засмотрелся на такого странного человека. Ему даже стало завидно, ведь он всей душой желал так же, хотя бы на миг, отключиться от происходящего.
Эти мысли сбили его с шага. Он не успел забросить кошель в свободный рукав. Не успел затеряться в толпе.
— Э-эй… — хрипловатый неровный голос окликнул его, и Кади перевёл взгляд на говорящую девушку, встретившись взглядом с очень злыми глазами. Яркого, чудовищно яркого голубого цвета, на фоне которого острыми пиками торчали две точки зрачков. От этого взгляда веяло кровью и холодом.
Кади побежал. Он только что нарушил главную заповедь вора – всегда, особенно когда накосячил, веди себя спокойно, и уходи с места кражи тихо, так словно просто проходил мимо.
Не-е-ет… от его покоя и внешней умиротворённости не осталось и следа. Он влетел в толпу, как камушек может влететь в морскую пучину. Тут же исчез среди многочисленных прохожих. Его метало в стороны, разбивая о чужие плечи и бока, бесчисленное количество раз он сталкивался с коробами, корзинами, и бёдрами огромных людей.
Голова разболелась невероятно. Каким-то чудом ему удалось выпасть из толпы с противоположной стороны площади, он оказался у вонючих ног нищих. Просящие калеки убогим рядком стояли у стены трактира «Трёхглазый ворон», и сложив руки в жесте покаяния выпрашивали у прохожих милостыню. С краю стоял горбатый Чими, и настороженно вглядывался в его лицо. Кади слегка улыбнулся, пытаясь спрятать за улыбкой тревогу, но вышло паршиво, его сильно потрепало, пока он боролся в пучине человеческих вод, и несколько пуговиц с рубахи слетело, а правый глаз стремительно заплывал синяком.
Одноногий нищий заметил зажатый у Кади в руке кошель с деньгами, и рванувшись вперёд попытался забрать. Кади не дался. Сильно помятый он ногами отпихивал калеку, что с земли схватил за руку Кади и никак не желал отпускать. Глаза калеки отливали желтизной, а плотно сжатые зубы хрустели и ломались на осколки от натуги, он никак не желал отпустить руку Кади, считая, что в том кошеле его спасение от голодной смерти.
Горбатый Чими подоспел вовремя, когда другие калеки уже тоже стали приближаться, желая включиться в свару. Чими ударом старого ботинка зарядил одноногому нищему точно в голову, разнося по округе глухой стук его черепушки. Однако на горбуна тут же налетели остальные калеки, видимо желая защитить собрата по несчастью… или поживиться добычей.
Чими с силой оттолкнуть Кади в сторону, крикнув вдогонку:
— Вали к Бруку, мелкий!
Толчок у Чими вышел что надо, Кади прокатился по обтёсанным камням площади, отбивая локти и колени. Но это было не впервой, потому он вскочил и помчался как мог быстрее вперёд. Желая отдалиться от жадных калек как можно дальше. Он огибал площадь по дуге, желая вернуться к началу, где должен был нести свой пост Брук. Но его бег замедляли проходящие здесь прохожие, не раз ему приходилось протискиваться, и огибать чьи-то спины, и всё это время чутьё внутри Кади верещало в безумно припадке:
«БЕГИ! БЕГИ! БЕГИ!»
И Кади бежал, всё ближе приближаясь к Бруку, и к спасительному, относительно безлюдному выходу с портовой площади через улочку с борделями.
Вот он видит Брука, замечает его спину в тени какого-то богатого трёхэтажного особняка с витыми воротами на входе. Брук, медленно оглядывает округу, постепенно поворачиваясь в сторону Кади. Вот взгляд Брука зорко оглядывает толпу рядом с Кади. Миг. И их глаза встречаются вновь. Но вместе с этим Кади ощущает спиной недобрый взгляд. Он не видит её. Он даже не оборачивается чтобы проверить, он просто чувствует:
«Она рядом!»
Потому он не бежит к Бруку, потому не подаёт ему условный сигнал. Вместо этого он сразу сигает в проулок. За собой слыша возмущённый крик второго стражника:
— Постой-ка, у этого паренька не кошель ли с монетами в руке?!
Но Кади бежит уже по узкому коридору из улиц, и нет ему дела до возгласа чужого стражника. Он знает, что там есть Брук и он отмажет, а вот девушка северянка… от неё веет кровью.
Его ботинки звонко стучат по мостовой гулом окованных каблучков. Он откидывает мешок с монетами в сторону. Срывает со ступней ботинки, и на голых ногах бежит по холодному камню и лужам, желая уйти как можно дальше, он сворачивает в какую-то улицу, даже не задумываясь о том, куда она ведёт. Не разбирая пути и пролетающих мимо зданий. Единственное желание, движимое им – сбежать, спастись.
Но не получается. Путь преградил канал вонючих сточных вод. Мимо проплывают отходы, гнилая кожура и дохлая кошка. Течение здесь очень медленное у берега, но посерёдке ускоряется. Вонючий поток пенится.
В Фикаре уже давно придумали такой вид канализации. Каналы со сточными водами стекали в небольшую речку «Грязнулю», что обтекала город, частично очищаясь через почву и водоросли, в результате вся эта вода впадала в северное море, безграничная гладь которого, кажется, могла стерпеть всё, даже человеческое дерьмо.
И вот Кади стоит перед каналом, едва дышит от быстрого долгого бега. Ноги его разодраны до крови и гудят от боли. А слева и справа глухие стены каменных домов.
Он спешно развернулся и хотел попробовать бежать обратно, выйти через проулок из тупика. Да только позади него стоит она. В руке сжимает мешочек с деньгами. И пристально смотрит на него страшными глазами.
За гулом воды её хриплый голос был почти не слышен, но всё же различим:
— Светлоликий и так намекала тебе, воришка, что ты выбрал неправильное ремесло… — её взгляд остановился на свободном рукаве его рубахи. — Ты поплатился за свой грех рукой, но красть не перестал... что-ж…
Она медленно подходит к нему, а Кади обегает глазами округу, моля Светлоликого, чтобы какой-нибудь случайный прохожий забрёл в этот тупик, и спугнул кровожадную северянку. Она всё ближе. А его грязные пятки свесились с острой грани преграды над вонючим потоком. Один прыжок назад, один маленький шаг и он утопнет в дерьме и гнилой кожуре, уплывёт по сточным водам вместе с дохлой кошкой за город. Впервые покинет Фикар.
Забавно, но напоследок он думал о том, что всю свою короткую жизнь он провёл здесь. В Фикаре. Шастая по улицам, воруя монеты, чтобы купить себе еды, а позже, чтобы быть полезным для семьи и Брика. Он никогда не выходил за стены Фикара, почему-то считая, что в этом городе заключён весь мир. Люди с юга, запада и востока, да и не только люди, все плывут торговать в Фикар. Так
