раскрыть слишком много. Когда он впервые прочел пьесу, он не мог понять, почему мистер Райли дал ему роль мужчины, который не может сдержать своих порывов и который переспал с женщиной, на которой обещал жениться, до того как исполнил обещание. Как будто мистер Райли знал, что с ним что-то не так. Джи понимал, что он не один этим занимался: тщетно искал бесплатное порно в интернете, мастурбировал, чтобы заснуть, фантазировал практически о любой женщине или девушке, которая на него хотя бы посмотрела или коснулась его в очереди в супермаркете. Но сложно было понять, насколько это нормально. Иногда он казался себе ненормальным, маньяком, как будто он умрет, если не найдет способа облегчиться и почувствовать себя лучше. А иногда это вообще не касалось его тела, он смотрел эти видео в плохом разрешении, только чтобы почувствовать себя кем-то другим: мужчиной, которого хотят, у которого есть власть.
— Прекрати, — сказала Ноэль, и он испугался, что она читает его мысли.
Она потянулась к его лицу, взяла его за щеки обеими руками.
— Ты скрипишь зубами, — сказала она и провела большим пальцем по его челюсти до мочки уха. Он вздрогнул. Может быть, Ноэль не заметила.
— Знаешь, у тебя моя же проблема, только наоборот — я говорю все, что думаю, а ты всегда выглядишь так, как будто столько думаешь, но ничего не говоришь.
— Думаешь, это проблема?
— Не совсем. Это скорее загадка. Но я рада — не всем повезло тебя узнать.
Джи пожал плечами.
