Пролежав так около часа, я снова села и, глядя на молчаливый кактус, сильно смахивающий в полумраке на обычное растение, шепотом спросила:
— И почему у него вечно дела, когда я хочу расспросить о чем-нибудь подробно? — Черная колючка хмыкнула в ответ. Ну, или мне просто так показалось. — Но ведь он же должен понимать, что я его первый день знаю и соглашаться на какие-то непонятные ритуалы с ним мне банально страшно? — кактус передернул похожими на ушки отростками. — Не понимает, — сделала вывод я и, получив в ответ короткий кивок, буркнула: — ну, и дурак! — после чего вновь забралась под покрывало.
А следом за мной туда забралась и разумная колючка, чьи иголочки, вопреки ожиданиям, стали мягкими, словно шелковые нити, да и само «растение» в темноте подозрительно напоминало плющевого мишку. Прижав его к груди, я и уснула. Или мне это только показалось? Ведь то, что происходило дальше, было таким реальным, таким… осязаемым, что ли, будто все это происходило наяву.
Я больше не лежала в постели в обнимку с кактусом, ему вообще не нашлось места в моем мистическом сне. Когда темнота, затянувшая меня в свои тягучие сети, наконец, расступилась, взору предстала странная картина. По бархатно-синему звездному небу плыли подсвеченные изнутри облака, внешне похожие на всевозможных животных. Где-то вдали красиво пела невидимая скрипка, а напротив меня на сотканном из тумана скакуне гарцевала тень. Такая же полупрозрачная, как и ее призрачный конь. Плащ за спиной небесной наездницы развевался, словно крылья, а из-под капюшона на меня взирала тьма.
Сглотнув, я невольно поежилась и еще глубже зарылась в мягкое, словно пух, облако, на котором сидела, будто в кресле. Затем решила, что все это лишь сон и бояться тут нечего, поэтому, приветливо махнув рукой, вежливо поздоровалась с черной леди. Та в ответ величественно кивнула и скинула-таки с головы капюшон. А вместе с ним пропала и вся ее мрачность. В седле сидела вовсе не Смерть с косой, которую успело нарисовать мою буйное воображение, а молодая девушка с миловидным лицом, спрятанными под платок волосами и серебристого цвета глазами, такими же, как у меня. Впрочем, на этом наше с ней сходство и заканчивалось.
— Ну, наконец-то, — у незнакомки был приятный, чуть шелестящий голос, который окутывал, словно летний ветерок, пробирался в душу, успокаивал и согревал. И в этом небесном антураже, мне уже не было холодно и страшно, как минуту назад. — Наконец-то, я тебя дождалась, сейлин, — ласково мне улыбаясь, девушка спрыгнула со своего призрачного скакуна и, отпустив его гулять по облакам, подошла ко мне. Вернее, подлетела, ибо хождение по воздуху чем-либо иным назвать было сложно. — Меня зовут Кей-Кули, — представилось это отнюдь не белокожее привидение. — Я праматерь рода Кули и… тоже сейлин.
— Но как? — только и успела выдохнуть я, как эта шустрая особа, присев со мной рядом, вновь затараторила:
— Все просто. И грустно. И изменить ничего нельзя. Я в ловушке, понимаешь, Зоя? — о том, откуда она знает мое имя, спрашивать не стала, как не стала и перебивать собеседницу. — Мой дух привязан к блокирующим вампирский дар браслетам, которые ты надела. И разорвать чары, наложенные на меня обманом, я не в силах. Ты единственная, до кого могу дотянуться, но только во снах. Не будь ты сейлин, у меня и это не получилось бы.
— Но почему, Кей-Кули? — все же не сдержалась я.
— Таково мое проклятье, — грустно улыбнулась она. — Это случилось давно… так давно, что уже никто ничего и не помнит, ибо очевидцев просто нет в живых, а правдивая история, передаваемая из уст в уста, успела обрасти лживыми подробностями и превратилась в легенду, слабо отражающие истину. Потомки Кули хоть и знают, что начало их роду положила вампир класса Эр, но совершенно не связывают мои способности с даром сейлин. А ведь именно избранницы Древних становились энергетическими вампирами столь высокого уровня, иначе они бы банально не выносили их ребенка. Вот только жили эти сейлин недолго: до родов очередного мега-мага, а потом все, смерть. И никакого перерождения, ничего, понимаешь?! Нас использовали, как вещи, как деревянные шкатулки, вынув драгоценность из которых, их сжигали дотла за ненадобностью. Но самое страшное, что, уничтожая наши тела, они уничтожали и души, — девушка замолчала.
Сейчас она гораздо меньше походила на тень: фигура выглядела более плотной, лицо порозовело, обретя легкий румянец, а в серебристых глазах отражалась такая гамма чувств, что мне стало ее по-настоящему жаль. И, не стремясь сдерживать свои порывы в собственном сне, я обняла подругу по несчастью за плечи, прошептав что-то бестолково-ободряющее.
— Ты добрая, Зоя, — сказала она. — Зови меня просто Кей, мне будет приятно. Все эти аше-аровские заморочки с именами — такое занудство. Так меня звал только мой супруг… давно.
— А он… — я запнулась, пытаясь коротко и верно сформулировать вопрос, при этом не огорчив свою новую знакомую. — Что с ним стало?
— Предали его же соплеменники, в результате чего он погиб, — спокойно проговорила девушка.
— А… — слова кончились, но собеседнице вопросы и не требовались. Она, видать, и правда, так долго томилась в одиночестве, что теперь готова была рассказать первой встречной всю свою жизнь.
Не знаю, сколько мы так просидели на облаке, обнявшись как две… даже не подруги, сестры! Но за это время я узнала много интересного и про аше-аров, и про Древних, и про Кей с ее избранником, отказавшимся от собственного рода и взявшим фамилию Кули, что с древнеашеарского переводилось как «отчаянный», ну, или, проще говоря, «без тормозов».
Призрак Кей рассказывал мне историю своей жизни без слез и истерик, но в глазах ее читались и радость счастливых дней, и боль предательства, и ненависть к врагам, и… тоска по любимому. Именно он помог этой сейлин пережить роды Древнего, связав себя с ней ритуалом Эо. Тем самым, который, по словам Сэн, спас и меня. И от повторного проведения которого я совсем недавно отказалась. Не дура ли?
Разыграв фальшивую смерть Кей, будущий глава рода Кули забрал ее тело из нижнего города того Древнего, чьего ребенка она выносила. Именно этот аше-ар нашел мастера, сковавшего ей волшебные браслеты, позволяющие подавлять вампирскую сущность. И благодаря им, девушка долгое время оставалась… просто девушкой, без каких-либо опасных способностей. Она стала женой своего белокожего спасителя, родила ему троих детей и жила бы так и дальше, не сдай ее Древним родственники мужа.
Его же они приговорили к казне, потому что посмел подставить весь свой народ, выбрав в супруги ту, кого следовало уничтожить. Ну а она… казнила их. Просто сняла браслеты и выпустила наружу жаждущее мести чудовище. И пусть решение было жестоким и спонтанным, но она, как любая мать, защищала своих детей. И защитила! Правда, только двоих.
Третью, самую младшую девочку, успели похитить Древние и заточить ее в пространственно-временном коконе, устроенном в тайном храме на краю Тайлаари. Саму же Кей эти шестирукие монстры тоже смогли пленить и уничтожить, вот только истребить ее дух, как делали это с другими сейлин, им не удалось, потому ее призрак и привязали к единственным предметам, способным сдерживать вампира Эр-класса — к браслетам рода Кули. Ведь вампирский дар, как и магический присущ именно духу, а не его физической оболочке.
— А дочка? — тихо спросила я, нарушая повисшее после рассказа молчание.
— Не знаю, — чуть дернула опущенными плечами девушка. — Я-то существо бестелесное, считай, бессмертное. Болтаюсь возле проклятой реликвии, наблюдаю и молчу, ибо поговорить кроме фантомов, которые мое же сознание и насоздавало, тут не с кем. А девочка… она живая была, понимаешь? И сколько лет, веков или тысячелетий, по замыслам Древних, она должна была проспать в том зачарованном саркофаге, мне неведомо. Умерла, наверное, столько времени прошло. Уже и Древних-то не осталось в Тайлаари, что уж говорить о нас с ней?
Мы обе вздохнули и снова замолчали.
— Двое есть… Древних, — призналась я, спустя пару минут. — И одна сейлин, их родившая, то есть я.
— И тебя не пытался убить их отец? — искренне удивилась Кей.
Я отрицательно мотнула головой:
— Он здесь, в гостях у Лирэн-Кули. Как и его брат Ийзэбичи. Может, они и хотят от меня чего-то, но точно не смерти. Иначе б давно убили.
— Занятно, покивала головой собеседница. — А сами дети? Они же и не дети вовсе, ты ведь помнишь?
— Ничего я не помню, — теперь настала моя очередь сутулиться, словно на шею тяжелый груз повесили. — Очнулась недавно то ли после болезни какой-то, то ли после инициации сейлин и… в памяти куча неважного хлама, а о том, кто я, что я и как жить дальше — ни капли информации. Зато толпа фальшивых женихов и прочих непонятных типов круги вокруг нарезает.
